В тот день, о котором идет речь, в восьмом часу утра Монбар, отдав Франкеру свои последние приказания и отправив его в лодке с донной Кларой и Бирбомоно, которые пожелали участвовать в экспедиции, дабы ухаживать за ранеными, — что было им дозволено, несмотря на закон, запрещавший допускать женщин на флибустьерские суда, — Монбар, говорим мы, оставил гостиницу и направился к пристани.

Человек в костюме буканьера, с трубкой в зубах, заложив руки за спину, прохаживался взад и вперед по пристани, искоса поглядывая на легкую бригантину, которая покачивалась на воде недалеко от пристани и которую он рассматривал с невыразимым удовольствием.

И впрямь, эта изящная стройная бригантина казалась настоящей игрушечкой, во всех отношениях достойной привлечь взоры истинного ценителя. Человек, о котором мы говорим, до такой степени был погружен в созерцание, что даже не слышал, как к нему приблизился Монбар, и только когда тот ударил его по плечу, он заметил его присутствие.

— Эй! Вы спите, что ли? — спросил флибустьер.

— Нет, сеньор, — ответил незнакомец, с живостью обернувшись и поднеся руку к шляпе, чтобы поклониться, — я смотрел на свою бригантину.

— Подойдите-ка сюда, — продолжал Монбар, — нам надо покончить кое-какие счеты.

— О, к чему же так торопиться, кабальеро, — заметил его собеседник льстивым голосом.

— Извините, но, напротив, торопиться надо, потому что через полчаса вы должны отправляться.

— Я отправлюсь, когда вам будет угодно, сеньор.

— И чем скорее, тем лучше, не правда ли? — язвительно заметил Монбар. — Вам хочется поскорее уехать отсюда?

— Я ничего не боюсь, сеньор, если вы удостоили меня своим покровительством.

— Это правда, но с некоторыми условиями; вы, конечно, помните, о чем идет речь?

— Да, сеньор, и эти условия я готов выполнить честно.

— Гм! — сказал Монбар. — Мне кажется, что в эту минуту вы служите, так сказать, и нашим и вашим, сеньор Агуир.

— Сеньор! — прошептал тот, бледнея.

— Испанцы платят вам за то, что вы шпионите за нами, а я плачу вам за службу против испанцев, однако, как мне кажется, это слишком неудобно. Успокойтесь, сеньор Агуир, дело может обернуться для вас лучше, чем вы предполагаете. Отвечайте же на мой вопрос: какие сведения должны были вы сообщить Франкеру?

— Он вам все рассказал?! — вскричал Агуир с удивлением, смешанным с испугом.

— Все. Итак, поверьте мне, покоритесь добровольно и, повторяю вам, все будет хорошо.

— Дело серьезное, сеньор.

— Посмотрим.

— Испанский фрегат с тремя сотнями отборных человек и с сорока шестью пушками получил приказание неожиданно напасть на Тортугу.

— Хорошо. Где же теперь этот фрегат?

— В устье реки Эстера, на южном побережье Кубы.

— Очень хорошо, я знаю это место.

— Приказания губернатора Кубы очень строги. Четыре хорошо вооруженных бригантины должны присоединиться к фрегату, чтобы отнять у разбойников — извините, у флибустьеров, — всякую надежду на сопротивление.

— Это очень благоразумно. Где же теперь находятся эти бригантины?

— Дрейфуют у гавани Санта-Мария, недалеко от города Пуэрто-дель-Принсипе, на южном побережье Кубы; но они с минуты на минуту должны сняться с якоря, чтобы присоединиться к фрегату, ожидающему их.

— Это все, сеньор Агуир? Вы ничего не забыли?

— Только одно, сеньор… но не знаю, должен ли это вам говорить.

— Скажите; теперь это не может быть некстати.

— Заметьте, сеньор, — сказал Агуир с легким трепетом в голосе, — что вы сами заставляете меня говорить.

— Говорите!

— Испанцы до такой степени уверены, что флибустьерам не спастись, и так твердо решились не давать им пощады, что по приказанию губернатора на фрегате отправлен невольник-негр, чтобы после победы исполнить обязанности палача.

— Черт побери! Испанцы не забывают ничего, — с иронией сказал Монбар, — они люди предусмотрительные… На этот раз все?

— Клянусь спасением своей души!

— Хорошо; кроме того, если вы меня обманываете, я сумею вас найти, укройся вы в самом аду!

— Сохрани меня Бог, сеньор!

— Теперь слушайте меня. Мексиканский вице-король платит вам за то, чтобы вы шпионили за нами. Это очень хорошо. Отправляйтесь немедленно в Веракрус, слышите?

— Хорошо, сеньор, вице-король теперь там.

— Тем лучше. И вот что вы ему скажете, — а я предсказываю вам, что вы получите хорошую награду, дело стоит того. Сообщите ему, что значительный флот с двумя тысячами флибустьеров под командой Монбара Губителя крейсирует перед Золотой Кастилией, от Дарьена до Венесуэлы, с целью высадиться на берег и напасть врасплох на одну из прибрежных гаваней.

— Скажу, сеньор, если вы этого желаете.

— Я этого требую! Только помните, что вам не стоит обманывать меня, сеньор Агуир, потому что измена может стоить вам дорого. При этом известия, которые вы сообщите, будут справедливы, и вы окажете огромную услугу вашей стране и вице-королю; следовательно, вы должны быть довольны, что выполняете это задание. Кроме того, поскольку всякий труд заслуживает вознаграждения, возьмите это, а если я останусь доволен тем, как вы исполните ваше поручение, то это может оказаться всего лишь задатком.

И Монбар опустил тяжелый кошелек, наполненный золотом, в руку, тревожно протянутую ему Агуиром.

— За сим до свидания, — продолжал Монбар, — и да защитит вас дьявол!

При этом богохульстве испанец перекрестился. Монбар, смеясь, повернулся к нему спиной и, оставив его, направился к д'Ожерону, который шел к нему навстречу. С минуту Агуир оставался стоять, пораженный странным прощанием флибустьера, но скоро опомнился, сунул кошелек в карман, сел в лодку, ожидавшую его, и направился к своей бригантине, бормоча про себя:

— Конечно, я исполню твое поручение, проклятый разбойник, и желаю тебе наконец получить наказание за все твои преступления.

Через несколько минут бригантина, распустив все паруса, выходила в открытое море.

Д'Ожерон не хотел отпускать Монбара, не простившись с ним, не пожелав в последний раз успеха его опасному предприятию.

Поговорив несколько минут, оба горячо пожали друг другу руки и наконец расстались. Монбар сел в шлюпку, которая доставила его на корабль, а д'Ожерон остался неподвижно стоять на краю пристани, не желая удалиться., прежде, чем увидит судно под парусами.

Ожидание его было непродолжительным. Как только Монбар ступил на палубу, все паруса были мгновенно подняты, и судно быстро удалилось, уносимое сильным юго-западным ветром.

Несмотря на свой тяжелый и грубый внешний вид, «Тигр» — так назывался адмиральский корабль — имел серьезные достоинства и был довольно легок на ходу.

Берега Эспаньолы скоро исчезли вдали, слившись с линией горизонта, и «Тигр» очутился в открытом море. Монбар отдал необходимые распоряжения капитану и сошел в свою каюту, приказав, чтобы его предупредили, если что-то случится.

Первой заботой адмирала, после того как он бросил равнодушный взгляд на свое собственное помещение, было убедиться, насколько хорошо оснащен корабль. Франкер, которому было поручено лично заняться снаряжением судна, исполнил данное ему поручение как опытный офицер. Монбару не пришлось ничего менять, все было в порядке. Недалеко от адмиральской каюты и каюты Франксра были приготовлены помещения для донны Клары и ее верного Вирбомоно. Они уже заняли свои узкие каюты и чувствовали себя там превосходно.

На закате солнца Монбар приказал собрать весь экипаж на палубе. Матросы поспешно повиновались, убежденные, что их командир хочет сообщить им нечто важное.

Они не ошиблись: когда все выстроились на палубе чуть впереди грот-мачты, адмирал, бросив довольный взгляд на их энергичные лица, загрубевшие от дождя и солнца, заговорил резким голосом, без усилий заглушавшим шум волн, бившихся о борта корабля.

— Братья, — сказал Монбар, — я собрал вас для экспедиции, где нас ждут слава и выгода, потому что я намерен напасть врасплох на одну из самых богатых испанских колоний на Материковой земле. Эта экспедиция, требующая значительных сил, заставила меня снарядить несколько кораблей и созвать всех Береговых братьев из Леогана и с острова Гонав. В ту минуту, когда я отправлялся на корабль, мне стало известно, что испанцы хотят воспользоваться нашим уходом и внезапно напасть на наши колонии. В Пор-де-Пе и Пор-Марго остались только обыватели и несколько буканьеров. Как ни храбры эти люди, их слишком мало для того, чтобы сопротивляться нападению. Неужели мы позволим испанцам убить наших братьев?