Граф похвалил мои начинания, впечатлившись объемами, которые мне удалось нарастить за столь короткий срок. А услышав про частичную автоматизацию распила так и вовсе просто покачал головой, мол, пока сам не увидит, не поверит.

Разошлись все в прекрасном расположении духа.

На следующее утро, легко позавтракав вместе с Орвистом, я отправился с ним на площадку: нужно было возвращать форму и пока есть возможность, надо тренироваться с бывшим гвардейцем каждое утро. Все же, отправлялись мы на другой конец континента и непонятно, чем для нас может обернуться посольство.

Помня обещание, данное Айрин, я захватил с собой и посох, но начали мы с виконтом как и в прошлый раз – с мечей. Правда, на этот раз уделили время и разминке. Все же, были мы уже не молодыми мальчиками и растяжения заживали теперь долго и мучительно, а ходить неделю скрюченным от боли в пояснице, как старик, мне не улыбалось.

Через полчаса, когда мы уже успели разогреться и стали отрабатывать с Орвистом стандартный комплекс упражнений гвардии, от дома отделилась тонкая фигура в накидке из лисьих шкур – Айрин пришла понаблюдать за нашими занятиями.

Я не стал прерываться ради сестры Орвиста, все же, мы были заняты делом, так что после упражнений начали спарринг: сначала в щадящем режиме, все наращивая и наращивая темп. В итоге мы перешли к столкновению с мощными выпадами и постоянными смертельными ударами, которые должны были закончить схватку за несколько мгновений. Тут я сменил меч на копье – пусть это и было оружием простолюдинов, я все еще не понимал высокомерия местной аристократии. Смертоносное и опасное оружие. Почувствовал это и Орвист: я стал гонять бывшего гвардейца по площадке, как кот цыпленка, постоянно прижимая его к самому краю круга.

Наконец, когда от нас двоих уже валил густой пар, тренировка была окончена. Айрин все это время скучала неподалеку. Девушка успела сходить обратно в дом, прогуляться в сторону сада и, как мне казалось, пересчитать всех окрестных ворон. Единственное, что вызвало в ней интерес – копье в моих руках, но когда она поняла, что это лишь очередной снаряд и я не планирую сменить его на серебристый посох из чехла, быстро переключилась на свои дела.

По‑заговорщицки подмигнув Орвисту, я двинулся к лавке, на которой лежала наша верхняя одежда и мой артефакт. Взяв в руки чехол и привычным движением открыв застежку, я извлек из него дар богов. Серебристый металл тускло блеснул на холодном зимнем солнце, а Айрин сразу же встрепенулась – происходило то, ради чего она сюда пришла.

Держа в руке посох, я подошел к манекенам и, наполнив для зрелищности оружие ментальным конструктом, стал выполнять основные боевые движения. В какой‑то момент я почти забыл, где нахожусь: я давно не брал посох в руки, давно не опускал ментальные барьеры, наполняя его конструктом, и сейчас казалось, что неведомый материал с тонкой вязью светящейся фиолетовым огнем чеканки будто бы пел в моих руках. Ритм сам собой повышался. Со стороны должно было казаться, что у меня в руках теперь не артефакт, а светящийся фиолетовым веер или плеть.

Для меня же остался только посох, пятачок земли под ногами и свист рассекаемого артефактом воздуха. Один удар по простому манекену, собранному из бревна и соломы, второй, третий. Тычок, разворот. Удары получались хлесткими и гулкими, я чувствовал, что вложи я чуть больше сил – смог бы расколоть куклу и без помощи Пала. Мышцы спины и рук вздулись от прилившей крови и стали немного тянуть, плечи гудели от усталости, но мне было все равно. От артефакта исходила спокойная, холодная сила, которая сейчас через кожу на ладонях проникала в мои руки, поднималась по венам выше, к самому сердцу, давая так необходимый покой и уверенность.

Очередным обманным движением я завел посох назад и, перехватив его второй рукой чуть ниже середины, будто продолжением руки, нанес широкий размашистый удар из‑за спины. Руна Пала вспыхнула ярким красным огнем – не чета тому скромному блику, что я вызвал в комнате для Айрин – и артефакт с оглушительным треском, похожим на мини‑взрыв, разорвал бревно манекена по середине, в толстой части.

Верхняя половина взмыла в воздух и, пролетев десяток шагов, приземлилась на утрамбованную и посыпанную каменной крошкой дорожку заднего двора, а нижняя – сильно покосилась, подняв под собой солидный кусок земли.

Я в последний раз крутанул перед собой восьмерку, извлекая ментальный конструкт: оружие будто бы тихо вздохнуло – наша встреча была слишком коротка – после чего фиолетовая вязь на металле погасла и я опустил посох.

– Ты мне должен бревно, – весело выдал Орвист, поглядывая на ошарашенную Айрин.

В глазах девушки читался страх. Видимо, сейчас она вспоминала все те истории, что рассказал вчера перед ужином виконт, и теперь поняла, что он имел в виду, говоря о том, что я мог проламывать тяжелые доспехи. Воображение у дочери де Гранжей было, по всей видимости, весьма живое, так что сейчас она во всех красках могла представить то, что я делал с теми, кто встречался мне на поле боя. Даже тяжелая булава или кистень, которые считались крайне грозным оружием, дробящим кости, выглядели просто безобидными прутиками по сравнению с даром Пала. А еще, как мне показалось, Айрин поняла, почему я стараюсь не брать дар богов в руки без надобности. Такая сила манит и пьянит, очень легко потерять берега.

– Спасибо за это представление, барон Тинт, – сказала девушка, когда я подошел к ней и рядом стоящему Орвисту, – поистине, отважный Пал преподнес вам великий дар.

Я ничего не ответил: Айрин как‑то странно косилась на посох, будто боялась, что он вспыхнет фиолетовым и разорвет ее на части, как манекен минутой ранее, так что я поспешил убрать артефакт обратно в чехол.

Остаток дня, как и следующий за ним, прошли спокойно. Я приятно проводил время в компании де Гранжей, предаваясь безделью и чревоугодию – уж очень хорошо готовили на графской кухне.

Утром четвертого дня мы наконец‑то выдвинулись в столицу. Торговая флотилия вместе с посольской делегацией отплывала в Ламхитан уже через неделю. На борту одного из этих кораблей я покину берега Клерии минимум на три месяца, а может даже и на полгода. Это если все пойдет так, как задумал Кай, и нам удастся найти подход к Великому Арху и принцессе Сании.

Провожали нас всем поместьем. Де Гранжи быстро и по‑деловому попрощались, коротко обнявшись. Я тоже раскланялся с Эдит и Айрин, поблагодарив хозяйку дома за гостеприимство и отдельно, от всей души, в очередной раз похвалил их поваров.

Наконец‑то наша значительно увеличившаяся за счет графских дружинников и слуг кавалькада выстроилась в цепь, и мы выехали за пределы поместья. Голоса домашних стихли, остался только стук копыт, тихий лязг сбруи и фырканье лошадей.

В чем суть Истинного Жреца, коим я стал на берегу порта Миллер? По сути, жрецы тут были смотрителями храмов, которые выполняли исключительно номинальную функцию – рассказывать людям о своем боге и подметать пол. Ну, еще следить, чтобы лихие люди не позарились на жертвоприношения, хотя тут боги справлялись самостоятельно, так что дураки, если и появлялись – быстро заканчивались.

Истинный Жрец был явлением крайне редким и, по сути, был прерогативой или старших, или новорожденных богов малого круга. По рассказам Лу я знал, что минимум у Матери всегда есть один из Истинных Жрецов, который творил чудеса исцеления от ее имени, но вот прочие боги Семерки редко наделяли смертных своими силами, даже истинно верующих и готовых служить своему покровителю.

Я имел доступ к силам Лу – нашу душевную связь она разорвать была неспособна чисто технически, тут даже заклинание Матери нервно курит в сторонке – но никогда ими толком не пользовался. Даже не учился.

Как человек прагматичный и, в чем‑то циничный, я не был способен на искреннее сострадание так, как этого требовало применение моих способностей. И являясь, по сути своей, полубогом – «наместником богини Лу на земле бренной» я категорически отлынивал от своих жреческих обязанностей, ограничиваясь тем, что клепал мозг Лу на тему того, что ей надо больше внимания уделять пастве, а не мне.