— Братья, перед нами остров Санто-Доминго, — он протянул руку к морю. — Санто-Доминго! Прекраснейший и богатейший из всех островов, которыми обладает Испания. На этом острове многие из наших братьев, избежавшие резни на острове Сент-Кристофер, поселились и отчаянно сражаются с испанцами, чтобы удержаться на завоеванной ими земле. К несчастью, несмотря на их мужество, их слишком мало для того, чтобы сопротивляться неприятельским войскам; скоро они будут вынуждены оставить остров, если мы не подоспеем на помощь. Они позвали нас, мы ответили на зов наших братьев, помочь которым в час опасности предписывала нам честь. Делая доброе дело, мы исполняем план, давно задуманный нами, и находим наконец то неприступное место, которое искали так долго! Вы ведь знаете Черепаший остров, братья. Отделенный только узким каналом от Санто-Доминго, он возвышается, как передовой часовой среди моря. Вот орлиное гнездо, укрепившись на котором, мы можем пренебречь бешенством испанцев. На остров Черепахи, братья!

— На остров Черепахи! — вскричали авантюристы, с восторгом размахивая оружием.

— Хорошо! — продолжал Монбар. — Я знал, что вы поймете меня и что я могу на вас положиться. Но прежде чем мы захватим Тортугу, защищаемую только небольшим гарнизоном из двадцати солдат, которые убегут при первой же атаке, нам необходимо, чтобы помочь нашим братьям с Санто-Доминго и сохранить землю, которой они завладели, захватить для себя важные гавани. Они станут для нас выгодными местами для сбыта товаров и дадут возможность с легкостью наносить вред испанцам, а если возможно, и совсем прогнать их с острова, часть которого они уже потеряли. Завтра мы отправимся в гавань Марго, там договоримся с буканьерами и соединим наши усилия таким образом, чтобы извлечь из предстоящей экспедиции и честь, и прибыль. Теперь, братья, пусть каждый экипаж возвращается на свой корабль; завтра на восходе солнца мы бросим якорь у гавани Марго, а через несколько дней я обещаю вам великие битвы и богатую добычу, которую мы разделим между всеми. Да здравствует Франция и смерть Испании!

— Да здравствует Франция! Смерть Испании! Да здравствует Монбар! — вскричали авантюристы.

— Отправимся, братья, — заключил Монбар. — В особенности же не забудьте, что бедные индейцы, жители этого острова, — наши друзья и с ними следует обращаться как с таковыми.

Авантюристы последовали за своими офицерами и переправились на свои суда в полном порядке. На восходе солнца эскадра снялась с якоря. Разумеется, вся провизия была куплена авантюристами у индейцев за наличные деньги, и никто не мог пожаловаться на их пребывание в Кейе. Через несколько часов эскадра вошла в канал, отделяющий Санто-Доминго от Тортуги, и бросила якоря в гавани Марго. Испанский остров виднелся со своими громадными горами, высокими утесами, вершины которых как будто прятались в небе, между тем как с другой стороны Черепаха со своими густыми зелеными лесами казалась гигантской корзиной цветов, вышедшей из морских глубин.

Как только суда бросили якорь, к люгеру подплыла пирога, в которой сидели четыре человека. Это были Польтэ, которого мы уже видели, работник Олоне и Прыгун, карибский вождь. Индеец сменил европейский костюм на одежду своего народа. Монбар пошел навстречу посетителям, поклонился им и провел их в каюту.

— Милости просим, — сказал он. — Через минуту здесь будут остальные командиры экспедиции, тогда мы поговорим, а пока не угодно ли выпить.

Он приказал слуге принести напитки. Польтэ и Прыгун сели, не заставляя себя просить, Олоне скромно остался стоять на ногах; как обязанный работник, он не смел позволить себе стать на равную ногу с авантюристами. В это время в каюту вошел Мигель Баск.

— Адмирал, — сказал он Монбару, — капитаны Дрейк и Давид прибыли; они ждут на палубе.

— Пусть идут сюда, я должен поговорить с ними. Мигель Баск вышел и через несколько минут вернулся с

обоими капитанами. После первых приветствий оба офицера налили себе по стакану рома, выпили и сели в ожидании известий, которые, без сомнения, их командир собирался им сообщить. Монбар знал цену времени и не подвергал их терпение продолжительному испытанию.

— Братья, — сказал он, — представляю вам Польтэ, о котором все вы, несомненно, уже наслышаны.

Авантюристы поклонились, улыбаясь, и протянули руки буканьеру. Тот дружелюбно ответил на их пожатие.

— Польтэ, — продолжал Монбар, — отправлен к нам в качестве представителя нашими братьями буканьерами из гаваней Марго и Пор-де-Пе. Я предпочитаю предоставить ему самому объяснить, чего он ждет от нас; таким образом мы сумеем легче договориться. Говорите же, брат, мы вас слушаем.

Польтэ налил себе сначала полный стакан рома, который опорожнил разом, без сомнения для того, чтобы прояснить свои мысли, потом, после двух-трех громких «гм», решился наконец заговорить.

— Братья, — сказал он. — Как бы нас ни называли — флибустьеры, буканьеры, — происхождение у нас одно — не правда ли? — и все мы искатели приключений. Мы обязаны помогать и покровительствовать друг другу, как честные матросы. Но для того, чтобы это сотрудничество было продолжительным, чтобы ничто не могло ослабить в будущем союз, в который мы вступаем ныне, и мы и вы должны находить истинную выгоду в этом союзе, не правда ли?

— Совершенная правда, — подтвердил Мигель.

— Вот в двух словах, что происходит, — продолжал Польтэ. — Мы, буканьеры, живем здесь точно птицы на ветвях; нас постоянно преследуют испанцы, гоняясь за нами, как за хищным зверьем; повсюду, где нас застанут, мы ведем неравную борьбу, в которой изнемогаем, не зная сегодня, будем ли живы завтра, и теряя мало-помалу все, что приобрели. Так дальше продолжаться не может — грядет катастрофа, и с вашей помощью мы надеемся не только отвратить ее, но и никогда не допустить. Захватив слабо защищенный Черепаший остров, вы обеспечите нас надежным убежищем на случай опасности, приютом, всегда открытым в минуту кризиса. Но это еще не все: надо укрепить границы наших владений, для того чтобы спокойствие царило в колонии, чтобы торговые корабли не боялись входить в наши гавани и чтобы мы нашли сбыт для кож, копченого мяса и сажи. Границы эти укрепить легко, надо захватить два пункта: один внутри, который испанцы называют Большой Сан-Хуанской равниной, а мы назвали Большим дном. Сан-Хуан плохо укреплен, и в нем живут только мулаты, люди смешанной крови, с которыми мы легко справимся.

— Это Большое дно, как вы его называете, пересекает Артибонит? — спросил Монбар, переглянувшись с Олоне, который стоял возле него.

— Да, — продолжал Польтэ, — а в середине находится дом, называемый дель-Ринкон, принадлежащий, кажется, испанскому губернатору.

— Славно было бы захватить этого человека! — сказал Мигель.

— Да, но вряд ли нам это удастся; он должен быть на Санто-Доминго, — заметил Польтэ.

— Может быть… Продолжайте.

— Другой пункт называется Леоган, или, как называют его испанцы, Игуана, то есть ящерица, по форме перешейка, на котором он построен. Владение этой гаванью сделало бы нас властелинами всей западной части острова и позволило бы нам прочно там утвердиться.

— Защищен ли Леоган? — спросил Давид.

— Нет, — ответил Польтэ, — испанцы предоставили его разрушению, что, впрочем, они делают со всеми пунктами, занимаемыми ими, потому что после истребления туземцев рук для работы на острове нет; мало-помалу они бросают прежние поселения и уходят на восток.

— Очень хорошо, — сказал Монбар. — Это все, что вам нужно?

— Да, все, — ответил Польтэ.

— Теперь скажите, что же вы предлагаете, брат?

— Вот что: мы, буканьеры, будем охотиться для вас за дикими быками и кабанами и снабжать провизией ваши корабли по заранее условленной цене, которая не должна превышать половины той цены, которую мы будем спрашивать с иностранных судов, что поведут с нами торги. Мы будем вас защищать, когда на вас нападут, и для больших экспедиций, когда вам понадобятся люди, вы будете иметь право требовать одного из пяти человек. Местные жители, обрабатывающие землю, будут доставлять вам овощи, табак, лес для починки ваших судов, на условиях, одинаковых с условиями относительно провизии. Вот что мне поручено предложить вам, братья, от имени колонистов и французских буканьеров острова Санто-Доминго. Если эти условия вам нравятся, а я нахожу их справедливыми, примите их; вы не раскаетесь, что заключили с нами договор.