— Нет, — отозвалась Делия, сильнее приникая к бурой шерсти Тами, — Я хочу помочь, Эльза.

Ее рыжие волосы, выбившиеся из-под капюшона, так красиво развивались на белом ветру.

Пурга становилась просто невыносимой. Ветер свистел, ревел как голодный зверь, готовивший нас на закуску.

— Нас не хотят пускать, — Ведьма остановилась, вглядываясь в беспроглядный снежный горизонт, — Это не просто метель. Я чувствую силу.

Судя по всему, еще и температура упала.

Медвежата жались к животу Тами, а губы Ксандера начинали подрагивать и синеть.

— И что делать, — тихо обратилась я к колдунье, чтобы другие не услышали.

Казалось, она совсем не мерзла, как и я, и ее совершенно не беспокоил наступающий буран. Она как-то тревожно всматривалась вдаль, будто что-то пытаясь там разглядеть.

— Они дальше не пройдут. А ты — сможешь. Тут недалеко есть место, где можно спрятаться и попробовать развести огонь.

Вот что, а разделяться я совсем не хотела.

— А если я вас не найду потом? Вдруг с вами что-то случиться?

Ведьма обернулась и неожиданно улыбнулась мне.

— Поверь, тут нас никто не тронет. А тем более со мной. Иди.

Ведьма объяснила все ребятам, и те, хоть и без энтузиазма, согласились.

— Отцепила мертвый груз, — усмехнулся брат, обнимая меня, — береги себя, снежная королева.

Делия соскользнула со спины Тами, а медведица, подвинув медвежат лапой к Делии и Ксандеру, подошла ко мне.

— Пойдешь со мной?

Медвежата недовольно заревели, но Тами оставалась непреклонна и топнув передней лапой, тут же призвала их к порядку. Они послушно сели, кряхтя от несправедливости.

Сестренка Морана помахала мне рукой, и мы, вдвоем с медведицей, направились прямо на буран.

Буквально через пару минут друзья скрылись из вида, и за нами осталось только белое, уже поднадоевшее полотно.

Силы, однако кончались. Я никогда так долго не ходила, и в такой ветер. А залезть на Тами просто не позволяла совесть, после того, сколько она несла Делию на себе. Придерживая ее за шерсть, я шла, стараясь не отставать.

Да это же просто невозможно.

Кто не хочет нас пускать?

Почему?

Ведь я родилась здесь. Здесь мой дом. Это мой остров.

Медведица тоже заметно припадала к земле.

Мне кажется, в тот момент, я бы могла сдаться. Бросить все, и вернуться. К Морану. К друзьям. Придумать что-нибудь еще, чтобы выиграть в этой войне. Да что угодно.

Усталость сковывала все попытки моего тела двигаться куда-то.

Пока я шла с друзьями, это не так чувствовалось.

Да уж, идея так себе. Но что мне оставалось? Смотреть, как погибает не только моя страна, но и все остальное?

Просто сложить руки и ждать, пока судьба решил все за меня?

Я родилась не просто так. Силы даны мне не просто так.

Все это было сделано для того, чтобы кто-то наконец привел этот мир в порядок. Хотя бы чуть-чуть.

Тогда почему я не хочу находится здесь?

Объятия Морана. Как я хотела оказаться в них. Увидеть его. Поговорить. Пусть он кричал на меня, злился, делал, что хотел, но просто был рядом.

Нельзя получить все, не жертвуя чем-то. Так не бывает.

Медведица заревела, и села на снег, не в силах двигаться дальше. Я оперлась на ее спину, и тоже чуть отдохнула, если это вообще было возможно под пронизывающей пургой, забивающей снегом глаза, нос и уши.

Вдруг чей-то силуэт мелькнул совсем рядом.

Я думала, мне почудилось. Но через мгновение он снова показалась, все четче и четче, пока совсем рядом со мной не оказалась… моя мама.

Вилл.

Одетая в почти такое же, как и у меня, теплое платье ниже колена, цвета морозного, зимнего неба. Ее темные волосы так же трепал ветер, и сейчас я заметила, в ее волосах разноцветные ленты.

Но отчего-то она была грустна, и не сразу решилась посмотреть на меня.

— Мне жаль, — произнесла она, — что ты вернулась сюда сейчас, когда уже ничего не исправить.

Расставив руки в сторону, она будто создала барьер, через который снег и ветер не проникали, и мы наконец-то оказались в тишине.

Даже не находясь среди живых, ее сила все еще огромна. Кто же ты на самом деле, мама?

— Зато я могу создать будущее, — пытаясь подойти к ней ближе, чуть слышно ответила я, — Ты сказала, что я больше никого не потеряю. Так и будет. Но мне нужно найти Сайбер.

Я смотрела на нее, и пыталась узнать себя. Где-то в глубине памяти, я помнила ее. Ее руки, глаза, голос. Да, я была ребенком по договору. Ей пришлось меня родить. Не знаю, хотела ли она меня вообще. И любила ли так, как должна была любить мать.

— Она потребует от тебя плату. Большую плату, Эльза. Ты будешь готова ее заплатить?

Я и так достаточно отдала.

— Если это не коснется дорогих мне людей, я согласна на все, — без колебаний сообщила я, почти вплотную оказавшись рядом. Да, мы были похожи. Как только белизна совсем покинет мои волосы, они будут такие же темные. Широкий лоб и узкий нос. Маленький рост. Не смотря на все это, она была красива. И напоминала мне еще кого-то…

Протянув руку, она медленно коснулась моей щеки, но я почувствовала только покалывание. Улыбка заиграла на бледных губах.

— Ты выросла прекрасной девушкой. А я так и не смогла узнать, какая ты на самом деле.

Все это было как-то неправильно. Несправедливо.

Она любила меня. На самом деле любила. И в отличии от Лауры, она не успела мне об этом рассказать. А я ничего толком не помнила.

Я даже не помню, что чувствовала к ней, создавшей меня жещине.

— А я — тебя, — посмотрела я ей в глаза, и вытащила это слово из самой глубины детской, испуганной души, — мама.

Она моргнула, и по полупрозрачной, как будто матовой щеке, пробежала маленькая капелька.

— Добро пожаловать домой, дочка, — и посмотрела куда-то за мою спину, вдруг заметно успокоившись, ее улыбка стала почти веселой, — И ты тут, Элла.

Я обернулась, и почти нос к носу столкнулась с Ведьмой.

Она тоже почти смеялась, смахивая с щек слезы.

— Я не могла не прийти.

Вдруг пропали совсем все звуки.

Мама исчезла, а метель, за мгновение, остановилась.

Я, Ведьма и Тами стояли напротив небольшой деревушки, а путь нам преграждали десяток человек.

Во главе этой странной банды стоял старичок и сверлил взглядом нашу сомнительную компанию.

— Ну же, — крикнула ведьма, все еще находясь в полном восторге, — Внучка первый раз приехала дедушку навестить, а он ее вместо пирогов снегом кормит.

Старик выронил из рук свою палку, и со всех ног поспешил нам навстречу.

Вскоре, мы с Ведьмой уже сидели в теплом помещении — домике из снега, посреди которого горел костер. Необычный, как и все вокруг. Кончики его огоньков отдавали синим и зеленым, напоминая огни северного сияния. В это овальном строении, вокруг костра, располагались подушки, на которых мы и сидели. Стены были увешаны расписными коврами и шкурами зверей, а также травами, которые терпко отдавали в воздухе.

Женщина грела руки, со странной полуулыбкой глядя на костер.

— Давно я тут не была.

Я совсем забыла спросить.

— А откуда ты знаешь Вилл, она ведь позвала тебя, как-то….

— Элла, — повторила за ней Ведьма, опуская руки и складывая их на коленях, — это раньше было мое имя. Я отказалась от него, от своей семьи, от большинства чувств и эмоций, чтобы получить силу и забыть боль, причинённую мне. Мы дружили с твоей матерью.

— Она была тебе почти сестрой.

Дверь, отделявшая нас от бесконечной снежной пустыни, отодвинулась, и в нее зашел старик. Теперь я могла лучше рассмотреть его. Длинная борода, свисающая почти до пояса, такие же седые брови и словно стеклянные, прозрачные глаза. В уголках век и краешках губ полосились глубокие морщинки, что говорило о его значительном возрасте.

Подобрав полы своего длинного мехового балахона, он сел напротив нас, внимательно изучая меня, глядя через огонь. От такого внимания мне стало чуть неловко, но если это и правда, мой дед… Я была бы очень рада. Пусть смотрит, сколько угодно.