Фантастические богатства, привезенные Дрейком, вызвали шок в Англии. Общая стоимость добычи неизвестна: испанские и английские данные расходятся. Современники сообщали о 400 тыс. весовых фунтов серебра, пяти ящиках золота, каждый из которых был в полтора фута длиной, и огромном количестве жемчуга и драгоценностей, которые вообще никто не считал. Приведем все же примерные цифры: доход пайщиков синдиката составлял 47 фунтов стерлингов с каждого фунта, вложенного в предприятие. Стоимость золота и серебра, сданного в казну, находилась в пределах 500 тыс. фунтов стерлингов, в то время как на подготовку экспедиции затратили всего около 5 тыс.

Дрейк приобрел неслыханное влияние при дворе. «Королевскому пирату» было позволено преподнести подарки своей повелительнице. Испанский посол в Лондоне, дон Бернардино де Мендоса, доносил Филиппу II, что Дрейк подарил Елизавете великолепную корону, оцененную в 20 тыс. эскудо. «…Королева появилась в этой короне в день Нового (1581) года… В этой короне пять изумрудов, и три из них, размером с мизинец, имеют овальную форму и совершенно прозрачны, а два прочих, поменьше, круглые». Спустя некоторое время Дрейк преподнес Елизавете алмазный крест, оцененный в 5 тыс. эскудо. Ловкий царедворец, пират не оставил своим вниманием и влиятельных вельмож — фавориты королевы, канцлер, советники, секретари не были забыты и получили ценные подарки.

4 апреля 1581 года заслуги Дрейка были вознаграждены. Королева прибыла на борт «Голден Хонд», стоявшей в Дептфорде, и возвела героя в рыцарское достоинство. На пирата сыпались милости, словно из рога изобилия, — королева подарила ему свой портрет-миниатюру, украшенный драгоценными камнями, одарила шарфом из зеленого шелка с надписью «Пусть милосердие ведет и защищает тебя до конца» и вручила патент на землевладение в Девоншире. Дрейк купил у сэра Ричарда Гренвилла поместье в Букленде, неподалеку от места, где он родился, и повел размеренную жизнь добропорядочного сельского сквайра. Он стал мэром Плимута (1581), был назначен инспектором королевской комиссии по проверке состояния военного флота и избран членом парламента.

Размеренная жизнь продолжалась недолго. В 1585 — 1586 годах Дрейк возглавил новое плавание в Испанский Мейн. Два корабля королевы и двадцать семь других судов вышли из Плимута с целью разграбить испанские владения, перехватить «Золотой флот» и, оставив в Вест-Индии английские гарнизоны, создать постоянную угрозу сокровищам Новой Испании. Прибыв в Карибское море, Дрейк захватил Санто-Доминго и Картахену, получил с городов солидный выкуп и после атаки Гаваны двинулся в Англию, огибая полуостров Флорида. Здесь он наткнулся на испанскую базу Сан-Аугустин и разрушил ее. Возможно, захват этого маленького городка представлял наиболее важный эпизод плавания, так как в форту было захвачено 240 пушек. Дело в том, что в самой Испании пушки не изготавливались, их покупали в Италии или доставляли контрабандой из Англии, — поэтому накануне англо-испанской войны потеря такого количества орудий нанесла серьезный урон флоту Филиппа П. Когда эскадра возвратилась в Плимут, выяснилось, что плавание не окупило расходов, но влияние сэра Френсиса сохранилось.

В 1587 году над Англией нависла тень испанского вторжения. Война еще не началась, но в портах Испании уже кипела работа по строительству и подготовке судов, предназначенных для морской экспедиции, — создавалась «Непобедимая Армада». Английские правящие круги отчетливо сознавали необходимость всеми средствами оттянуть выход испанского флота. Перед первым моряком Англии, сэром Френсисом Дрейком была поставлена задача — произвести диверсию в пиренейских портах и предотвратить вторжение в Англию в текущем году. Сэр Френсис справился с возложенной на него миссией блестяще, проведя, возможно, самую смелую и до дерзости безрассудную операцию. В апреле Дрейк во главе эскадры ворвался в гавань Кадиса, где сосредоточивались военно-морские силы Испании, затопил и сжег несколько десятков испанских кораблей, захватив флагманский галион испанского командующего[61]. После этого успеха он направился к мысу Сан-Висенти, сжег около 60 парусников-тунцеловов и 40 каботажных судов, нагруженных бочарными досками, клепками для бочек и продовольствием.

Несмотря на кажущуюся незначительность событий, происшедших у мыса Сан-Висенти, по сравнению с великой операцией, предпринятой в Кадисской бухте, захваты материального снаряжения, жизненно необходимого Армаде, вызвали у испанцев проблемы с хранением воды, провизии и вина, привели к дизентерии на флоте и трудностям с ремонтом. Но Дрейк не остановился на достигнутом — он двинулся к Азорским островам, настиг португальскую грузовую карраку «Св. Филипп», возвращающуюся из Гоа, и захватил ее. Стоимость судна, под подсчетам испанцев, составила 115 тыс. фунтов стерлингов. 17 тыс. достались самому сэру Френсису, 40 тыс. пришлись на долю королевы.

Наступил 1588 год — год «Непобедимой Армады», год последней победы «королевского пирата». Лучший моряк Англии, он был назначен заместителем командующего английским флотом адмирала Чарлза Хоуарда, лорда Эффингема.

Английские эскадры, сгруппировавшиеся на рейде Плимута, ожидали появления испанцев. 19 июля пират Флеминг обнаружил огромный флот у мыса Лизард и принес известие об этом на флагманский корабль. При его появлении лорд-адмирал Хоуард, Дрейк и офицеры играли на палубе в шары. «У нас хватит времени, чтобы закончить игру, — заявил сэр Френсис, — а уж потом разобьем испанцев». Страшное сражение в Ла-Манше началось. Оно продолжалось десять дней и закончилось разгромом Армады. Интересно, что даже в разгар битвы Дрейк не забывал о богатой добыче: когда у Плимута разгорелся первый бой с испанским авангардом, испанский галион «Розарио» вышел из боя из-за серьезных повреждений. Дрейк на своем корабле, нарушая диспозицию, погнался за ним в погоню и захватил судно. На корабле оказались крупные ценности, в том числе шпаги, украшенные бриллиантами, — они предназначались английским католикам, поддерживавшим испанцев.

После разгрома Армады против Дрейка велось следствие, но он был оправдан. В 1589 году сэр Френсис командовал английской военной операцией против Лиссабона, но потерпел сокрушительную неудачу. По возвращении в Англию он впал в немилость и отошел от активной деятельности.

Однако Дракон еще заставил говорить о себе. Прошло пять лет, и в 1595 году совместно с Хоукинсом он возглавил сильную эскадру, направленную для захвата Панамы и нападения на «Золотой флот». Из этого последнего плавания Дрейк уже не вернулся. Неудачи и разочарования преследовали его на протяжении всего плавания. Его ждали разногласия со вторым командующим — Хоукинсом, провал при попытке захвата острова Лас-Пальмас (Канарские острова), смерть Хоукинса у Пуэрто-Рико, поражение при атаке города Сан-Хуан (о-в Пуэрто-Рико) и, наконец, разочарование, постигшее его у Номбре-де-Диоса, — город давно перестал быть тем золотым перевалочным пунктом, который пират застал много лет назад; добычи там практически не оказалось. Эскадра Дрейка болталась у берегов Панамы: все было впустую, на кораблях началась лихорадка, разразилась эпидемия дизентерии. Командующий заразился и на рассвете 28 января 1596 года скончался на борту своего судна. Свинцовый гроб с телом умершего «королевского пирата» был спущен в море недалеко от Пуэрто-Белло — этим водам Дракон, сэр Френсис Дрейк, был обязан своей всемирной странной славой. Испания могла ликовать…

Октябрьским днем 1678 года во дворе Старого Вестминстерского дворца в Лондоне был приведен в исполнение смертный приговор. В то утро площадь была заполнена народом. Ничего удивительного в этом не было — масштаб личности приговоренного и высокий пьедестал, с которого он теперь был низвергнут, возбуждали праздное любопытство толпы. Сам осужденный не преуменьшал значения события и знал, что казнь вызовет огромный интерес. Приглашая одного из своих друзей на процедуру собственной казни, он предупредил его о необходимости заранее подыскать удобное местечко. «Что касается меня, — писал приговоренный, — то я себе место уже обеспечил». Он встретил смерть с непреклонной решимостью и твердостью духа. Поднявшись на эшафот, осужденный ощупал лезвие топора и, убедившись, что оно хорошо заточено, с горькой улыбкой произнес: «Это острое лекарство наверняка излечит от всех болезней». Затем, отказавшись надеть на глаза повязку, он хлопнул по плечу палача и с усмешкой обронил: «Неужели ты думаешь, что боится тени топора тот, кого не страшит сам топор? Парень, когда я вытяну руки вперед, руби», — добавил он. Опустившись на колени, приговоренный положил голову на плаху и вытянул руки. Но палач словно оцепенел. «Чего ты ждешь, руби!» — прорезал воздух резкий крик приговоренного. Топор опустился под вздох ошеломленной толпы. Окровавленную седую голову насадили на шест, но палач молчал и не мог выкрикнуть положенной по процедуре фразы: «Смотрите на голову предателя!». И в этот момент в толпе кто-то воскликнул: «Другой такой головы у нас больше не найдется». Эти слова прозвучали как горькая эпитафия — эпитафия сэру Уолтеру Рэли [62], одной из самых ярких фигур елизаветинской эпохи.