Андрей лишь тяжело вздохнул и уставился в одну точку.

— Дело не в звании, — устало возразил он, вращая бокал. — Дело в том, что я никогда не стану для него тем, кем он хочет меня видеть. Что бы я ни делал, этого всегда будет недостаточно. У меня закончилась фантазия, Лёш. Я больше не понимаю, что еще мне сделать, чтобы он наконец-то… А, впрочем, уже и не важно…

Он залпом допил виски, и я понял, что нужно срочно что-то придумать, чтобы остановить его. Напиваться даже среди однокурсников — не по статусу. Особенно ему. По-человечески я кузена понимал — иногда всем хочется выпустить пар. Но не на глазах у сослуживцев, которые, я был уверен, станут его подчиненными.

Я быстро огляделся, и мой взгляд снова упал на сцену. Бьянка заканчивала вторую арию, а зал взорвался аплодисментами.

И тут меня осенило. Нужно было срочно переключить внимание Андрея.

— А ведь ты ещё не танцевал сегодня, — сказал я ему.

Он оторвался от бокала и посмотрел на меня в замешательстве.

— И что?

— Что ж, ты же не позволишь, чтобы все красавицы зала достались кому-то другому? — с усмешкой кивнул я в сторону сцены. — А если ещё и саму Кавальери пригласить на танец, уверен, ты сделаешь её вечер незабываемым.

Андрей помедлил, затем вздохнул и устало улыбнулся:

— Знаешь, а ведь князь Барятинский хотел жениться на ее прабабке, Лине. Тогда император отказал. Конечно, отказал… Признайся, ты просто хочешь оттащить меня от бутылки, Алексей.

— Разумеется. — Я усмехнулся. — Так что давай, вставай. Сегодня наш вечер, и пусть его запомнят по-другому.

Андрей вдруг совершенно серьезно на меня посмотрел.

— Быть может, ты и прав. Но Кавальери я приглашать не буду. Она сегодня работает, а не отдыхает. Зачем ее отвлекать? А вот та, другая…

Я проследил за его взглядом.

— Андрей, не глупи. Не нужно. Пойдут разговоры.

— Мне без разницы.

И он решительно направился в сторону стола второй группы.

Вечер разворачивался по всем канонам торжественных мероприятий — великолепный зал, музыка, игристое и оживлённые разговоры. Со сцены все еще звучал чарующий голос Бьянки Кавальери — она пела какой-то романс на французском.

Я сидел, наблюдая за залом, не особо желая принимать участие в танцах. С самого начала праздника я ощущал странное беспокойство — некое предчувствие, что что-то пойдёт не так. И когда Андрей, разгорячённый шампанским, встал из-за стола и направился к Салтыковой, я выпрямился и проследил за его действиями.

— Лёш, чего ты сидишь? — Миша Эристов как раз вел танцевать Бэллу Цицианову.

— Пока хочу просто насладиться вечером.

— Ну, ты смотри, всех девчонок разберут!

Салтыкова приняла приглашение Андрея с лёгкой улыбкой и подала наманикюренную ручку. Всё это выглядело мило и чинно, но мне казалось, что в её глазах мелькнула искорка то ли хитрости, то ли флирта. Хотя, может я и надумывал — все же положение Салтыковой сейчас было печальным. По крайней мере, среди моих однокурсников.

Андрей увлёк её в танец, а я продолжал наблюдать и слушать прекрасный голос знойной итальянки.

Рядом со мной оживлённо переговаривались Лёва и Тамара — двое будущих маголекарей, которые явно испытывали друг к другу больше, чем дружеские чувства. Я с лёгкой улыбкой отметил про себя, что каким-то образом проглядел развитие их отношений, но был рад — Лёва и Тамара подходили друг другу, как ключ и замок.

В это время Бьянка Кавальери закончила очередную партию и спустилась в зал. Оркестр сменил темп, переходя к более плавным, медленным мелодиям. Ребята продолжали танцевать.

Феликс, довольный собой и всем происходящим, подошёл к нашему столику, ведя под руку диву.

— Алексей Иоаннович, позволь представить одну из величайших жемчужин мировой сцены, — объявил он с лёгкой театральностью. — Несравненная Бьянка Кавальери.

Я поднялся и сделал лёгкий поклон. Вблизи девушка оказалась даже моложе, чем я думал — на ней был яркий сценический макияж, который не портил ее, но делал старше.

— Большая честь для меня, мадемуазель, — произнёс я.

Бьянка улыбнулась — мягко, уверенно, как человек, привыкший к вниманию. Она тоже разглядывала меня с интересом, но делала это тактично, не пялясь.

— Князь Николаев, для меня это тоже большая честь. Я наслышана о вас, — ответила она, чуть склонив голову. У нее был мягкий итальянский акцент и мелодичный голос.

— Надеюсь, лишь в положительном ключе, — заметил я с усмешкой.

— Исключительно, — заверила она. — Я слышала, вы могущественный маг.

— Желаете бокал шампанского, мадемуазель?

Я сделал знак официанту, но Бьянка мягко отклонила предложение:

— Непременно, но лишь после выступления, любезный князь. Пока что мне достаточно воды. Алкоголь не всегда дружит с голосовыми связками… Впрочем, я буду рада вашей компании. Быть может, даже могла бы потанцевать…

Я кивнул, и тут Феликс наклонился ко мне, выразительно намекая взглядом на танцующую публику.

— Алексей, ты же не собираешься позволить нашей гостье скучать в стороне?

Я взглянул на Бьянку. Та, улыбнувшись, чуть приподняла бровь, ожидая моего решения.

— Могу ли я пригласить вас на танец, госпожа Кавальери? — предложил я.

— С удовольствием, — ответила она. — Бьянка, князь. Друзья зовут меня просто Бьянкой.

Что ж, итальянская певица легко заводила друзей. Впрочем, так уж исторически сложилось, что аристократия всегда дружила с артистами.

Я вывел её на середину зала, и в тот же момент оркестр начал новую мелодию — плавную, чувственную, но не слишком медленную. Мы двинулись в такт музыке.

— Вы прекрасно танцуете, князь, — заметила Бьянка.

— Происхождение предполагает подобные умения, — ответил я. — Но, думаю, в вашем случае я могу сказать то же самое. Уверенность и грация — необходимый талант для сцены.

Она тихо рассмеялась.

— Ах, князь, в вашем голосе звучит что-то вроде восхищения.

— Возможно, — признался я. — Ваш голос действительно чарует. Думаю, ваш концерт всем запомнится надолго.

— Тогда я рада, что мне удалось сделать вечер чуть более волшебным, — она с лёгкостью доверилась моему движению, когда я повёл её в плавный поворот. — Но расскажите мне, князь, что вам больше по душе? Оперные арии или что-то более приземлённое?

— Признаюсь, я предпочитаю классику, но не чужд и современным мотивам, — сказал я. — Однако живое исполнение… особенно такое, как ваше, делает любую музыку особенной.

Бьянка наклонила голову:

— Я учту это, когда буду выбирать следующую партию.

— Значит, мне стоит ожидать чего-то особенного?

— Безусловно, — очаровательно улыбнулась итальянка. — Я подберу что-нибудь русское специально для вас.

Мы продолжали танец, и я едва заметно покосился в сторону Андрея и Салтыковой. Они уже переместились за опустевший второй столик — все одногруппники Лены разошлись танцевать — и увлеченно о чем-то разговаривали. Салтыкова кокетливо хихикала в ответ на какие-то шутки моего кузена.

Андрей остановил проходившего мимо официанта и взял с его подноса целую бутылку шампанского.

Не к добру это. Ох, не к добру…

Я держал Бьянку Кавальери за руку, чувствуя лёгкое прикосновение её перчатки к своей ладони. Её платье, переливаясь бликами кристаллов, струилось в движении, а голос, подобный шелесту шелка, звучал вкрадчиво и завораживающе:

— Вы должны прийти на мое выступление, князь. Мы привезли «Травиату» в Мариинский театр — это будет нечто особенное. Я исполняю роль Виолетты, и мне бы очень хотелось видеть вас в ложе.

— Как я могу отказать такой просьбе? — я улыбнулся, ловя её взгляд. — Это было бы преступлением — пропустить столь блистательное представление.

Бьянка рассмеялась, её смех прозвучал лёгким серебряным колокольчиком. Музыка затихала, уступая место аплодисментам, и я, соблюдая все нормы этикета, галантно проводил её обратно за стол, полный её поклонников и почитателей.