Вот причины интересуют меня прежде всего. Главное: причины превращения. Стабильного я не люблю, ищу изменений. Так увлекательно следить за превращениями. Был, например, журчащий ручеек, стал Волгой. Был несмышленыш, лежал в колыбели, лепетал невразумительное, сделался взрослым человеком. Был милым младенцем, стал подлец подлецом. А другой — гением. Почему? От генов гений? А подлец — тоже от генов?»
Аркадий Натанович Стругацкий всегда дивился дотошности научных выкладок Георгия Иосифовича. «Гоша, — сказал он как-то, — ну зачем вы тратите такие усилия на все эти научные рассуждения? Все равно они спорны и вызывают излишние возражения. Пусть герои сразу садятся на нужный аппарат и начинают действовать». Но потому Георгий Иосифович и оставался собой, что не позволял героям просто сесть на аппарат и сразу действовать. В доме в Чистом переулке всегда царила некая особая атмосфера. Немаловажно и то, что в холодильнике в коридоре всегда стояла начатая бутылка водки.
Для Прашкевича, для частого гостя.
Для нерадивого, но любящего ученика.
14 февраля 1993 года я навестил фантаста Палея в Москве на зеленой Полтавской улице (за стадионом «Динамо»). Через несколько дней Абраму Рувимовичу исполнилось сто лет. Он плохо слышал, маленький аккуратный костяной старичок в большом кресле, правда, без жестяной слуховой трубы Циолковского, как можно было ожидать. Его ужасно распирало любопытство. Он спрашивал: а как это радиоволны проходят сквозь стены? Или вспоминал стихотворение. Или ругал молодых. Приходят, говорил, представляются издателями, берут под честное слово старую редкую книгу и исчезают. По неведомой ассоциации даже вспоминал сотрудницу журнала «Революция и культура». В тридцатые годы эта милая женщина принимала у него стихи, никогда их не печатала и чертовски жаловалась на жизнь. Будучи человеком весьма небогатым, Палей сотрудницу жалел. Сырая комнатенка… Одиночество… Безденежье… Даже личную пишущую машинку невозможно продать, профсоюз запрещает… Фамилия сотрудницы — Алилуева — тогда ни о чем не говорила Абраму Рувимовичу…
Аделина Адалис? — переспрашивал он. А как же, знал ее! Любимым словом указанной советской поэтессы было — вредитель. Астроном Леверье? Еще бы! Это по просьбе Леверье безымянный прежде цветок назвали гортензией — так звали его любимую. Книги? Без книг нельзя. Фантасты не правы — книга переживет века. Вы покупаете книги или предпочитаете работать в библиотеках? А письма храните? Делаете специальные выписки? Я, например, похвастался Абрам Рувимович, в молодости составлял картотеку для самого Венгерова!
Впрочем, это был не главный вопрос.
Главный вопрос он задал неожиданно, как бы поймав меня на паузе. Вот каким все же образом летают самолеты? Как они держатся в воздухе? Почему паровоз не может летать? Он вдруг встопорщил белесые бровки: и вообще сколько это там часов летит самолет в Москву из Новосибирска? Четыре? Странно-странно. Абрам Рувимович задумался. Что-то его мучило. Что-то очень важное бушевало в самых пучинах души фантаста. Смиряя себя, он рассказал, как знаменитый советский поэт-песенник стащил несколько строк из стихотворения, опубликованного еще в дореволюционном ежемесячнике «Свободный журнал». У Палея: «Город замер в сонной дымке, гаснет зарево зари, и на ножке-невидимке блещут бусы-фонари…» У Лебедева-Кумача: «Вечер реет в белой дымке в ярком зареве зари, и на ножке-невидимке блещут бусы-фонари…» После скандала Лебедев-Кумач переписал указанное четверостишие: «День уходит, и прохлада освежает и бодрит, отдохнувши от парада, город праздничный гудит…»
С огромным удовольствием Абрам Рувимович показал книжку стихов «Бубен дня», изданную в Екатеринославе в 1922 году, а потом корректуру книги стихов, которая вот-вот должна была выйти в Хабаровске. Тираж — 150 экземпляров. «Но для книги стихов большего тиража и не надо. Первое стихотворение я написал в семь лет, — похвастался он, — а последнее на днях».
Что чувствует человек, проживший на свете 100 лет?
Только ли бремя огромных потерь, фантастически бесконечных потерь, потерю всех людей, с которыми был близок?
Не знаю…
Абрам Рувимович не производил такого впечатления.
Когда я уходил, он весь приподнялся в кресле. Он светился изнутри. Его интересовало только будущее. «Сколько, вы говорите, летели в Москву? Целых четыре часа?» Он замечательно выдержал паузу и задохнулся от восторга истинного провидца: «Попомните, молодой человек! Когда-нибудь они будут летать быстрее!»
«…За антилысенковский роман «Остров Таусена» меня лаяли во всех органах прессы, включая «Литературу в школе» и «Естествознание в школе», — писал мне Абрам Рувимович в августе 1988 года. — Результатом было надолго отлучение от печати и от всех способов заработка. Берия меня тоже не обошел вниманием, но, к счастью, поздно вспомнил обо мне: взяли 13 февраля 1953 года, а выпустили 31 декабря того же года… Какие обвинения мне предъявили при вожде? Сначала, что я хотел убить его и Маленкова. Это, конечно, не удалось хоть как-нибудь доказать… Потом — в клевете. И что я не соглашался с докладом Жданова о литературе. Воображаю, как смеялись над этим пунктом в Верховном суде!.. Все же дали мне 10 лет с последующей высылкой, и вполне мог бы их реализовать, если бы в начале марта не произошло важнейшее событие (смерть Сталина), после чего меня реабилитировали, правда, только к Новому году».
КУРСОР
«Роскон-2002»
состоялся с 14 по 17 февраля в подмосковном доме отдыха «Планерное». Почетный гость конвента Кир Булычев, в интервью одному из телеканалов назвавший «Роскон» Конгрессом любителей фантастики, был не совсем прав. На самом деле из двух с лишним сотен гостей, принявших участие в конвенте, просто любителями фантастики являются не более половины. Остальные участники выступают в ранге профессионалов. Писатели, журналисты, переводчики, критики, литагенты (особо стоит отметить приезд американского писателя Лео Франковски и польской переводчицы Евы Скорской) смогли не только отдохнуть на развлекательных мероприятиях, пообщаться, но и с пользой поработать, участвуя в семинарах, коих было великое множество: фантастиковедение и критика, научная фантастика, фэнтези, фантастическая пресса, сетература, перевод. Наиболее масштабно выглядел семинар по кинофантастике, занявший три дня — кроме традиционного показа анимационных и игровых фильмов молодых российских режиссеров была организована видеопремьера (до выхода лицензионной версии) фильма «Про Федота-стрельца», а на второй день конвента желающие смогли встретиться с принимавшими участие в создании фильма «Через тернии к звездам» писателем Киром Булычевым и актрисой Еленой Метелкиной, исполнившей главную роль Нийи. Режиссер обновленной версии фильма Николай Викторов (сын режиссера Ричарда Викторова) позволил участникам конвента первыми стать зрителями будущего DVD-варианта ленты (причем сам DVD еще не был готов, и на большой экран проецировалась стереофоническая запись с бетакамовской кассеты). Представители кинопродюсерской фирмы объявили конкурс на лучший сценарий фантастического кино- и анимационного сериалов. Результаты конкурса (с вручением денежных призов) будут подведены на следующем «Рос-коне».
Особое внимание организаторы уделили начинающим фантастам. Кроме уже традиционной встречи с представителями ведущих издательств, в честь двадцатилетнего юбилея знаменитого семинара «Малеевка» впервые были организованы мастер-классы для молодых писателей. Участники заранее присылали свои произведения, а на конвенте ведущие (Василий Головачев, Сергей Лукьяненко, Г. Л. Олди и Ник Перумов) делились со слушателями своими мыслями о достоинствах или недостатках того или иного автора. А также объявляли лучшего, по их мнению, среди участников своих мастер-классов.
