Мужчина тяжко вздохнул и закрыл глаза.

- А я-то уже подумал, что ты и правда живая, а ты всего лишь сон. Самый прекрасный сон, который я видел в своей жизни.

Мама улыбнулась и погладила его руку. Он дёрнулся от прикосновения и, привстав и опираясь на руки, посмотрел на неё расширенными глазами, в которых застыли страх и неверие.

- Я не сон.

У мамы не сходила с лица улыбка, сердце пело, а душа трепетала от счастья.

Он молчал некоторое время.

- А этот с бородой, кто такой?

- Гном, - удивилась мама тому, что незнакомец спрашивает о гномах.

- Гном, - изумлённо проговорил он и, вздыхая, лёг на подушку. Лицо его сразу осунулось, и он замер, смотря в потолок пустым печальным взглядом.

Мама обеспокоилась и стала водить рукой над его телом, проверяя, не открылось ли снова внутреннее кровотечение. Мужчина практически полностью выздоровел, остались небольшие трещины на некоторых костях. Чуть больше времени уйдёт на пополнение организма кровью. Была сильная кровопотеря, но говорить о том, что он был на грани смерти, мама не стала.

- Завтра ты сможешь уже встать на ноги, - улыбалась она, вновь смотря в его синие глаза.

- Ты из какого мира?

Мужчина нахмурил брови:

- Как это?!

Было видно, что его очень озадачил вопрос, а мама подумала, что, возможно, от пережитого он ещё не понимает, где находится.

- Я жила во второй грани мира, а сейчас в Аргадзоне, там ты и выпал из портала. Но оставить тебя там я не могла, верховная жрица убила бы тебя, конечно, если бы ты дожил до утра. И я тебя спрятала в седьмой грани мира. У тебя в руках было зажато вот это... -Мама встала, подошла к столу и взяла искорёженную и местами оплавленную золотую пластину с изображением человека, но с головой птицы с длинным загнутым клювом.

Он осторожно взял пластину и долго рассматривал её, потом его рука опустилась и, зажмурив глаза, мужчина со всей силы потёр виски и лицо.

Глава 5.2

- Я археолог, мы занимались раскопками в Египте и наткнулись на погребённый в песках большой город. Освобождая от песка песчаную кладку, мы всё больше утверждались во мнении, что город засыпало за несколько часов. Может, эта была одна из самых зверских и страшных песчаных бурь за все тысячелетия, ибо до этого ничего подобного никто не находил. Мы обнаруживали скелеты людей, детей и животных в тех местах, где они нашли свою смерть. Работали мы по одному, слишком обширным оказалось место погребения, а находки, которые мы откапывали, были в идеальном состоянии и имели большую историческую ценность. Душа у меня пела от азарта, ведь впервые за двадцать лет моей работы археологом мне посчастливилось побывать на таких раскопках. Мы порой забывали о еде и возвращались в лагерь, когда солнце опускалось за горизонт. В тот день я поднял голову и посмотрел на закат. Махнув напоследок кистью по песку, увидел яркую вспышку и прикрыл глаза рукой от кольнувшей в них боли. Постоял немного, чтобы жёлтые круги исчезли, вновь открыл глаза и стал всматриваться в песок. К счастью, солнце ещё больше опустилось, и на мою находку падала тень от освободившейся от песка стены какого-то храма или дома - пока было непонятно. С особой осторожностью я стал счищать кистью песок и вскоре моему взору предстал скелет мужчины, на его груди лежал амулет. Такая находка бывает один раз в жизни. Осторожно я взял амулет в руки, и вновь меня озарила яркая вспышка света, только на этот раз я почувствовал, что лечу, и вокруг меня сгущается энергия. Запомнил только, что чем больше эта энергия ломала мне кости, тем сильнее я сжимал в руке найденный мною амулет.

- Значит, ты маг?

Маг?

Мужчина улыбнулся, его глаза заблестели от веселья.

- Маги существуют только в сказках. Я человек, живу на планете Земля.

- Мы все живём на этой планете. Маги живут во второй грани мира, и мои родители тоже были магами. Мама была целительница и передала мне свой дар перед смертью. Я тебя вылечила благодаря этому дару.

Мужчина продолжал улыбаться.

- Значит, ты маг?

- Нет. Я жрица Аргадзона и живу в шестой грани мира.

Улыбка медленно спала с его лица.

- Жрица?

- Да, - ответила мама и, отведя взгляд, вздохнула.

- Тогда давай знакомиться, прекрасная жрица Аргадзона, я Лев.

Мама вскинула голову и удивлённо посмотрела на мужчину.

- Лев, - промолвила она его имя. - И всё?

Он улыбнулся ещё шире.

- Нет, Г ромов Лев Александрович.

Его глаза ещё больше сощурились, но даже через узкие щёлочки было видно, как они искрятся от веселья.

- А я - Лангрия, - тихо произнесла своё имя мама.

Улыбка медленно сползала с его лица.

- Лангрия, - произнёс он и замолчал на некоторое время, - имя для восхитительной и прекрасной богини.

Мама почувствовала, как щёки горят от его взгляда и слов. Потупив взор, улыбнулась. А он взял её руку и поднёс к своим губам.

- Ты становишься ещё прекраснее, когда смущаешься, Лангрия.

Он вновь прошептал её имя и прикрыл глаза, положив мамину руку к себе на сердце, закрыв своей большой ладонью. Его грудь поднималась и опускалась от тяжёлого дыхания, постепенно оно выровнялось, а мама поняла, что он уснул. Осторожно высвободив свою руку, она нехотя приподнялась с его кровати. Её сердце учащённо стучало от пережитого, уходить совсем не хотелось, но она поняла, что пора.

Повернув перстень, перенеслась в Аргадзон. Положив кольцо назад в чашу, тихонько прокралась к себе в келью и на своей лежанке вспоминала прикосновения Льва и разговор с ним.

Время не замечаешь, когда любишь, оно стремительно бежит вперёд. Теперь мама не просто мечтала о ночах, её сердце трепетало от любви, всеми мыслями она была рядом с отцом. Он с не меньшим содроганием встречал маму и сжимал в своих сильных руках. Каждая ночь уносила их в мир любви и счастья. Они потерялись во времени, растворились в глазах друг друга. Но мамины глаза и мечтательная улыбка выдали её.

В одну из ночей за ней проследили, но сделали вид, что ничего не было. И когда на следующую ночь мама, взяв кольцо, вышла из храма, то увидела на дорожке, ведущей к порталу, верховную жрицу и Кирьяну, державшую верёвку, которая была обмотана вокруг рук Льва. Он не замечал никого вокруг, его наполненные алчностью глаза блуждали по переливающимся пескам Аргадзона. Хохоча, с искажённым от ненависти лицом, Кирьяна размотала верёвку, и мамин любимый пошёл по сверкающим белым пескам.

Его ноги тонули в бархане, он падал, поднимался с колен, сгребал руками песок и безумным взглядом смотрел, как он медленно стекает сквозь пальцы, а на его ладонях остаются сверкающие алмазы. Он удалялся, а мама смотрела ему в спину и видела, как его тело начинает распадаться на молекулы.

Шестую грань мира окатил крик боли. Перед смертью Лев повернулся, мама увидела его искажённое от муки лицо и стекающие по щекам кровавые слёзы, глаза, полные любви.

- Лангрия, - услышала сорвавшийся с его перекошенных от боли губ шёпот.

Её сердце покрылось льдом, когда над мёртвыми песками Аргадзона - там, где недавно был мой отец, осталась едва заметная дымка, но и она вскоре исчезла.

Мама долго стояла и смотрела, в её глазах угасал свет, и как ей тогда казалось - навеки. Но она ошибалась, как она тогда ошибалась.

«Твой отец подарил мне самое дорогое, что есть у меня сегодня - тебя», - сказала мама. Но пора рассказать, как она попала на Землю, в наш мир.

Мама говорила, что верховная жрица так ликовала, что даже не забрала кольцо. А мама, простояв какое-то время, глядя на гору Аргадзон и сверкающие пески с кипящей болью в глазах, поняла, что не сможет жить в мире, где убили её любимого. И тогда решила отправиться туда, где жил мой папа. Но как она потом говорила, это было слишком поспешное решение. Люди порой были ещё более жестокими, чем верховная жрица, да и она стала такой только потому, что змеи вытягивали из неё всё самое светлое, оставив взамен злобу и коварство.