— Теперь можно и домой, леди, — сказал Рагнарсон, похлопывая кобылу по загривку.

На юг животное почему-то двигалось более веселым аллюром.

— Никогда не видел тебя таким мрачным, Дерел, — произнес Рагнарсон. — Ты уже упаковал все свои пожитки?

— Простите, сир. Я вас не совсем понял.

— Ты приготовился к бегству на тот случай, если мы сегодня проиграем?

— Меня больше пугает наш возможный выигрыш.

— Боишься тех воплей, клеветы и проклятий, которые обрушатся на нас после игры?

— И этого тоже.

— Не дрейфь. Мы выйдем из игры, благоухая как розы.

— Пожалуй, пора делить деньги, — сказал Дантис, обращаясь к толстяку.

— Но мы же не знаем, кто победит.

— Будем исходить из того, что все пойдет по-нашему. Приготовь долю короля. Нам надо будет выдать её как можно быстрее.

— Ну и искушение же я испытываю!!!

— Забудь про всякое дерьмо! Хотя бы потому, что бабок слишком много. С такой суммой тебе не спрятаться.

— Как нам быть, если король проиграет?

— Я распорядился, чтобы в этом случае Толливер начал выплаты. А тебе и мне придется смыться, прежде чем все поймут, что платить-то нам нечем.

Майкл сделал несколько прыжков на месте, чтобы размяться, а затем, глядя на свое изображение в зеркале, произнес:

— Сегодня к вечеру, сынок, ты будешь страшно богат или разоришься вконец. Ну и дурак же ты, братец.

Дал Хаас соскочил с седла перед домом короля на аллее Лиенеке. Следом за ним к дому подкатили три экипажа.

— Вы готовы, миледи? — спросил он, вбежав в дверь.

— Да. Зачем все это?

— Простая мера предосторожности. Эй, люди, сюда. Грузите эти баулы.

— Предосторожности от чего, Дал?

— На тот случай, если мы проиграем матч в «Захват». Если «Гвардейцы» проиграют, нам конец.

— Не понимаю. На мой взгляд, это звучит чересчур мелодраматично.

— Я все объясню, как только мы отъедем.

Ширили вывела детей на веранду, и Дал не мог скрыть своего неодобрения.

— Куда лежит наш путь? — спросила Кристен.

— Вначале в Седлмейр. А затем и из страны, если новости окажутся совсем плохими.

Ингер позвала свою горничную:

— Что происходит, Тельма? Почему все вдруг сошли с ума?

— Сегодня они играют в «Захват», миледи.

— Всего лишь «Захват»? А люди ведут себя так, словно наступает конец света.

— Некоторые считают, что так оно и есть, миледи. Они говорят, что король поставил себя под удар.

— Значит, ты утверждаешь, что вся его таинственность связана с этой проклятой игрой?

— Да, миледи.

Ингер с хохотом рухнула в кресло:

— Игра в «Захват»! И все это из-за какого-то нелепого матча! — Облегчение, которое она испытала, вызвало у неё чуть ли не истерику.

Тельма решила, что королева такая же сумасшедшая, как и её муж.

— Иди сюда, Слаг, — позвал Браги. — И ты, Майкл.

Вся команда «Гвардейцев» топталась у ворот замка. Требилкок твердым взглядом обвел своих товарищей. Те ответили ему тем же.

— Слушаю вас, сир, — сказал Слагбейт.

— Излагаю тебе план игры.

Вся дорогу они обсуждали детали. Уже на поле Рагнарсон произнес зажигательную речь о том, что им предстоит сыграть матч века, ставка в котором неизмеримо выше, чем звание чемпиона.

— Может быть, нам перенести встречу ещё на сутки? — ядовито спросил один из судей.

— Трубите в ваши проклятые трубы, — прохрипел Рагнарсон, в горле которого застрял комок страха. Все. Ставки сделаны. Осталось лишь победить или умереть.

Браги распластался на толстом ковре из мокрых листьев. День умирал, и в наступающих сумерках лицо Майкла было едва различимо.

— У меня, похоже, болят даже волосы, — отдуваясь, произнес он.

— Ой… — простонал Майкл. — А мне, чтобы играть в эту дурацкую игру, надо было бы быть лет на тысячу моложе. — Требилкок перекатился на живот, взял короля за руку и продолжил:

— Значит, мы все-таки сделали это. Сделали! Не могу поверить. Нет, я просто отказываюсь в это верить.

— Да перестань ты. Пошли. Мне не терпится увидеть такую гору денег в одном месте. Ой!

— Что случилось?

— Судороги. — Он рассмеялся. — Я начинаю сомневаться в справедливости древнего афоризма «Победители не испытывают боли». Еще как испытывают.

— Точно. Пошли, пока ветер не переменился, — сказал Майкл и негромко закудахтал, что должно было изображать смех.

— Интересно, что случилось с теми парнями?

— Кого это интересует? Будем считать, что нам повезло. Ох! Дай-ка мне руку. Теперь я не смогу ходить по меньшей мере неделю.

Новость долетела до Форгреберга раньше, чем туда вернулись команды. Когда прозвучали горны, возвещая о том, что «Гвардейцы захватили второй шар», к сэру Гжердраму и генералу Лиакопулосу примчался гонец, и те немедленно разместили на улицах Личную гвардию короля и Форгребергский полк, дабы не допустить беспорядков и не позволить скрыться из города проигравшим держателям ставок. Весть о захвате третьего шара породила вопль гнева и боли у значительной части публики. Все, кто делал ставку на «Пантер», поняли, что теряют свои деньги.

Несмотря на все ухищрения со стороны «Гвардейцев», исход игры был неясен почти до самого конца. Кто-то из подкупленных продолжал действовать в пользу противника, и «Гвардейцы» сумели захватить последний шар лишь на несколько секунд раньше, чем это сделали «Пантеры».

— Помоги мне вкарабкаться на эту тварь, — простонал Рагнарсон. — Я даже до стремени дотянуться не могу.

— А мне кто поможет? — спросил Майкл.

Большая часть их товарищей по команде были уже в седлах. Выражая свой восторг воплями и хвастаясь почем зря, они галопировали кругами. Им настолько не терпелось промчаться триумфаторами по улицам города, что они поносили последними словами своих друзей, которые не спешили покинуть игровое поле.

— Они все там в городе свихнутся! — вопил Слагбейт.

— Нам повезет, если нас там не линчуют, — проворчал в ответ Снейкман.

Рагнарсона вдруг одолели приступы неукротимого смеха, и он начинал чувствовать все большее и большее облегчение. Ведь никогда раньше он не срывал ставку, вступая в игру со столь ничтожными шансами на победу.

Во внутреннем дворе Казначейства выстроилась довольно внушительная очередь из фургонов. Это было утро первого дня после оглушительной победы. Форгреберг все ещё пребывал в шоке.

— Опустошайте сумки прямо на пол вот здесь, — сказал Рагнарсон грузчикам.

— Вы уверены, что это разумно, сир? — спросил Пратаксис.

— Высыпайте, высыпайте, — подтвердил свое распоряжение король. — Ты все сам увидишь.

— Волнения и драки всю ночь, — объявил только что прибывший в казначейство Требилкок. — Пара поджогов. Гжердраму пришлось под охраной вывозить из города парней из «Пантер», так как пошли разговоры о том, что их следовало бы линчевать. Лиакопулос распорядился закрыть все кабаки в полночь. Сейчас постепенно все успокаивается. Мне никогда не доводилось видеть Нордменов в таком шоке! Владетели не хотят верить в то, что произошло. С утра все они похожи на зомби.

Улыбки на лице Рагнарсона как не бывало.

— Похоже, что для нас наступает самое трудное время, — сказал он.

— Барон Келра, видимо, все-таки выживет.

— Выживет? Что с ним случилось?

— Я совсем забыл вам сказать, — растерянно произнес Пратаксис и, сплюнув в сердцах на пол, добавил:

— Не знаю, что со мной происходит.

— Барон потерял больше всех, — пояснил Майкл. — Вы отняли у него две сотни тысяч. Арал ободрал бедолагу ещё на полтораста. И ещё сто пятьдесят тысяч он должен различным людям. Барон брал кредиты, а когда пришло время их возвращать, повел себя по принципу — «получишь, если поймаешь». Ну, один из кредиторов, видимо, его и поймал. Вернее, не поймал, а явился прямо к барону домой, а затем ушел, оставив лежать с поломанными костями.