Но Таня как будто всерьез озаботилась разрушением нашей романтики:

— Не порите горячку! Андрей! — она снова забыла про отчество, но сейчас официоз прозвучал бы крайне неуместно. — Это же квартира Коли, почему ты его выгоняешь?

— Моя это квартира. Не мог же Коля тебе в этом честно признаться, не раскрыв наши... эм, отношения. Я просто пустил его к себе переночевать на несколько недель. А теперь товарищу пора. Пусть идет уже, а то он очень здоровьем рискует.

— Но это неправильно! — ее карие глазки стали огромненькими и кругленькими.

Черт меня возьми, как же Коля в этот момент своим присутствием мешал. Она вся на взводе, и я тоже. Ух, такое настроение в правильное русло надо направлять, а не глупости молоть, наподобие: — Не надо так! Вы как будто специально меня в разрыве виноватой выставляете! Я пошла, а вы спокойно поговорите и разберитесь. Но так, чтобы я крайней не выглядела!

Ситуации дурнее придумать попросту невозможно. Я не хохотал только по той причине, что она посчитала бы меня спятившим. Но хохотать хотелось. И немного тискать. Я же решил использовать момент — крепко прижал ее к себе, не позволил вырваться и даже почти естественно всхлипнул:

— Разбитую чашку не склеишь, Тань. Поехали в загородный дом на выходные?

Только работа отвлечет меня от сердечных страданий. Я, природа, вакуум в мыслях и секретарь — все, что мне нужно, чтобы не начать убиваться.

— Куда? Какой еще загородный дом? — она очень приятно пищала мне в грудь.

Коля, к счастью, тоже запричитал, лишив меня необходимости отвечать:

— И мне нужно утешение! Срочно! Где там Лена?

— В больнице она, с бабушкой, — забурчало щекотно, потому я прижал бурчалку еще теснее.

— О, ты ведь говорила, — Коля посерьезнел. — Как там ситуация? Я ей, наверное, позвоню, уточню. Да и туда рвану, если Лена против не будет.

Таня вздыхала судорожно:

— Странные вы какие-то... А может, и лучше так. Остынете да подумаете. Андрей, отпусти, а то задохнусь!

— Не могу. Не хочу, чтобы ты мои скупые мужские слезы разглядела. То, что я Колю сильно любил, еще не значит, что я вообще все принципы попрал.

Таня смиренно замерла, вынужденная терпеть все истязания. Вообще не представляю, что в ее голове в это время творилось. Сначала она со мной спит через полчаса после знакомства, потом ненавидит непонятно за что, потом целуется, потом опять ненавидит, а потом узнает, что я гей, только что расставшийся с любимым. И после всего терпит мои объятия, потому что не может же она в такой душевный момент характер показывать. Только бы не расхохотаться, а то все фейерверки псу под хвост!

Но когда Коля все же ускакал свои дела улаживать, я собрался и отстранился:

— Так как насчет работы, мой идеальный секретарь? Представь только: подобьем все текущие отчеты, составим прогнозы на следующий квартал, пересчитаем амортизационный фонд — красота! Потом целую неделю будем дурака валять, зато сейчас я отвлекусь от личных переживаний.

— Можно и поработать, — она выдавила очень недовольно. — Но лучше для этого поехать в офис или остаться здесь.

— Ни в коем случае! Я страдаю, не видишь? Требуется смена обстановки, горе у меня!

Коля отозвался из гостиной:

— Это у меня горе! Опять до конторы на трамвае добираться!

— Не вмешивайся, вислоухий! — крикнул громко.

Таня поежилась. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, а слова для нашего примирения закончились. Сейчас крайне важно было не дать ей опомниться:

— Едем?

— Может, с утра хотя бы? — она подняла жалобные глазенки на меня.

С какого еще утра? Я тут типа до утра буду ждать, когда она вся такая обескураженная? Еще чего.

— Нет, Таня, прямо сейчас. Купим по пути продукты, захватим мой ноутбук — там все данные имеются. Я твой начальник, и мне нужна поддержка. А ты вроде как совсем недавно обещала быть прекрасным секретарем. Как думаешь, твой отец бросил бы моего в столь трудный момент?

— Не представляю твоего отца в такой ситуации... Но да, мой бы поддержал вообще в любом случае. Ладно. Отпусти. Схожу домой, переоденусь.

А ведь я до сих пор придерживал ее за талию — это просто логичное продолжение буйных обнимашек, ничего личного. И она вроде как и не воспринимала как личное.

Бдительность ее спит беспробудно, лежит себе как мертвенькая — да это просто мой день! Вот только отпускать нельзя. Она пока туда-сюда ходить будет, голову проветрит. И черт ее знает, до чего додумается. Никак нельзя.

— У меня есть запасные свитера. Возьмем их. Все, Тань, бежим наверх, что-нибудь теплое захватим и умчимся на природу.

— Да зачем такая спешка?!

— Видеть его больше ни минуты не могу! Не будь бессердечной!

И я таскал ее за руку, почему-то с каждой секундой радуясь все сильнее. Коля провожал нашу парочку многозначительным взглядом, Таня пыталась доораться по пути до обоих — дескать, прекратите этот хаос и поговорите. И что сама она едет исключительно по должностным обязанностям, а не как Коля подумал. Больше всего мне понравилось, как она вину на себя брала — якобы да, сама на Андрея набросилась и как давай ерзать. Но Андрей стоически устоял, отшвырнул и заявил, что любит другого! Коля вытирал слезы и отворачивался. Природу этих слез мы с Таней явно понимали по-разному: она думала, что человек раздавлен, а я видел, как его изнутри рвет от сдерживаемого смеха. Переубенщать ее, конечно, никто не собирался.

Я покидал в спортивную сумку все, что под руки попалось, и вытащил захваченную в плен Таню из квартиры. Надеюсь, у Коли хватит ума окончательно переехать за выходные. Теперь, вроде как, все так повернулось, что закономерно я стал ее соседом, это я по утрам буду ее возле подъезда дожидаться, а ему пора и честь знать. Кстати, а что там за Лена упоминалась? Видимо, та самая подруга, которой Таня каждый день названивала. Надо потом будет с приятелем согласовать действия по поводу Лены, чтобы она тоже мне подыгрывала. А Коля явно на ту хвост навострил. Быстро он. Сразу же, когда понял, что до моей Тани не доберется своим грязным хвостом.

В магазине спешку пришлось притормозить. Я скидывал продукты в корзину не глядя. А Таня почему-то ужасалась:

— Ты овощное рагу собрался готовить?

— Почему я? Ты!

Вздохнула, но хоть не пыталась меня притормозить:

— Должна признаться на берегу, что я не лучший кулинар.

— Тогда мяса еще возьмем. С мясом как-нибудь вместе справимся.

— Не уверена... Андрей, а коньяк зачем?

— Горе у меня! Когда у человека горе, он не вальсы танцует!

— Честно говоря, ты не выглядишь расстроенным. Немного с катушек слетевшим — это да.

— У всех разная реакция на расставания, Таня. Я сначала до безлюдного места доеду, потом коньяка раздавим, а потом я на твоем плече поплачу.

— Что-то мне не очень хочется ехать, Андрей.

— Мне тоже! Но никакого выбора нет, сама же видишь!

Так атаковал девушку я только однажды в жизни. В ночном клубе — и именно ее.

Когда не боишься выглядеть каким угодно идиотом, отказа не боишься, не поддерживаешь имидж и не создаешь о себе впечатление, готовый на любые проблемы после — все что угодно, лишь бы не останавливаться. Она тем же безумным азартом в этот раз не соизволила заразиться, но под таким давлением у нее не было шанса. Я не представлял, что мы будем делать на месте. Второй раз в жизни я не загадывал даже на десять минут вперед, просто бездумно пер.

Единственное, что понимал, — оттуда ей не сбежать. И мне запросто не сбежать, даже если очень захочу. А такое вынужденное общение обязательно к чему-нибудь приведет.

Загородный дом родителей далеко, почти пятьдесят километров от города. За время дороги я порядком успокоился. Таня включила радио и тихонько подпевала знакомым песням — тоже расслабилась. Потом я намерен сделать все, чтобы она окончательно разомлела. И признаюсь, что вспомнил про нашу первую встречу. Ей или придется меня выслушать, или сорваться в дремучие леса — любой вариант лучше, чем сейчас. И потом она мне расскажет, что же именно в ту ночь прошло не так. И остались ли у нас обоих причины, чтобы не повторять эксперимент.