Он встал и оказался лицом к лицу с тремя орками. Одного он узнал сразу — именно этот первым протянул руки к той девочке. Двух других не помнил — для него покамест большинство орков было на одну, так сказать, морду.

Какое-то время все четверо сверлили друг друга глазами.

— Слышь, а ты ничего, — вдруг нарушил молчание тот, первый, орк. — Не трус. Думал, мы тебя убивать пришли?

— Это мое дело, что я думал, — решился ответить Тиндар. — Я без оружия.

А сам поудобнее перехватил мокрую рубаху, свернутую в жгут. Пожалуй, один-два удара он успеет парировать…

— А ты ничего, — повторил первый орк. Двое его спутников принялись толкать друг друга локтями и паскудно ухмыляться. — Огга тебя еще не заездила?

— Как видишь, не совсем.

— Ну да, на девку небось сил хватает! Здоров мужик.

Его слегка пихнули в плечо — то ли вызывая на драку, то ли просто от избытка эмоций. Тиндар не поддался на провокацию. В конце концов, он еще недавно был лордом и знал, как себя вести.

— Ты это… ну, — первый орк опять толкнул его кулаком, — заходи к нам. Шестой десяток третьей сотни. Твоя Огга у нас начальница. Зайдешь? Не струсишь?

— Зайду, — почему-то тогда сказал Тиндар.

Весь остаток дня он ругал себя последними словами за эту минуту слабости, но после ужина ноги сами понесли его в сторону полотняных навесов, которые ставили для себя орки. Под нужным ему навесом шла гулянка, и надежда, что удастся улизнуть незаметно, не оправдалась. Его углядели издалека, подхватили под локти и втащили в круг к самому костру. Двое орков держали, а третий взахлеб рассказывал остальным, что это за тип и, как говорится, с чем его едят. Кончилось все тем, что ему сунули в руки корчагу с ячменным пивом. И напряженно следили, как Тиндар выпил все до капли.

После чего его начали бить по плечам, толкать локтями и даже щипать.

— Вот это да! — раздавались выкрики. — Наш парень! Светловолосый, а наш! Молодец!

— Слушай, — тот орк, что приглашал его «в гости», заглянул в лицо, — а давай мы тебе шрам оставим! За храбрость!

— Отличная идея! — загалдели все. — За храбрость! Прямо сейчас!

Тиндар не успел понять, что они имеют в виду, а его уже повалили на земляной пол, и кто-то подсуетился и принес краски и острый нож.

— Надеюсь, ты не будешь орать, — шепнул давешний орк. — Это жутко больно!

— Делай свое дело, — скривился Тиндар. — Я буду молчать.

И он в самом деле молчал и не шевелился, только скреб ногтями землю, пока на его плечах, над ключицами, надрезали кожу и втирали в нее краску, вырезая знак «храбрость».

Потом его долго поили пивом, толкали в бока и приволокли к Огге в палатку полупьяным от пива и удивления. Орчиха, которая уже хотела начать охоту на беглого раба, даже онемела, увидев своего «сладенького мальчика». И целых три дня не звала его «покувыркаться», давая время зажить шрамам.

— Ну чего встал? — окликнула она его, вырвав из воспоминаний. — Живо принимайся за дела! А ты, — это относилось к девочке, топтавшейся рядом, — садись и помни мне плечи.

Тиндар локтем подтолкнул девочку к разлегшейся Огге и боком выскользнул наружу.

Лагерь был необычайно оживлен — он отметил это сразу. Что будет? Очередной марш-бросок к новому осажденному замку или просто битва? Тиндар никогда не забывал, что идет война, что враги топчут его родной Радужный Архипелаг… Правда, до Жемчужного Острова им топать и топать, но что будет, когда темноволосые придут туда? Пытаясь угадать, чего ему ждать, эльф решил пройти через середину лагеря, где стоял шатер Верховного Паладайна.

По счастью, идти было недалеко. И он практически пришел в разгар событий. И, несмотря на свою неопытность в таких делах, сразу понял, что к чему. И бросился обратно, в свою палатку.

Девочка-эльф уже занялась массажем под чутким руководством хозяйки, но Тиндар ворвался внутрь с криком:

— Скорее! Там… посольство! У Верховного! Что-то происходит!

— О духи! — Орчиха вскочила и заметалась по палатке. — Живо мой мундир, косорукие! И оружие давайте! Оружие! Пошла вон. — Это относилось к девочке. — Если я из-за вас опоздаю, выпорю батогами! Живее!

Она не зря волновалась — в отличие от эльфов, орки были убеждены, что место женщины — у домашнего очага, рожающей и воспитывающей детей, причем чем больше, тем лучше. Второй «престижной профессией» считалось шаманство. Поэтому в армии орчих были считаные единицы — на десять тысяч орков, атаковавших сейчас Радужный Архипелаг, было всего восемь орчих-командирш — шестеро командовали сотнями и всего две — тысячами. Среди десятников и рядовых таких «счастливиц» было ненамного больше — что-то около сорока. Если бы не желание Верховного Паладайна во что бы то ни стало завоевать Радужный Архипелаг, не видать бы им армии как своих ушей. Неудивительно, что Огга разволновалась — любой промашки было достаточно, чтобы ее разжаловали в десятницы, а ее место занял мужчина, которому такое просто сошло бы с рук.

На ходу поправляя амуницию, она потрусила к палатке императора, а снедаемый любопытством Тиндар поспешил за нею.

Возле палатки было тесно от командиров всех рангов. Два десятка орков во главе с шаманом — судя по цветам накидок, они принадлежали к совершенно другому войску, — стояли перед входом. Шаман что-то держал в мешке. Что-то округлое.

Тиндара сильно пихнули локтем:

— Пошел прочь, светловолосый раб! Здесь тебе не место!

Он попытался окликнуть Оггу — мол, я с нею, — но новый тычок заставил его заткнуться. Хозяйка уже протискивалась в первые ряды, а перед ним сомкнулись плечи и спины. Новая оплеуха заставила эльфа отступить.

Выбираясь из толпы, он наткнулся на Мастера Смысла. Рабы, не сговариваясь, старались обходить друг друга стороной — каждый в глубине души считал другого предателем расы. И каждый был уверен, что надо умереть, но не смириться с пленом. И каждый точно так же находил себе оправдание и не мог найти его для другого. Так было не только здесь и сейчас — Тиндар встречался еще с двумя десятками рабов, и все шарахались друг от друга, как от прокаженных. Общим уважением и состраданием пользовались лишь те, кого гнали в обозе — в основном назначенные на продажу девушки и подростки. Ведь рабы все-таки оставались на родине, а куда судьба забросит этих несчастных? Увидят ли они когда-нибудь своих соплеменников?

Но сегодня все было не так, и Тиндар схватил Мастера Смысла за руку:

— Что там происходит?

Мастер Смысла взглянул на собеседника с презрением.

— К Паладайну прибыли командующие другой армией, — все-таки ответил он. — С Изумрудного Острова. Те, кем командовал лорд Гандивэр.

— Ганди… — поразился Тиндар эльфийскому имени.

— Предатель, — скривился Мастер Смысла, как от сильной боли. — Полукровка. Я слышал, он перешел на ихсторону в бою.

— А что теперь? Решил переметнуться обратно?

В это время послышался слитный рев и гортанные клики, а также шелест и звон оружия — орки приветствовали появление своего императора. Перекрывая гул голосов, тот обратился к посольству.

— Пошли, — внезапно решился Мастер Смысла и потянул Тиндара за собой.

Они обошли палатку, и Мастер Смысла на правах личного раба императора смог протиснуться так близко, что они с Тиндаром увидели, что происходит в кольце воинов. Конечно, видели они только спины, да и то не всех, но зато все прекрасно слышали.

Говорил шаман.

— Весть, которую мы принесли, — звучал его негромкий глуховатый голос, — предназначена только тебе, Верховный Паладайн. Ибо тот, кто послал нас, послал этот знактебе!

— Что за знак? — проворчал император.

Вместо ответа шаман что-то сделал — эльфы услышали единый вздох собравшихся орков. Верховный Паладайн не издал ни звука.

— Хаук аш-Гарбаж ищет тебя, император, — помолчав, произнес шаман. — Он вызывает тебя на бой чести. Ты не имеешь права отказаться, ибо тогда запятнаешь свою честь. И не имеешь права нанять кого-то вместо себя, ибо тогда ты запятнаешь честь всего своего рода. И ты не имеешь права подослать к звавшемуубийц, ибо тогда ты запятнаешь сам титул Верховного Паладайна, и позор ляжет на всех, кто осмелится подчиниться твоему приказу.