В целом, своими экспериментами я был доволен, как и работой стеклодувов. Бутылки получались страшненькие, кривоватые, с неравномерной стенкой, но плюс‑минус одной формы и объема. Так как вокруг меня был приблизительный мир локтей, лиг и ведер, то и так сойдет. Следующая партия моего спирта уйдет в Ламхитан уже в стеклянной таре, надежно запечатанная пробкой, воском или сургучом.

Во всех этих заботах как‑то и закончилась осень. Мое маленькое предприятие по перегонке нефти пришлось сворачивать – продукт уже было банально негде хранить, и я рисковал навлечь на себя гнев Эдит. Да и холодно стало толкаться на улице, наблюдая за котлом и раздавая команды слугам. Мои дальнейшие практики с божественной силой особых результатов не дали: я смог вызвать полноценную руку еще лишь единожды, да и то, всего на пару секунд. После этого конструкт из божественной энергии просто рассыпался. Так что я предпочел сфокусироваться на ментальной магии и работе в чертогах разума – это мне точно понадобится при дворе.

Я шкурой чувствовал, что вот‑вот прибудет гонец. Скоро начинается зима, то есть свадьба состоится в ближайшие месяца полтора‑два. Примерно сейчас должно прибыть и срочное посольство Ламхитана, чтобы засвидетельствовать брак Сании и Кая, ну и подписать все необходимые документы, чтобы оба государства официально вступили в союз.

К поездке готовились не только мы, но и Эдит с Айрин. Графине нужно было официально отречься от титула регента и передать права Орвисту, чтобы он наконец‑то стал полноправным графом де Гранжем, а для Айрин это был первый серьезный выход в свет. После войны Кай был слишком занят восстановлением страны, так что какими‑то серьезными мероприятиями знать не баловал: все общение благородных мужей и дам государства протекало очень часто напрямую, минуя двор.

Королевская же свадьба – мероприятие совершенно иного масштаба. Все крупные города Клерии будут праздновать три дня, а столица – все семь. И само собой, в Пите съедутся все мало‑мальские представители высшего света, как и многочисленные безземельные дворяне, авантюристы, альфонсы и так далее. Ведь женское сердце может быть так уязвимо во время столь волнующего события, как свадьба молодого короля и юной южной принцессы… Во всяком случае, так считали эти нахальные типы. Так что последнюю неделю поместье находилось в постоянном движении.

Наконец‑то прибыл королевский гонец. Свиток был простым. Два документа. На меня и Орвиста. В обоих упоминалось «специальное распоряжение вернуться в столицу и явиться в канцелярию Его Величества», а еще на двух – банальные повестки на допрос.

– Допрос? – непонимающе спросил Орвист. – Нас же уже осудили.

– Знаешь, другой мой, – медленно сказал я, – что‑то мне подсказывает, что это просто намек.

– Намек на что?

– Не уверен, – пожал я плечами, – но мне кажется, что это точно приглашение не в качестве допрашиваемых, а в качестве дознавателей. Во всяком случае, для меня.

Орвист только хмыкнул, еще раз перечитав странно составленную бумагу, которая была как две капли воды похожа на мою. Ничего лишнего, полностью идентичные. Как будто хотели показать, что в них нет никаких скрытых смыслов и шифров.

В любом случае, скоро все узнаем. Завтра я и трое де Гранжей отправляемся в столицу.

В этом году торжественная процедура уплаты податей была упразднена – на носу была королевская свадьба, так что Эдит отправилась в канцелярию сразу же вместе с нами: подписать документы об отречении от титула регента рода и передать права на главенство Орвисту. Мы же с пока еще виконтом отправились по «повестке» на допрос. В бумаге не было сказано, когда именно явиться, но зная прямолинейность местных нравов, я понимал, что чем раньше – тем лучше.

Собственно, всем троим было в один «кабинет» – к графу де Шонц‑Вилену, который уже который год заведовал всеми делами столичного управления по королевству.

Я много размышлял о природе канцелярии. В Клерии, да и в соседних королевствах, отсутствовал институт министерств как таковой – были назначенные на посты дворяне, которые выполняли функции «министров», то есть доверенных лиц короля. Вся же власть находилась, фактически, в руках королевской канцелярии, которая целиком и полностью подчинялась только одному человеку – королю.

Казалось бы, каждый стул и угол такого заведения, облеченного почти неограниченной властью, должен быть забит графами, герцогами, их отпрысками и так далее. Но нет. Служба на канцелярию была чем‑то сродни службе в жандармерии и полиции в царской России: на канцелярских смотрели свысока, а любое сотрудничество с «крючкотворами» для аристократа высокого происхождения считалось чем‑то зазорным. Кстати, именно по этой причине Орвист в свое время и сотрудничал с канцелярией: он был бастардом и слишком сильно запятнать его подобная работа на короля не могла. А вот любой из его покойных братьев, если бы был замечен в сношении с королевской службой, получил бы массу проблем в обществе. Вплоть до местного аналога «отмены» – когда человека на неопределенный срок буквально вычеркивают из общественного сознания, как и все его дела и заслуги. Когда‑то я пробрасывал Каю идею создания «кабинета министров», чтобы посадить нужных людей в нужные места, так сказать, чтобы все работали и были под присмотром. Это должно было разгрузить и самого Кая, а в будущем, и стабилизировать обстановку в стране в случае его болезни или смерти.

Тогда молодой король только посмеялся надо мной и поведал, что текущая система выстраивалась еще во времена Империи – чтобы как раз отвадить аристократию от явного и прямого управления государством, и набирать людей на имперскую службу не по происхождению, а по талантам, продвигая таковых как по карьерной, так и по социальной лестнице. Короче, канцелярия была аналогом социального лифта для простолюдинов, которые могли за службу престолу получить персональное или наследное дворянство. Герцоги, графы и прочие бароны, у которых были земли и крупное имущество, варились в собственном соку своих владений, особо не вмешиваясь в общегосударственную политику. И подчиняясь, при этом, королевской канцелярии, так как она отчитывалась напрямую перед монархом и ни перед кем иным.

Удивительно, но прошлые правители Клерии сумели построить систему, при которой мелкое дворянство и нередко простолюдины, работали на благо страны больше и усерднее, чем те самые аристократы, выполнявшие роль локальных магнатов.

Видимо, у далекого императора Клерии прошлого были мысли о том, как провести еще и товарно‑финансовую реформу, возможно, перейти на бумажный или пергаментный вексель – почему бы и нет – чтобы еще больше сократить роль сословных привилегий и усилить значение капитала, что привело бы к установлению более эффективных товарно‑денежных отношений в стране. Однако империя развалилась, а реформы зависли в воздухе: потомки сумели сохранить только институт королевской канцелярии, который сейчас активно эксплуатировался для управления страной.

Единственное место, где влияние аристократов осталось сильно – армия. Но и тут были оговорки. В стране была огромная масса безземельных дворян без высокого титула, которых зачастую даже от зажиточных крестьян было не отличить – просто крепкие вольные хозяева. Таковые составляли костяк армии, охотно в ней служили и вообще, получали потом неплохую пенсию от короны. В армию же стремились и потомки благородных фамилий, а признанные и даже непризнанные бастарды – в личную Гвардию Его Величества. Вот так и получалось, что «кулаком» в стране рулили герцоги, и хорошо, если они не будут казнокрадами, как Регон, а всем остальным государством – король с помощью своей канцелярии. Армия же только при первом взгляде на нее состояла из «благородных» – это если в документы посмотреть да просто спрашивать, дворянин сотник или нет, а по факту, была она более чем народная.