— Здесь, в Кавелине?

Перестань провоцировать меня, женщина, подумал он. Не вынуждай меня продумать все до конца. Ты можешь горько пожалеть об этом. Вслух же Браги произнес:

— Чтобы понять это, мне не нужна кровь колдуньи. Я изо всех сил пытаюсь вычерпать воду из тонущего корабля. Акулы тем временем пробивают все новые дыры в днище, а крысы дерутся между собой. Не исключено, что мои же друзья для меня более опасны, нежели враги. Я добился слишком больших успехов. В настоящее время Кавелину ничего не грозит. Все сами справляются со своими делами. У меня иногда появляется что-то вроде искушения — бросить все и уехать. Если бы моими спутниками могли стать Насмешник и Гарун, я давным-давно отсюда бы ускакал.

— Не глупи. Это невозможно. От тебя зависит слишком много людей.

— Это одна из моих самых больших головных болей. А ещё одна состоит в том, что я сам не могу себе позволить от кого-либо зависеть. Посмотри на этот дворец… Я здесь всех кормлю, одеваю, обеспечиваю хорошей работой, и что же я получаю в награду? Один становится агентом лорда Хсунга. Другие пытаются убить Лиакопулоса, Абаку и Гжердрама. И это твои люди. Вот что ставит меня в тупик. Я никак не могу взять в толк, почему они так поступают.

— Что значит «твои люди»?

Браги рассказал ей о Гейлзе, камнетесе и о погибшем в парке убийце.

— Я поговорю с ним, — сказала Ингер. — Он со мной ещё с тех пор, когда я была маленькой девочкой. Своего рода личный телохранитель. А как-то он спас меня от насильников.

— Что?

— Мне тогда было пятнадцать. Страшно романтическая девчонка. В лесу рядом с нашим поместьем скрывалась банда разбойников. Отец запретил мне совершать конные прогулки до тех пор, пока преступников не выловят. Я была молода и, естественно, не послушалась. Более того, я отправилась на поиски разбойников, коих представляла себе защитниками справедливости. А они оказались… Одним словом, все оборачивалось очень скверно. Джоси потом едва не умер от ран, но ему все же удалось меня отбить, прежде чем бандиты причинили мне вред. Я в долгу перед ним… Теперь в моем присутствии он страшно смущается, так как когда-то видел меня обнаженной. Он очень славный человек, Браги. Он никогда не сделает ничего такого, что могло бы мне повредить.

— Я и не утверждал, что он может тебе навредить. Я сказал лишь то, что он способен напакостить мне. Впрочем, может быть, это и не он, а кто-то другой. Но этот другой — совершенно определенно из Итаскии.

— Я узнаю. Мне не нравятся твои слова, но раз ты их произнес, то это — правда. Ты никогда ничего не говоришь до тех пор, пока не знаешь точно. — Она продолжала разминать его плечи, и Браги уже начинал расслабляться. Через некоторое время Ингер продолжила:

— Нет, это меня действительно беспокоит. Если мы не можем доверять им, то кому тогда вообще можно доверять?

Он на секунду закрыл глаза, чтобы не позволить сорваться с губ ненужным словам.

— Таких людей я могу пересчитать по пальцам. Но не знаю, могу ли верить им уже завтра.

Ингер рассмеялась.

— Да нет, я говорю вполне серьезно.

— В своем воображении я вижу, как ты и я отбиваемся от всего мира. И нам это удается только благодаря твоему чудовищному упорству. Но сражаемся мы не мечами, а идеями. Наши идеи оказываются лучше, чем их, и враги наши воют. О, как они воют! Почти так же, как выли «Пантеры» после того, как вы их побили.

— А я и понятия не имел, что ты это заметила. Мне всегда казалось, что ты ненавидишь «Захват».

— Я действительно ненавижу эту игру, но это не мешает мне делать ставки. В тот день я выиграла двести ноблов.

— Вот сукина дочь! Ты же в игре ни дьявола не смыслишь.

Мгла на улице рассеялась окончательно. Мгла… Эту чертову принцессу надо проверять и проверять, думал Рагнарсон. Не пустить ли по её следу Вартлоккура?

— Будь я проклят! — выпалил он.

— Что теперь?

— Ничего. Просто под каждой кроватью вижу врагов.

И не только «под», но в некоторых случаях и «на», думал он, направляясь к дверям детской. Нянька безмерно удивилась, когда король переступил порог. Его величество весьма редко навещал своего отпрыска.

Фульк лежал на спине, согнув колени. Красавец. Все детишки, воистину — подлинные драгоценности. Один вид их приводит людей в философское настроение.

— Подумать только, — сказал он Ингер, — ведь мы все начинали так же.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Все мы были такими. Только много-много лет тому назад. Ты. Я. Магден Норат. Вартлоккур. Великие властелины Империи Ужаса. Все мы пускали пузыри, улыбались, мочились и ходили под себя. Что с нами потом происходит? Как получается, что, встав на ноги, мы начинаем резать друг другу глотки?

— Ты в философском расположении духа. Обратись с этими вопросами к Дерелу. Я до них просто не доросла.

— Хм-м. — Рагнарсон наклонился и поцеловал сына, на что тот приоткрыл и тут же снова закрыл один глаз. — Однако пора за дело. Нам ещё надо за собой убрать.

Перед ним промелькнул образ Ширили. Что же, работа удержит его от визитов на аллею Лиенеке. Вот только удержит ли?

Его завтрак состоял из яичницы-болтуньи и жареной курицы. Опять курица! Не исключено, что враги решили разделаться со мной, издеваясь над моими вкусовыми ощущениями, лениво подумал Браги.

Итак, с чего начнем, думал он, опершись локтями на столешницу.

В кухню, не замечая своего монарха, вошел Слагбейт. Он вел яростный спор с ещё одним гвардейцем.

— Нам надо придумать какой-нибудь трюк. Мы не можем пропустить матч. После того, что произошло вчера, мы могли бы выиграть целое состояние.

— Могли бы, Слаг, могли. Но вот в этом «бы» и есть вся загвоздка. Нам ни за что не побить «Пантер» ещё раз.

— А я говорю, что можем. Если с нами будет король и если мы не будем сражаться с ними пару недель.

— И каким же образом ты надеешься отложить матч? Нет. Я, парни, не намерен терять бабки, ставя на вас.

— Ты есть дерьмо и можешь им оставаться. Не будешь ставить — нам больше достанется.

Заключительную часть этой живой беседы Рагнарсон пропустил мимо ушей. Он знал, с чего начнет свой день. Прежде надо встретиться с судьями. Но как заставить их перенести игру на более поздний срок?

В конюшне Браги встретил Вартлоккура.

— Тоже направляешься в город? — спросил он и, услышав утвердительное ворчание, поинтересовался:

— Как чувствует себя Непанта?

— Прекрасно.

— А как дитя? Имя вы ей уже придумали?

— Чувствует великолепно, а имени у неё ещё нет.

— Тебя что-то тревожит?

Чародей взглянул на Браги с таким видом, словно увидел его в первый раз.

— Продолжаю размышлять о присланных Норатом убийцах. Рейдачар проверил ночью замок. Все мужчины-итаскийцы имеют магический щит.

— Все? — переспросил Рагнарсон, глядя на стоящего у ворот часового.

— Все до единого.

Это было похоже на удар в солнечное сплетение. Браги застонал и, чтобы скрыть свое отчаяние, сделал вид, что споткнулся.

— Еще кто-нибудь?

— Очень немного. Лишь некоторые жены и дети.

— Неужели и малые дети имеют магическую защиту?

— Имеют. Они же слышат, что вокруг них говорят. Впрочем, у них защита не очень серьезная. Что-то вроде дымовой завесы.

— Дымовая завеса. — Браги машинально оглянулся на цитадель.

Итак, «дымовая завеса». Примерно такая завеса возникла между ним и чародеем. Ведь они оба старательно избегают говорить о том, что сильнее всего гложет их сердца.

— Как дела в городе? — спросил Рагнарсон.

— Я повелел Рейдачару обследовать Форгреберг. Он нашел место, где скрывались подосланные Норатом убийцы.

— Тебе помощь не требуется?

Вартлоккур отрицательно покачал головой.

— Возможно, что два из них все ещё где-то прячутся. Ведь мы так и не нашли тех, кто остался в живых после нападения на Лиакополуса.

— Со мной все будет в порядке. А у тебя какие сейчас планы?

Рагнарсон рассказал ему о необходимости отложить матч с «Пантерами». Вартлоккур посмотрел на него, недоуменно вскинув брови, словно хотел спросить, с какой стати король тратит свое время на подобные пустяки. Браги и не подумал оправдываться.