— О! — вскричал граф. — Ты лжешь, негодяй!

— С какой стати? — холодно заметил шпион.

— Откуда мне знать, — из ненависти или, может быть, из зависти.

— Я? — промолвил шпион, пожав плечами. — Полно, ваше сиятельство! Такие люди, как я, шпионы, если уж называть вещи своими именами, подвержены только одной страсти — жажде золота.

— Но то, что вы мне сказали, просто немыслимо! — с волнением возразил граф.

— Кто вам мешает удостовериться, что я говорю правду, ваше сиятельство?

— Это я и сделаю! — вскричал он, с бешенством топнув ногой.

Потом, приблизившись к шпиону, спокойно и неподвижно стоявшему посреди комнаты, и посмотрев ему прямо в глаза с выражением ярости, которое невозможно передать, граф сказал глухим и прерывающимся от гнева голосом:

— Послушай, негодяй, если ты солгал, ты умрешь!

— Согласен, ваше сиятельство! — холодно ответил шпион. — Ну, а если я сказал правду?

— Если ты сказал правду?… — вскричал граф. — Нет, повторяю, это невозможно!

Увидев мимолетную улыбку на губах шпиона, граф прибавил:

— Хорошо, если ты сказал правду, сам назначь награду, и какова бы она ни была, клянусь честью дворянина, ты ее получишь.

— Благодарю, ваше сиятельство, — отвечал шпион, поклонившись. — Я принимаю ваше слово.

Некоторое время граф ходил большими шагами по комнате в сильном волнении, по-видимому совершенно забыв о присутствии шпиона, бормоча прерывистые слова, с гневом размахивая руками и, по всей вероятности, замышляя зловещий план мщения; наконец он остановился и, обратившись к шпиону, сказал:

— Ступай, но не уходи из дворца… Или нет, лучше подожди.

Схватив со стола колокольчик, он громко позвонил. Вошел слуга.

— Позвать сюда субалтерн-офицера и четырех солдат, — приказал граф.

Шпион пожал плечами.

— К чему все эти предосторожности, ваше сиятельство? — с упреком заметил он. — Разве моя выгода не требует, чтобы я оставался здесь?

Некоторое время граф внимательно смотрел на него, потом движением руки отослал слугу.

— Хорошо, — сказал он, — я полагаюсь на вас, дон Антонио де Ла Ронда. Ждите моих приказаний; скоро вы мне понадобитесь.

— Я никуда не уйду, ваше сиятельство. Почтительно поклонившись, он наконец вышел. Оставшись один, граф на несколько минут дал выход так долго сдерживаемому бешенству, но мало-помалу к нему вернулось хладнокровие и он начал размышлять.

— О, я буду мстить! — вскричал он.

С лихорадочной поспешностью он отдал приказ отправить многочисленные отряды в разные места, так чтобы полностью окружить дель-Ринкон, куда было отправлено две полусотни под командой решительных и опытных офицеров. Приняв эти меры, через час после заката солнца, когда отряды были уже отправлены, граф, закутавшись в толстый плащ, вскочил верхом и в сопровождении дона Антонио и доверенных офицеров инкогнито проехал город, не будучи узнан, и тогда, обернувшись к сопровождавшим его лицам, сказал глухим голосом:

— Теперь скачите во весь опор; не бойтесь загнать лошадей, в дороге приготовлена смена.

Он вонзил шпоры в бока лошади, которая заржала от боли, и все помчались вперед с головокружительной быстротой.

— А-а! — восклицал граф, подстегивая свою лошадь, напрягавшую все силы. — Поспею ли я вовремя?

Теперь возвратимся к флоту флибустьеров, который мы оставили направляющимся в Кейе, к месту общего сбора, удачно выбранному по причине его близости к Санто-Доминго и благодаря тому обстоятельству, что он находился напротив Черепашьего острова.

Каждый раз, когда авантюристы предпринимали экспедицию, они, по своему обыкновению, брали с собой только военные снаряды и съестные припасы на два дня, потому что по дороге они совершали высадки на встречавшиеся им на пути острова и грабили испанских колонистов, поселившихся там.

Так было и теперь: флибустьеры оставляли за собой длинную полосу огня и крови, безжалостно убивая беззащитных испанцев, которых один вид флибустьеров приводил в ужас, захватывали скот и грабили дома, после чего их сжигали. Первым кораблем, добравшимся до Кейе, был люгер, на котором находились Монбар и Мигель Баск. На другой день, через несколько часов одна после другой, пришли две бригантины. Они бросили якорь напротив судна командующего эскадрой за два кабельтова от берега. В это время в Кейе жили краснокожие карибы, беженцы с Эспаньолы, откуда их прогнали жестокости испанцев. Они укрылись на этом острове и жили довольно хорошо по милости плодородной почвы и союза, который они заключили с флибустьерами. Как только три корабля бросили якоря, их окружило множество пирог, на которых карибы привезли им разнообразные съестные припасы. Капитан бригантины отпустил на берег большую часть своего экипажа, и другие капитаны последовали его примеру; на судах осталось только необходимое число людей. По знаку адмирала вся команда стала на берегу полукругом вокруг него, капитаны в первом ряду. Позади стояли карибы, в душе встревоженные этой грозной высадкой, причины которой они не понимали, с беспокойством ожидая, что будет происходить.

Монбар, держа в одной руке белый флаг, широкие складки которого развевались над его головой, а в другой — длинную шпагу, обвел взором всех окружавших его.

В одежде весьма легкой, но хорошо вооруженные, с загорелыми лицами, сильные, мужественные, решительные, авантюристы, окружившие этого человека, гордо стоявшего перед ними, откинув голову назад, с блестящими глазами, с надменным взором, — авантюристы представляли, еще раз говорим мы, поразительный вид; их свирепая жестокость не была лишена некоторого величия, которое усиливалось благодаря первобытному пейзажу, составлявшему фон картины, и дополнялось пестрой толпой индейцев, чьи встревоженные лица и характерные позы придавали эффект этой сцене. Некоторое время слышался шум морских волн, разбивавшихся о берег, да мрачный ропот толпы; потом мало-помалу шум затих, и на берегу воцарилась глубокая тишина.

Тогда Монбар сделал шаг вперед и голосом твердым и звучным, мужественный тон которого очень скоро пленил всех этих людей, жадно прислушивавшихся к его словам, объяснил цель экспедиции, до сих пор им неизвестную.

— Братья, — сказал он, — матросы, друзья! Настала минута открыть, чего я жду от вашего мужества и вашей преданности общему делу. Вы не наемники, которые за умеренную плату дают себя убивать, как скот, не зная даже, за что они дерутся. Нет, все вы люди с мужественным сердцем, натуры избранные. Вы хотите знать цель, к которой идете, и какую выгоду вы получите от ваших усилий. Многие из наших знаменитых товарищей вместе со мной решились напасть на самые богатые владения подлых испанцев, которые думали обесславить нас, заклеймив именем разбойников, и которые при виде наших маленьких пирог разбегаются, словно стая испуганных чаек. Но для того, чтобы мщение наше было полным, для того, чтобы мы успешно завладели богатствами наших врагов, нам надо иметь укрепленный пункт, достаточно близкий от центра наших действий, чтобы мы могли нападать на них неожиданно, и достаточно сильный, чтобы все кастильское могущество разбилось о него в бесполезных усилиях. Остров Сент-Кристофер слишком отдален; кроме того, высадка адмирала дона Фернандо Толедо продемонстрировала нам, что как мы ни храбры, нам никогда не удастся укрепиться там настолько, чтобы не обращать внимания на ярость наших врагов. Следовательно, надо было найти место более благоприятное для наших планов, пункт, который легко сделать неприступным. Наши друзья и я принялись за дело. Искали мы долго и настойчиво. Господь в конце концов благословил наши усилия: мы нашли место, лучше которого отыскать невозможно.

Тут Монбар на несколько мгновений замолчал. Словно электрический разряд пробегал по рядам авантюристов, глаза их метали молнии, они сжимали ружья в своих сильных руках, будто с нетерпением ожидая начала обещанной им борьбы. Радостная улыбка прояснила на минуту бледное лицо командующего эскадрой. Потом знаком руки он потребовал внимания.