— Ну и слава Богу! А все-таки мы поступаем очень оригинально. Стало быть, полученные тобой сведения были на этот раз очень серьезны?

— Да, — ответил Монбар, — кажется, я наконец-то напал на след; горе тем кто, попытается обмануть меня и сделать жертвой засады! Испанцы еще плохо знают Монбара Губителя, если считают меня настолько тупым, чтобы я позволил поймать себя в ловушку! Каким бы большим и прекрасно укрепленным Маракайбо ни был, я сожгу его дотла.

— Непременно хочет… — пробормотал Тихий Ветерок. — Но кто знает? Странно будет, если он найдет его после двадцати лет, — прибавил он.

В ту минуту, когда флибустьеры спустили лодку на воду, они услышали отдаленный крик и почти тотчас двойной выстрел.

— Здесь дерутся, — заметил Тихий Ветерок.

— Какое нам дело? — ответил Монбар, пожимая плечами. — Отправляемся!

Они взяли весла, и лодка начала пролагать себе путь сквозь сплетение лиан и ветвей и стволы деревьев, грозившие каждую минуту опрокинуть утлый челнок.

Берега реки, мимо которых проплывали авантюристы, были очень живописны. К пяти часам пополудни их глазам представилось озеро средней величины.

На восточном берегу находились обширные болота, на западном — большие леса и померанцевые деревья.

Немного позже они миновали бухту, окаймленную кипарисами. Оба берега сближались тут таким образом, что составляли нечто вроде узкого канала, который вел к другой реке, называемой Тринидад.

Приближался вечер. Пора было подумать, как устроиться на ночлег. В тропических странах мрак без перехода сменяет свет; едва закатится солнце, как опускается густая темнота.

Флибустьеры в этих совершенно неведомых им местах не знали, где остановиться, как вдруг на повороте реки заметили небольшой мыс, почти полуостров, где земля была густо покрыта померанцевыми деревьями, молодыми дубами, магнолиями и пальмами.

— Направимся туда, — сказал Монбар, — лучшего места нам не найти.

— Хорошо, — согласился Тихий Ветерок.

Они обогнули мыс и пристали к выбранному ими месту, которое действительно было так удобно, как они только могли пожелать.

Перед ними лежала круглая ровная площадка, имевшая в этом месте около двенадцати футов высоты. Дальше тянулось большое болото, окаймленное кипарисами, а за ним виднелись зеленые равнины с маленькими пригорками, усаженные магнолиями и пальмами. Эти пригорки были не чем иным, как грудами раковин, что накопились на берегах ручьев, извивающихся по этим огромным равнинам и орошающих их во время зимы.

Флибустьеры раскинули свой лагерь на открытой площадке в нескольких шагах от лодки, которую они крепко привязали у большого дуба, без сомнения одного из старейших в этих диких местах. Дуб этот одиноко рос на самой возвышенной части мыса, как будто хотел царить над грандиозным пейзажем, окружавшим его. Расположившись таким образом, флибустьеры могли видеть все, что происходит на реке.

Когда Данник собрал достаточное количество дров, чтобы развести огонь на ночь, он решил заняться ужином. Было уже поздно, день выдался утомительный, и все трое страшно проголодались. Однако, исследовав запасы провизии, слуга выяснил, что ее почти не осталось. Это было очень серьезно; флибустьеры принялись совещаться. Они уже давно привыкли к жизни американских равнин и сейчас без всякого беспокойства оглядели окрестности своего временного пристанища, чтобы выяснить, нельзя ли раздобыть поблизости чего-нибудь съестного.

В пятидесяти шагах от их лагеря начиналась бухта, очень узкая, но понемногу расширявшаяся и образовывавшая небольшое озеро, постепенно переходящее в болото. На берегах озера росли различные водолюбивые растения, близость которых любит форель; по всей вероятности, тут можно было наудить много этой рыбы. Следовательно, часть ужина была почти найдена. Кроме того, берега и островки лагуны усыпали растения и цветущие кустарники; стаи бакланов с распростертыми крыльями бегали и прятались, играя в высокой траве. На воде плавали молоденькие чирки; они спокойно следовали за своими матерями, и иногда какого-нибудь птенца захватывала огромная форель, делавшаяся в свою очередь добычей жадного крокодила. Таким образом, к ужину было все: и рыба, и дичь, и вкусные плоды. Оставалось немногое: наудить форели, убить бакланов и чирков и нарвать плодов.

Распределили обязанности. Монбар взял на себя охоту, Тихий Ветерок — рыбную ловлю, Данник отправился собирать плоды, а Монако, важно сидя на хвосте, караулил лагерь, с интересом следя за действиями своих хозяев.

Погода стояла тихая и довольно свежая. Все чаще окрестности оглашались ревом крокодилов, в большом количестве собиравшихся у берегов. Вдруг из-под листьев и тростника, среди которого до тех пор скрывался, выполз кайман. Страшное животное раздувало свое огромное тело, время от времени приподнимая шероховатый хвост. Вода лилась из его приоткрытой пасти, а из ноздрей вырывался пар. От его страшного рева задрожал берег.

Флибустьеры замерли на месте и, несмотря на свою храбрость, задрожали от ужаса. На крик каймана ответил другой такой же крик с противоположного берега, и показался другой крокодил. Два чудовища бросились друг на друга, вспенивая воду на своем пути.

Началась страшная битва, или, лучше сказать, поединок. Сцепившись друг с другом, противники сначала исчезли в воде, из глубины которой тотчас показалась густая тина, замутившая воду на большом пространстве вокруг. Вскоре они появились вновь, все еще сцепившись; наполняя воздух беспрестанным ревом и лязгом тяжелых челюстей, они снова погрузились в воду, и битва закончилась в глубине озера. Побежденный, пользуясь, вероятно, мутной водой, спрятался в отдаленном болоте. Победитель явился на поле битвы; он издавал радостный рев. Многочисленные кайманы, свидетели поединка, завыли, приветствуя его; эхо повторило эти жуткие крики, отозвавшиеся вдали в испуганных лесах.

Страшное зрелище, свидетелями которого так неожиданно стали флибустьеры, внушило им серьезную тревогу; они чувствовали, что с каждой минутой опасность, грозящая им, увеличивается. Солнце закатывалось; крокодилы все прибывали и собирались у пристани, близ которой флибустьеры раскинулись лагерем на ночлег. Соображения безопасности заставили их как можно скорее закончить ловлю рыбы и чирков. Монбар и Тихий Ветерок позвали Данника, сели в лодку и отчалили, оставив Монако сторожить лагерь. Они оставили свои ружья, сделавшиеся для них бесполезными, и вооружились тяжелыми копьями, более удобными для защиты от кайманов, если бы тем вздумалось на них напасть.

Когда флибустьеры добрались до первых кайманов, те расступились; однако самые крупные животные поплыли за ними, и флибустьерам пришлось изо всех сил налечь на весла, чтобы как можно скорее достичь входа в лагуну, в надежде, что там они будут в безопасности от нападающих. Когда авантюристы были уже на полпути, внезапно со всех сторон на них напали кайманы. Они набрасывались на лодку» стараясь опрокинуть ее, страшно ревели и изрыгали фонтаны пены. Положение становилось критическим; каждую секунду флибустьеры ожидали, что будут выброшены в реку и сожраны. Однако им удалось с чрезвычайными затруднениями пристать к берегу, вдоль которого они могли направить лодку, не подвергаясь такой большой опасности. Пока Монбар и Тихий Ветерок гребли, Данник, вооруженный огромным колом, держал кайманов на отдалении, не подпуская к лодке. Воспользовавшись этой отсрочкой, флибустьеры наловили форели и убили несколько чирков, после чего поспешили возвратиться в лагерь. Хотя кайманы сгрудились перед пристанью, однако отважным флибустьерам удалось добраться до своего лагеря целыми и невредимыми.

Первой их заботой было вытащить на берег лодку, чтобы чудовища не опрокинули ее и не потопили. Забрав из нее всю поклажу, флибустьеры расчистили землю вокруг лагеря на случай внезапного ночного нападения как с реки, так и с суши. Они заметили, что перешеек, выбранный ими из-за его уединенного положения и плодородия, посещается волками и ягуарами, следы которых были очень хорошо заметны.