Аякчан принялась перебирать свитки подрагивающими руками. Она удивлялась до сих пор – эти свитки, написанные одним и тем же летящим беспорядочным почерком, в первый же школьный День словно позвали ее. Зачем она пошла к самым дальним, давно заброшенным полкам – она и сама не знала. Но там, под многодневными напластованиями пыли, лежали они. И они же научили ее, как натаскать Огня для тренировок. Но кое-чего не было даже здесь.

Девочка пристально уставилась на растекшуюся по полу воду. Под ее взглядом мелкие лужицы зашевелились, принялись торопливо сползаться, миг – и молочно-белая ледяная стена взметнулась на прежнем месте, скрыв Аякчан и ее потайное убежище.

Аякчан посмотрела с упреком, будто выросшая четвертая стена тайной комнаты ее кровно обидела самим фактом своего существования. Конечно, приятно и полезно уметь проделывать подобные вещи! Еще бы знать – как она это делает? Или как жрица Айгыр летает на облаках? Об этом в древних свитках по управлению Огнем нет ни слова – и Аякчан даже начинала подозревать, что Огонь тут ни при чем! Она старательно гнала от себя подобные мысли. Все знают, что, кроме жалких потуг белых, Дневных, шаманов, способных разве что дичь под выстрел выманить да царапину заговорить, единственным источником силы на Сивире был покровительствующий жрицам Голубой огонь, и больше ни-че-го! И думать по-иному, как сказано в Заветах Храма, «есть черная ересь и преступное погашение Пламени в собственной душе, ведущее ко ввержению тела в Огнь Очищающий». Вот уж куда бы не хотелось… ввергаться!

А может, верховную Айгыр спросить? «Трижды шелковая» ведь говорила, что та приезжает. Мысли Аякчан сменили направление. Странный какой разговор она слышала… Верховные жрицы Храма – Айгыр и Айбанса, Дьябылла и Демаан, – четверо, что держат в своих руках реальную власть над Сивир-землей. И они хотят тайком встретиться в их школе с САМОЙ… Аякчан даже предположить боялась, кто это могла быть – но после упоминания о Советнике сомнений не оставалось. Скоро Тайрыма будет не единственной ученицей школы, видевшей Снежную Королеву! Неужели Солкокчон говорила правду – и нынешняя Ее Снежность была когда-то такой же казенной ученицей, «голодранкой безродной», как и сама Аякчан? Интересно, как она всего добилась? Да уж точно не прячась по комнатушкам под лестницами!

Девочка свернула свиток так решительно, что старая береста жалобно хрупнула. Она всегда верила, что знание – и впрямь сила, и сила эта не только в свитках! Она должна узнать, для чего устраивается эта секретная встреча между «великой четверкой» и Королевой. И чем она так пугает мальвин, у которых явно есть какие-то общие с САМОЙ секреты.

Только сперва еще одно дельце. Аякчан расправила длинную черно-синюю прядь перед прозрачной линзой полированного льда и тяжко вздохнула. Обманула все-таки старая знахарка, паршивую краску подсунула. Постоянно подкрашивать приходится. Аякчан достала из-под столика пузырек и стала аккуратно замазывать угольной смесью просвечивающий даже сквозь черную краску пылающий ультрамарин своих волос.

Аякчан бежала, скользя гладкими лыжами-голицами [3]по укатанной трассе. Сзади раздался усердный пыхтеж, как у медведя над свежепойманным лососем, и с ней поравнялась запыхавшаяся Юлтэк.

– Ну ты и прешь – догнать невозможно! – хватая ртом воздух, выдохнула она.

– Я привычная, – буркнула Аякчан, считая шаги. Р-раз – вдох, два – выдох, р-раз – вдох…

– Ты с каких это пор Синяптучку так возлюбила, что ей подарки делаешь? – требовательно спросила Юлтэк. – Нет, ты не отмалчивайся, объясни мне, зачем ей этот свой… синяптон отдала?

Аякчан только неопределенно повела плечом. Если Юлька до сих пор не догадалась, как сильно в их школе «любят» учениц, которые высовываются, – то кто ж ей знахарь?

Сама Аякчан все давным-давно поняла. Еще когда в первый День обучения сумела втянуть в себя Огня вдвое больше, чем любая другая ученица, а в волосах ее немедленно прорезались две новые голубые пряди. В глазах Солкокчон тогда промелькнула ярость, а потом они стали ласковые-ласковые, как вода над омутом. С тех пор Аякчан была очень осторожна, а синевы в ее волосах не прибавлялось – спасибо черной краске.

Поняв, что ответа не дождется, Юлтэк негодующе фыркнула, но все-таки сменила тему:

– Слыхала? У нас большой общешкольный праздник – Тайрыма с подружкой нас покидают! – Она поглядела в невозмутимое лицо Аякчан и сама себе кивнула: – Ты уже знаешь. Ну, тебе всегда все известно. А что девчонки говорят, тоже знаешь? – И, не дожидаясь ответа, сообщила: – Что у этих двоих ума бы не хватило придумать, как Огонь тырить, и что какой-то хороший человек их подставил всем нам на радость!

– Не думаю, что человек такой уж хороший. Просто Тайрыма и Дарпек вверху списка на распределение после школы. Если их места освобождаются, весь список подвинется, и кое у кого появится шанс… – не сбиваясь с ровного бега, пробормотала Аякчан.

Юлтэк скорчила досадливую гримаску.

– Вот всегда ты думаешь только плохое! – пропыхтела она. – Как будто люди для других людей что-то вроде… не знаю… гарпуна, во! Взял человечка, рыбы для себя им набил – и выкинул, а что он там себе думает-чувствует, вовсе не интересно.

– Так оно и есть, – пожала плечами Аякчан. – Если не пользуешься никем ты – пользуются тобой.

– Мной ты тоже пользуешься? – проворчала Юлтэк.

– А ты мной – нет? – усмехнулась Аякчан. – Для домашних заданий, например?

Юлтэк обиженно надулась и отстала. А чего обижаться, если это чистая, как первый снег, правда? Вот хоть ее собственный отец: женой попользовался – чтоб справное хозяйство завести, дочерью – родней обрасти. Скажи ему кто, что первая жена да старшая дочь думают-чувствуют, он бы удивился, будто с ним о сложном внутреннем мире оленьего седла заговорили. И, наверное, это правильно! Во всяком случае, только так и можно, если ты родилась голодранкой, а хочешь выбиться… в Королевы!

А почему нет? Другие же смогли – она сама слышала!

– Аякчан! Албасы тебе в косы, кому говорю? Прибавь шагу, ковыляешь, как одноногий авахи!

Аякчан дернулась, едва не полетев кверху лыжами. Вот так и начнешь верить в правдивость песен, где голос богатырки «слышен на шесть Дней пути»! А уж их школьная богатырка Алтын-Арыг могла так гаркнуть, что школьные башни приседали! Широко скользя на своих голицах, Алтын-Арыг легко обошла бегущих девчонок и понеслась впереди всех – невысокая, изящная, сама похожая на девочку.

«Потрясающая тетка!» – как всегда, с легкой завистью глядя ей вслед, подумала Аякчан. Школьная богатырка Алтын-Арыг была единственной нежрицей среди наставниц школы, и только ее ученицы никогда не называли мальвиной – хотя бы потому, что она красила волосы в ядовито-розовый цвет. На вопрос – зачем, невозмутимо заявляла, что если по всей Средней Сивир-земле толпами шастают голубые бабы, почему не быть хоть одной розовой? «Трижды шелковая» Солкокчон на это лишь холодно улыбалась, а Синяптук бесилась и раз за разом слала в Храмовую канцелярию доносы, обвиняя Алтын во всех грехах от «преступной непочтительности» до «попыток низвержения Храма». Канцелярия всегда отмалчивалась, а «случайно» вылетевший с площадки каменный мяч неизменно крошил ледяные стены в комнате Синяптук. Аякчан было ужасно интересно, кто и почему покровительствует лихой богатырке.

– Тащитесь по дистанции, как беременные важенки! – снова заорала Алтын. – Все уже летать научились, никто больше бегать не хочет?

Аякчан снова нервно дернулась. Разумом она понимала, что Алтын ничего о ней не знает и ни на что не намекает, но когда у тебя много секретов, все время боишься, что какой-нибудь да всплывет! Спокойно! Спокойно, все у нее получится!

Богатырка вложила два пальца в рот и коротко свистнула.

– Так, сдали лыжи, взяли мячи и разбились на пары! Быстро, быстро, не спим!