— Никто? Так оно и есть! Однако это объясняется вполне разумной причиной, — пустился в объяснения Коттер. — До тех пор, пока международная судейская коллегия не подтвердила патент мистера Макдональда, существовала крайне неприятная возможность, что какой-то беспринципный субъект или даже нечестная нация попытается скопировать наши мясные колобки. И хотя мы распространяем их мясо по всему миру… хочу подчеркнуть: исключительно с одобрения и под наблюдением местных органов здравоохранения и контроля за качеством пищевых продуктов… словом, мы не могли допустить, чтобы кто-либо увидел и тем паче обследовал наших животных. Но теперь, когда все судебные инстанции решили дело исключительно в нашу пользу,^civibi рады гостеприимно распахнуть двери для прессы!

«Врет — и не краснеет…» — подумал я.

— Вы первые журналисты, которых мы пригласили совершить экскурсию по ферме, однако не последние. Будут и другие группы. Мы подумываем даже о том, чтобы сэр Ричард Перегрин отснял здесь один из своих знаменитых документальных голофильмов. — Он немного помолчал и добавил: — Мы планируем также года через два или три открыть публичные туры.

В мозгу у меня тревожно зазвучали колокола громкого боя.

— А почему не сейчас, если вы окончательно выиграли процесс? — резко спросила Джули, у которой был такой вид, словно она прислушивалась к тем же самым колоколам.

— Мы сочли более уместным, чтобы на первых порах именно вы, как самые популярные журналисты, представили публике свои личные репортажи и голоснимки, — гладко ответил Коттер.

— Крайне лестно для всех присутствующих, но вы так и не сказали, почему, — упрямо заметила Джули.

— У нас есть на это веские причины. Вам все станет ясно во время экскурсии.

Мой старый приятель Джек Монфрайд из «СиэттлДиск», сардонически улыбаясь, наклонился ко мне и вполголоса сообщил:

— Не уверен, что мне удастся прободрствовать до самого конца процедуры! Этот типчик несет полнейшую лабуду.

— Знаю. На кой ляд их конкурентам эти дурацкие голоснимки? Любой старшеклассник может отщипнуть кусочек от колобкового бифштекса и преспокойно вырастить клон.

— Тогда почему они этого не сделали? — спросила Джули.

— Да потому, — сказал Джек назидательно, — что у Макдональда на одного ученого приходится пятьдесят наемных адвокатов. — Он задумался и озабоченно нахмурил лоб. — И все-таки этот парень лжет нам, причем лжет очень глупо. А с виду он вовсе не так уж глуп. Что он скрывает, хотелось бы знать?

Нам пришлось прекратить обсуждение этой проблемы, поскольку Коттер повел всю группу прямо через роскошный зеленый луг к виднеющемуся вдали амбару. По пути мы обогнули пару красивых прудов, где резво плескались и пили воду по нескольку дюжин упитанных гусей и уток. Вся природа вокруг казалась такой нетронутой, невинной и мирной, как на пейзажах Нормана Рокуэлла, и все-таки меня не оставляло странное чувство, что под внешней чистотой и спокойствием таится нечто глубоко неправильное.

— Чтобы по-настоящему оценить то, что сделал мистер Макдональд, — нарушил молчание Коттер, когда мы наполовину приблизились к большому амбару на склоне холма, — вам надо вспомнить страшную угрозу, с которой он вступил в борьбу. Пять с лишним миллиардов мужчин, женщин и детей на нашей планете испытывали серьезное белковое голодание, причем три миллиарда из них буквально умирали голодной смертью. Само собой разумеется, что цена мяса — любого! — вознеслась до небес, и только очень богатые люди могли его себе позволить. Поэтому мистеру Макдональду надо было создать не просто абсолютно питательное животное, каким является мясной колобок. Это животное еще должно было расти и размножаться с такой скоростью, чтобы полностью удовлетворять потребности человечества.

Он остановился и подождал, пока двое нерасторопных журналистов нагонят группу.

— Первоначально мистер Макдональд реализовал свой замысел в виде компьютерных симуляций. Затем он нанял достаточное количество ученых и технических сотрудников, которые, уверенно ведомые к цели его гением, манипулировали настоящими ДНК до тех пор, пока мясные колобки не обрели существование не только на экране компьютера и, разумеется, в разуме мистера Макдональда, но и в реальной плоти.

Понадобилось еще несколько поколений, чтобы они стали нормально размножаться, но, к счастью, одно поколение этих ценных животных насчитывает месяцы, а не годы. Теперь мясные колобки приносят не одного детеныша, а в среднем от десяти до двенадцати, которые через каких-нибудь полгода уже почти готовы к размножению. Поэтому, когда мы пару лет назад предложили миру свою продукцию, то были совершенно уверены, что сможем полностью выполнить взятые на себя обязательства, не истощив исходных ресурсов.

— А сколько у вас колобков на этой ферме? — спросил парень из «Евроком Интернэшнл», окидывая недоумевающим взглядом тихие луга и пустые поля.

— Тут мы содержим более двух миллионов животных, — охотно ответил Коттер. — У мистера Макдональда есть еще 27 ферм, здесь, на острове, и в Австралии, и любая из них не меньше или даже больше этой. И на всех выращиваются мясные колобки. Мясо перерабатывается прямо на месте, для этого на каждой ферме построен собственный комбинат. Мы гордимся тем, что не только поставляем мясные продукты миллиардам человеческих существ, но создали свыше 80 тысяч рабочих мест.

Он сделал многозначительную паузу, чтобы дать нам возможность записать или иным способом отметить для себя эту цифру.

— Так много? — задумчиво произнесла Джули.

— Я знаю, что это выглядит так, словно мы умышленно таились от всего мира, — с тонкой улыбкой сказал Коттер. — Но по вполне понятным причинам нам приходилось скрывать само существование мясных колобков, когда мы были еще не готовы выйти с ними на рынок. Но лишь только мы предложили нашу продукцию легально, с каждой фермы ежемесячно пошли на экспорт сотни тысяч тонн мяса, которое надо было переработать, упаковать, погрузить на корабли, доставить куда требуется и распродать. Людей, которые занимаются этим, надо было предварительно обучить, и каждому из них пришлось выкладываться на своем рабочем месте с самого первого дня.

— Если вашему боссу присудят Нобелевскую, он сможет без всяких душевных мук отказаться от денег, — сухо заметил Джек.

— Полагаю, что мистер Макдональд с благодарностью использует эти деньги на благотворительные цели, если такое счастливое событие

когда-нибудь произойдет, — парировал Коттер. Он отвернулся и снова зашагал к амбару, неподалеку от него остановился и сказал:

— Мне следует подготовить вас к тому, что вы там у…

— Огромное мерси, но мы уже видели голоснимки, — перебил его французский репортер.

Коттер устремил на него тяжелый взгляд и начал заново:

— Как я намеревался сказать, мне надо подготовить вас к тому, что вы там услышите.

— УСЛЫШИТЕ? — с изумлением повторил я.

— Это чистейшая случайность, — сказал Коттер, стараясь выглядеть как можно беспечнее и не вполне преуспев в этом. — Незначительный огрех эксперимента. Аномалия. Но факт состоит в том, что наши животные способны произнести несколько слов, точь-в-точь как это делают попугаи. Мы, конечно, сумели бы избавить их от этого недостатка, продолжив на какое-то время эксперимент. Однако голодное человечество больше не в силах ждать.

— И что они говорят? — поинтересовалась Джули.

Коттер одарил ее широкой улыбкой, которую самонадеянно считал обворожительной.

— Они попросту повторяют то, что услышали! О разуме тут и речи нет, никто из животных даже дюжины слов не выучил. Они выражают обыкновенно свои насущные нужды.

Он повернулся к амбару и кивнул стоящему у входа охраннику. Тот нажал на кнопку, створки двери раздвинулись. В амбаре стояла оглушительная тишина, которая после этаких разговоров даже немного шокировала. Потом, когда они услышали, что мы приближаемся (шарканье подошв, бряканье ключей), раздался голос. Потом другой, за ними сотня, за нею тысяча. Грянула шумная какофония голосов, не вполне человеческих, которые повторяли снова, снова и снова: