— Прикончим её, пока о смерти короля никто не знает! — прорычал Абака.

— И Фулька ты тоже намерен прикончить? — не без яда поинтересовался Майкл.

— Само собой, — ответил Креденс.

— Лично я младенцев не убиваю.

— Не беспокойся, я сам это сделаю.

— Нет, Креденс, этого ты не сделаешь, — вмешался Лиакопулос. — Таким образом Корону не защищают. Это даже не будет обыкновенным детоубийством. Это будет убийством монарха. Фульк стал королем в тот момент, когда умер Рагнарсон.

— Весьма веский юридический довод, — сказал потрясенный известием Пратаксис. — А то, что ты предлагаешь, Креденс, именуется государственной изменой. И кроме того, нам еще…

— Теперь вы понимаете, в сколь затруднительном положении я оказался, — продолжил Лиакопулос. — Передо мной — дилемма: или нарушить закон, или позволить новым хозяевам законно разрушить все то, что мы столько лет создавали и лелеяли.

— Всего два покойника, — презрительно фыркнул Абака, — и никакой тебе дилеммы.

— Но если мы сами будем действовать вопреки требованиям закона, то вправе ли мы будем требовать от других его соблюдения? — спросил Пратаксис.

— Я уже приводил себе все эти аргументы, — снова вмешался Лиакопулос. — Ситуация не предполагает разумного решения. Хотя для себя я решил, что стану делать. Вы же решайте для себя, прислушавшись к тому, что нашептывает ваша совесть.

— И что же вы намерены сделать, сэр? — насмешливо поинтересовался Абака.

— Я здесь только потому, что Гильдия в долгу перед Рагнарсоном. Нет Рагнарсона — нет и долга. Я возвращаюсь в Высокий Крэг. Если вы трое согласитесь выполнять закон, то я останусь ещё на некоторое время, дабы обеспечить упорядоченный переход власти. Если же вы решите бунтовать, то я уезжаю немедленно. Я не смогу присоединиться к вам, но и не стану воевать с вами.

Пратаксис и Абака кивнули. Отъезд генерала означал, что единственным командующим армией будет полковник Абака.

— Сноха короля ближе к нам, чем Ингер, — сказал Абака. — Не сможет ли она стать регентшей при юном короле Браги?

— Король предпочитал видеть в качестве регента в первую очередь Мундуиллера. Вторым в его списке шел Гжердрам и третьим барон Хардл.

— Значит, Мундуиллера? — произнес Абака. — С ним бы я смог ужиться.

— Мы можем говорить до скончания веков, но разговорами делу не помочь, — вмешался Лиакопулос. — Необходимо действовать. Комендант Майсака не может удерживать беглецов до бесконечности. Кроме того, нет сомнения в том, что некоторые из тех, кто пережил битву, проберутся в Кавелин охотничьими тропами, минуя Майсак.

— Как только об этом станет известно, Кристен и дети окажутся в опасности, — заметил Пратаксис. — Что ты на это скажешь, Майкл?

— Я уже отправил их из страны. Вместе с деньгами.

Абака и Лиакопулос бросили на шефа шпионов вопросительный взгляд. Однако ни Пратаксис, ни Требилкок ничего объяснять не стали.

— А что ты намерен предпринять, Майкл? — спросил Абака.

— Я стою перед выбором, как и все мы. Возможно, я последую примеру генерала.

— Я, видимо, тоже, — бросил Пратаксис.

— Вам троим есть куда податься, — сказал Абака. — Мне же бежать некуда. Здесь моя родина, — продолжил он, поднимаясь. — Что же, пусть будет, что будет. Если большинство против меня, то я сдаюсь, — закончил он и направился к двери.

— До того как известие о смерти короля станет всеобщим достоянием, нам необходимо увидеться с королевой, — сказал Лиакопулос. — Надо подготовить её к удару, который ей предстоит испытать.

— Я отвезу вас к ней, генерал, — ответил Майкл. — Встречаемся здесь через час. До этого мне надо успеть кое-что сделать. Дерел, ты доставишь туда Абаку и Чама.

Задержавшийся в дверях Креденс спросил:

— Почему бы тебе просто не сказать нам, где она. Мы в силах добраться туда самостоятельно. Там мы могли бы и встретиться.

— Думаю, что ты не прав, — ответил Майкл. — Чем меньше людей знает о её местонахождении, тем безопаснее.

— Что же, тебе виднее, — сказал Абака, одарил Требилкока долгим тяжелым взглядом и вышел из комнаты.

— От него следует ждать неприятностей, — заметил Пратаксис.

— Наверное, — согласился Майкл. — Генерал, найдите меня через час.

— Требилкок, это было прекрасное время, — сказал генерал, протягивая Майклу руку. — Нам все-таки удалось здесь кое-что сделать. Жаль только, что он так нелепо умер. Благодарю вас за все, Майкл. И вас, Дерел, тоже.

— Почему он так поступил? — пробормотал Пратаксис, пожимаю руку генерала. — Для нападения не было никаких причин, поддающихся разумному объяснению.

— Он страдает теми же неврозами, что и его вечные враги тервола. Остается надеяться, что он погиб не зря и что тервола наконец утешатся.

— Да, нам сейчас не хватает лишь вторжения Шинсана, — буркнул Майкл. — Ну хорошо, встретимся позже.

— А я, пожалуй, пойду поищу Мундуиллера, — сказал Пратаксис и вышел вслед за Майклом.

Лиакопулос снова погрузился в кресло, закрыл глаза и попытался представить, чем мог стать Кавелин, если бы король не пустился в эту безумную авантюру. Эти размышления привели генерала к тому, что из его глаз покатились слезы.

В глубине забытого богами горного хребта, известного под названием Зубы Дракона, Непанта и Вартлоккур молча следили за развитием событий в Форгреберге. Они видели, как первые слабые ростки мятежа пышно расцветали, обильно удобренные слухами о том, что Ингер и Фульк погибли от рук клевретов короля. Непанта и Вартлоккур не могли не заметить, что Абака для подавления волнений отдает слишком жестокие приказы. Видели они и то, как солдаты из племени Марена Димура начли разбегаться из казарм по своим лесным деревням.

Вартлоккур повернулся спиной к зеркалу и произнес придушенным голосом:

— Ты была права. Я же ошибался и вел себя как последний дурак.

— И что же ты намерен предпринять?

— Сейчас? Сейчас я ничего не могу сделать. Слишком поздно. Пусть события развиваются своим чередом.

— Но пострадает множество людей.

— Знаю. К сожалению, в подобных случаях этого нельзя избежать. Любое вмешательство с моей стороны только ухудшит ситуацию. Их национальный дух вступил в период очищения. Через это проходит любая нация. Для отдельных личностей процесс этот ужасен, но народ в целом выходит из неё единым и закаленным.

— Избавь меня от своих разглагольствований.

— Хорошо. Но пойми — я полностью признаю свою вину. И сейчас, увы, слишком поздно предпринимать какие-либо положительные действия.

— Что же… Раз ты это утверждаешь…

По иссушенной щеке чародея прокатилась единственная слезинка. Не терзай мою душу, женщина, подумал он. Я и сам настолько себя истерзал, что мне не хочется жить.

Мгла так давно не высыпалась и так устала, что в глазах её все начало двоиться.

— Слушаю вас, лорд Ссу-ма.

— Я хотел бы доложить вам о том, что происходит в Кавелине, принцесса. Если вас это интересует.

— Конечно, интересует. Выкладывайте.

— Я знаю, что времени у вас нет, и буду краток. Режим, существовавший там до недавнего времени, обречен на гибель. Сторонники Рагнарсона почти не имеют поддержки. Складывается впечатление, что в Кавелине начинается гражданская война.

— Итак, благородный эксперимент умирает. И умирает он не геройской, а унизительной смертью. Над его телом дерутся упыри и шакалы. Какой печальный конец.

— Весьма печальный, принцесса. Вы разрешите мне вернуться к моим обязанностям?

— Возвращайтесь, лорд Ссу-ма. И благодарю вас за то, что вы столь блестяще выполнили все мои приказания.

Ших-кай ничего не ответил, а Мгла вернулась к проблемам, связанным с Матаянгой, совершенно выбросив Кавелин из головы.

Пройдет очень много времени, прежде чем Империя Ужаса снова обратит свой взор на запад.