Синей лентой я перехватывал хвост на затылке уже по пути в покои Бренарда – и так заставил де Гранжей ждать.

– Готов! – с порога объявил я своим спутникам по миссии.

Граф как раз перебирал какие‑то сопроводительные документы, которые выдали ему в канцелярии вместе с грамотами, а Орвист рассматривал собственные ногти.

Все мы были при оружии: тут вообще мужчины без чего‑нибудь острого, как я понял, не ходили. Правда, свой выбор сегодня я остановил на мече, а не на посохе. Это при дворе Кая Фотена я мог нарядиться, как угодно и взять вместо оружия с собой хоть вилы – все просто примут это за очередную выходку нелюдимого барона.

Тут же я не знал, как отреагируют на боевой посох: может, это будет величайший позор и унижение, появиться на людях с таким оружием? С другой стороны, копья тут, как я понял, были в намного большем почете, нежели на севере. Не последнюю роль в этом сыграла еще и историческая нехватка качественного железа. Ведь полновесный меч, не говоря уже о полуторниках или двуручниках, в давние времена позволить себе мог далеко не каждый парх или даже арх.

Пораскинув мозгами, я все же застегнул на бедрах пояс с ножнами моего полуторного меча – давайте начинать со стандартных позиций, а там посмотрим.

За полчаса до полудня за нами явился лично панарх Рахен, он же препроводил нас в местную канцелярию, где под его чутким руководством у нас окончательно приняли все бумаги и «поставили на учет» как клерийских послов, огласив права и возможности.

– Итак, господа, – начал Рахен, когда бумажная волокита была окончена, – с этого момента вы являетесь официальными посланниками клерийского престола в Ламхитане. Как я и говорил, торжественный прием по этому случаю состоится через два дня – там же вы будете удостоены встречи с Великим Архом и предстанете перед знатью нашего государства и сможете познакомиться с послами других стран. С этого момента вы вольны свободно перемещаться по территории дворца и по прилегающим к нему садам. В случае необходимости выхода в город, пожалуйста, передайте весть об этом мне через любого из стражников или слуг. Вам будет выделена охрана из числа бойцов Великого Арха и, если пожелаете, сопровождающий, который хорошо знает столицу. Это необходимо не потому, что мы не доверяем иноземцам, а исключительно ради вашего комфорта и безопасности. На время вашего пребывания во дворце попрошу вас носить с собой эти посольские медали.

Закончив тираду, Рахен протянул нам три серебристых кругляша, на которых были изображены очертания Ламхитана с одной стороны и Клерии – с другой. По ее кругу шла еще какая‑то вязь на классическом ламхитанском, видимо, уточнение, что мы являемся послами.

– Также на территории дворца есть святилище семерым, храм Воина и храм Мудреца – если пожелаете помолиться, – добавил Рахен.

Я зацепился за эти слова. Возможно, на самом деле стоит посетить своих покровителей, все же, помощь богов мне бы сейчас пригодилась.

– Уважаемый панарх Рахен, – начал я, – скажите, я вчера пропустил ужин. Где мы можем перекусить или у кого спросить, если, скажем, задержимся вечером в храме?

Маленький мужчина только рассмеялся, блеснув своими черными глазами.

– О! Барон Тинт! Хороший, а главное жизненно важный вопрос! Конечно же! Вы можете просто попросить у кого‑нибудь из слуг принести в покои дополнительную порцию или сделать конкретный заказ. Вы гости Великого Арха и ни в чем не должны нуждаться! В начале каждого коридора всегда стоит либо раб, либо служка, ему и можете передать свою просьбу, все во дворце говорят на новом ламхитанском, они поймут ваш клерийский. Только изъясняйтесь проще, хорошо?

Это были хорошие новости. Короче, все сводилось к «кликнуть», «спросить», «попросить». Казалось, что я попал в удушающие и колючие объятия этой южной страны, но пока все шло относительно неплохо и, я надеялся, так и будет продолжаться.

Тем же вечером я посетил святилища – туда меня привел один из рабов, которого я буквально поймал в коридорах дворца возле своих покоев на втором этаже.

Все три храма были одного размера. Справа стоял огромный храм Пала, слева – Софа, а по середине – общее святилище Семерым.

Конечно же, при всей концентрации внимания ламхитанцев на Воина и Мудреца, они не отрицали существование и прочих богов, как старшего, так и малого круга. Просто они были для них не так важны.

Раб уже куда‑то ушел, отпущенный моим легким жестом рукой, я же остался один на один с этими величественными строениями из мрамора и белесого камня.

В высоту все три святилища были метров пятнадцать, не меньше. Форма у них была такая же, как и в Клерии – полусфера. Но вот размеры – мое уважение. Таких больших храмов не было даже в Пите, а это были, фактически, персональные часовни на территории дворца. Что же тогда стоит в самой Парте?

Я решил, что много чести – идти в отдельные храмы и гонять из здания в здание, так что направился сразу в общее святилище. Внутри было светло, чисто. У противоположной стены привычно полукругом стояли статуи Семерых и алтари богов. Единственное, что выделялось – размеры и внимание к деталям, все было выполнено на высшем уровне. Сначала я помолился Сидиру и Калите – они тоже были моими покровителями, как не крути. Богу мастеров я рассказал о своих последних достижениях и о том, что готовлюсь показать изделия своего хозяйства заморским купцам и знати Ламхитана. С Калитой вообще выдалась простенькая беседа в стиле «Энжи, прикинь, меня прокатила с ветерком Оранса».

Потом настал черед Пала, с которым у меня состоялась сложная лично для меня беседа. Ну как, беседа, скорее, монолог, в котором я пообещал Палу соответствовать его дарам: посоху, косе и пряди. Как‑то не хотелось, чтобы бог Войны отвернулся от меня конкретно в этот момент – когда я находился в самом двинутом на воинской чести и самом Пале государстве Таллерии.

У Софа я попросил, как обычно, мудрости и твердости ума, а также возможности узнать что‑нибудь новое: Ламхитан славился и своими учеными, так что тут я надеялся увидеть больше достижений научно‑технического прогресса, чем на севере. Бак с водой и трубами в стенах был косвенным тому доказательством, да и строения тут отличались большими размерами и тонкостью выделки художественных элементов и, я был уверен, дело не в рабском труде – в Клерии тоже были крепостные, а толку? Тут свое влияние оказала наука, конкретно, как мне казалось – инженерное дело.

На следующий день, мельком, мне удалось увидеть принцессу Санию. Столкнулся я с ней в саду, в окружении нескольких молодых мужчин и девушек. Вся компания что‑то живо обсуждала, и пусть они говорили на новом ламхитанском, но тараторили так быстро и увлеченно, что уловить суть мне так и не удалось.

Зато получилось поближе рассмотреть принцессу, которую, в идеале, мне надо будет увезти обратно в Клерию.

Сания была лишь немногим ниже меня, почти одного роста с Энжи – человеческим воплощением Калиты. У принцессы даже через свободное платье просматривались крутые, широкие бедра, узкая талия и выдающаяся грудь. Черты лица были крупными, но при этом не отталкивали и выглядели более, чем гармонично; достаточно длинный, но при этом аккуратный нос, пухлые губы, широкий лоб, большие глаза и поднятые, высокие скулы. Ее немного портил волевой, более свойственный мужчинам, чуть загнутый вперед подбородок, который, впрочем, уравновешивался длинными и широкими бровями.

В волосах девушки было заплетено сразу несколько косичек, причем, с обеих сторон: она, как сильная и независимая дочь Верховного Арха, прошла процедуру полного посвящения и получила право носить косичку Пала, перевязанную красной нитью.

Больше же выделялся целый ворох косичек Софа – не менее десяти штук, которые были аккуратно подобраны в небольшой пучок и хитрым образом заколоты на затылке в общий хвост.

В один момент принцесса все же скользнула по мне взглядом, и я увидел, что ее глаза, которые я изначально принял за черно‑карие, горят темно‑красным цветом. Такими они были у магов огня.