Немного не вписывался в эту теорию захват Ойкума Раганом и потеря собственного мира в ходе конфронтации с дедушкой Лики. Да и последствия в виде материка Кроноса, о котором ничего не известно, кроме того, что он абсолютно непригоден для жизни. Выживших среди отправившихся туда нет. И даже духов умерших разведчиков не призвать, дабы узнать, что же там все-таки происходит. Ну и ставший для меня родным Галантар — буйство магических энергий там до сих пор зашкаливает. А ведь последняя крупная стычка между Верховными богами, а может, и между их последователями произошла уже более двадцати тысяч лет назад.

Впрочем, может быть, именно поэтому сейчас нет того накала страстей в отношениях богов? Один материк практически уничтожен, еще один огромный остров до сих пор необитаем (хотя если считать кронков, то очень даже населен, но они никому не молятся). Это ли не повод для урегулирования отношений мирным путем? Вот и шастает теперь по Ойкуму жрец одной юной богини, находящейся в стадии взросления…

Отправление отряда Керина ад’Калине из Палара прошло довольно буднично рано поутру. Ну как сказать — поутру… Для большинства аристократов полдень ведь только начало дня.

Как и ожидалось, кроме самого Керина, его друзей и гвардейцев графа с нами отправились сыновья некоторых вассальных графу баронов (большинство с двумя-тремя воинами, а то и магами из отцовских дружин) и множество мелких безземельных дворянчиков. И если первые были заинтересованы в самом походе, ибо шайки разбойников орудовали и на их землях, то последние в основном надеялись как-нибудь отличиться, выделиться, одним словом, запомниться наследнику графа да по возможности ухватить трофеев, выпытав у работников большой дороги, где находятся схроны с добычей. Объединяло всех прибившихся к отряду одно: безмерная спесь, гонор и желание самоутвердиться, частенько за счет других. Уже многого добившиеся и состоявшиеся личности проигнорировали поход за лесными братьями, те же, кто не мог этим похвастаться, как раз и присоединились к Керину.

Кроме собственно боевой части отряда было еще две. Не боевые… Обоз со слугами и… Последних я окрестил как «бордель на копытах». Увязавшихся за нами молоденьких аристократочек в сопровождении (а часто и без) нетитулованных наперсниц зрелого возраста было раза в два больше, чем всех мужчин в целом, включая слуг.

Почему «бордель на копытах», а не «на колесах»? Так поход считался боевым, а следовательно, бедным девушкам приходилось терпеть неудобства и трястись в седле, а не в карете.

Иными словами, я начал проклинать тот миг, когда дал свое согласие графу приглядывать за его сыном.

В первый же вечер, едва кавалькада остановилась, состоялось три дуэли до первой крови. После каждой мне, как штатному целителю, приходилось залечивать раны проигравших, а победители под завистливые шепотки и томные взгляды красавиц удалялись под ручку со своей дамой сердца «на вечер». В одном случае даже не с той дамой, из-за которой, собственно, и состоялась дуэль.

Глядя на увязавшихся за нами красоток, я благодарил всех богов, но в то же время и горько сожалел, что Касси не отправилась вместе с нами. Из-за этого, кстати, пришлось выдержать нешуточный бой, но все-таки удалось оставить ее дома. Получилось это, правда, только после вмешательства лорда Глара. Зато пришлось выслушать множество напутственных слов, касавшихся очень возможной операции по превращению меня в евнуха, в случае если Кассиопея хоть краем уха услышит о моей неверности. Робкая попытка возразить, мол, я свободный человек… Лучше не вспоминать об этом. Зато сам факт отношений с Кассиопеей а’Калине разом избавил меня от преследования как минимум двух третей дамского коллектива. Оставшаяся же треть поделилась еще на две примерно равные части: на тех, кто посчитал, что безземельный аристократ не стоит их усилий, и тех, кто решил, что раз я сумел заинтересовать графскую дочку, то стоит приглядеться ко мне повнимательнее. Впрочем, последние особых проблем не доставляли, ибо свободных кандидатов среди мужской части отряда было вполне достаточно.

Глядя на аристократок, идущих на всевозможные ухищрения ради выгодного брака, я не мог не думать о моих отношениях с Касси. Странно они у нас развивались. Изначально эта блондинистая бестия заявляла на меня права только как на любовника-мага, положительно влияющего на развитие ее ауры. Буквально спустя несколько дней, я и сам не заметил как, но ее отношение ко мне изменилось: стало собственническим. Вовремя это не пресек, а потом стало слишком поздно. В то же время и мое отношение к девушке претерпело разительные изменения. Если раньше воспринимал ее как человека, относящегося к категории своих, за которых горло грызть буду, помогу, чем смогу, и так далее, то после, хм, более близкого знакомства стал относиться к ней трепетно и нежно. Нынче в Касси я видел больше женщину, причем желанную, чем друга. И, надо сказать, это меня немного пугало. Не хотелось что-то пока заводить в этом мире слишком близкие отношения с кем-либо.

Когда человек начинает путаться в собственных чувствах, на помощь приходит голова. Стоит только взвесить все плюсы и минусы от сложившегося положения и открывающихся перспектив, как разум сам поддержит или подавит эмоцию по отношению к раздражителю. Желательно, конечно, в это время быть подальше от объекта, вызвавшего бурю противоречивых чувств. Тут уж моя «командировка» пришлась как нельзя кстати.

Две недели, в течение которых мы ловили разбойников, промелькнули скучно и буднично. Разнообразие вносили склоки среди аристократической братии обоих полов. Ну а лесные братья… В большинстве своем это были крестьяне, поддавшиеся на уговоры имеющих военный опыт родственников или знакомых и решившие поискать лучшей доли за чужой счет. Разумеется, на дороги они выходили не в своих краях, а чуть подальше, но суть от этого не менялась. Таких даже ловить особо не требовалось. Заехал в деревню, поговорил со старостой и трактирщиком (частенько одно и то же лицо либо родственники) — и посылай группу на захват.

Староста же с трактирщиком знали все и про всех не только в своей деревне, но и в соседних — положение обязывало. Стоило только задать им вопрос, и они, потея от страха и заикаясь, выдавали что-то вроде: «Фрол — парень хороший! Он не разбойничает, только изредка приласкает обухом топора своих обидчиков да заберет себе их вещички в качестве этой… капесации! Ну да обидчиков много, но все они живут в деревнях соседнего барона! Точно говорю: обухом. Ну а то, что головы иногда отделяются, так Фрол с детства неловкий, иногда рука не так повернется…»

Смех смехом, но именно так объяснялся один из старост. Вот тут уже а’Калине смотрел: на земли к какому барону ходил хороший парень Фрол. Если к вассалу графа, то крестьянина хватали и надевали на него рабский ошейник. Ну а если к вассалу герцога Бригонского, то это нормально. Чего зря обижать доброго человека?

Признаться, две недели скачек от одной деревни к другой, от замка к замку меня морально утомили. Ладно бы хоть что-то в походе от меня зависело, так нет! Отряд формально возглавлял Керин а’Калине, поиск и поимка разбойников практически полностью легли на плечи Сарника, замечательно справлявшегося со своими обязанностями и без моих ценных советов.

Сарник оказался не перевалившим даже за полтинник, приятным в общении человеком, являвшимся к тому же… жрецом Калама. Если точнее, то той стороны божества, которая покровительствует ищейкам. Но и от обязанности надевать на пойманных преступников рабские ошейники он тоже не отлынивал.

Поначалу я немного нервничал, как отнесется ко мне жрец, чьего собрата я убил и оставил на съедение мелким хищникам Галантара. Однако Сарник ничем не выдал своей осведомленности о случившемся и вел себя по отношению ко мне довольно доброжелательно. По крайней мере, судя по эмоциям, я вызывал у него искренний интерес и неприкрытое любопытство. Кстати, в результате наблюдений сделал еще один вывод: коллегу во мне признали.