Мэриленд, побережье залива Декабрь, 1724 год

— Пусть только попадется мне этот головорез, и не миновать ему вирджинской тюрьмы, а то и самой преисподней!

Хорошо сказано. Но именно так и надлежит говорить хозяйке поместья с гордым названием «Дар судьбы», подумала она. Смелые заявления, однако, легко делать в доме старых друзей. Здесь же, на пустынной лесной дороге, отвага явно изменяла ей.

Бесс, то есть леди Элизабет Лейси Беннет, возвращалась домой одна. Порывистый ветер пробирал до костей. Бесс почти припала лицом к шее лошади, чтобы уберечься от ледяных колючих брызг, пронизавших воздух. Тяжелый пистолет, спрятанный под плащом, холодил тело даже сквозь плотную ткань платья, тем самым постоянно напоминая об угрозе, которая и вынудила Бесс взять с собой оружие.

Кобылка поводила ушами, вздрагивала, фыркала, скользила по обледеневшей тропе. Бесс похлопала свою любимицу по загривку.

— Ничего, ничего, Джинджер, — успокаивала она не столько лошадь, сколько себя.

И, тем не менее, Бесс сожалела, что, собравшись к Уолкерам, она не дождалась старого Тома, управляющего, который проводил бы ее домой. Цель этого визита была самая благородная — Салли Уолкер рожала. А со смертью повитухи Мейбл в округе никто не мог пособить в таком деле. Салли уже давно перевалило за тридцать, трижды она рожала, и всякий раз мертвого младенца. Уолкеры, прожившие вместе лет пятнадцать, были по-настоящему добрые соседи и хорошие друзья, так что отказать им было бы непростительной черствостью.

Вспомнив напористый и громкий крик новорожденного Мозеса Уолкера, Бесс улыбнулась. Что бы там ни случилось с предыдущими младенцами, этот был как нельзя более живой — пухленький, энергичный, настырный. А уж в весе он явно превзошел недавно родившихся двух близнецов Элис Хореи.

Да, эту поездку стоило совершить хотя бы ради того, чтобы увидеть счастливое лицо Салли. Мозес Уолкер-старший, муж Салли, настойчиво уговаривал Бесс:

— Негоже женщине одной ехать по лесу, да еще ночью. Даже если бы не было никаких беглых в наших краях.

— Со мной ничего не случится, — уверила она его. — Эта парочка куда больше нуждается сейчас в тебе.

Налетел очередной свирепый порыв ветра. Деревья загудели. У Бесс зуб на зуб не попадал. То ли от холода, то ли от страха. Сегодня она никак не могла избавиться от тяжелого предчувствия.

Бесс снова ободряюще похлопала упругую шею Джинджер и нарочито громко сказала:

— Ну вот, девочка моя, уже недалеко. Сейчас проедем с тобой эту рощицу…

И тут ночь прорезал зловещий вопль.

Джинджер в ужасе взлетела на дыбы, и, прежде чем Бесс успела что-либо сообразить, она мощным ударом была выбита из седла. Пребольно стукнувшись о мерзлую землю подбородком, девушка какое-то время даже не могла шевельнуться. Тяжести тела, которое свалило ее с лошади, она больше не чувствовала. Зато видела, как неясная огромная тень рванулась к Джинджер.

Внезапно сознание Бесс прояснилось. Кто-то пытается отобрать у нее лошадь! Она нащупывала рукой пистолет, но его не было. Наверное, при падении он выпал.

— Не сметь прикасаться к чужому! — в ярости закричала Бесс. Вскочив на ноги, она вцепилась в спину грабителя.

— Что еще за…

Но договорить он не сумел, потому что Бесс схватила его за горло. Вот бы еще сбить его с ног, да юбки не позволяют. Разбойник, однако, оказался серьезным противником. Он резко ударил девушку локтем в живот, дыхание у нее перехватило, руки разжались, и она снова упала.

Тем временем неизвестный уже взялся за поводья. Джинджер метнулась, взбрыкнула, и грабитель получил удар копытом. Бесс тоже не терялась. Вскочив, она толкнула его под колени, он упал, и тут девушка принялась, что есть мочи лупить его кулаками. Поводья разбойник, правда, не отпускал. Бесс отчаянно вырывала их, но бандит изловчился, крутанулся с занесенным для сокрушительного удара кулачищем… и замер.

— Да это женщина! — изумился он и в ту же секунду железными лапами обхватил Бесс за талию, стал оттаскивать ее от Джинджер.

— Убери руки! Пусти! — кричала девушка, отбиваясь изо всех сил. Но сопротивляться этой громадине едва ли было возможно. Бить такого все равно, что голыми руками колотить каменную стену. Лицо человека было скрыто гривой вьющихся светлых волос. Производил он впечатление настоящего дикаря.

— Да отпущу, отпущу я тебя, красотка, как только ты перестанешь дубасить меня.

Гнев Бесс сменился ужасом. По его выговору она поняла, что перед ней шотландец, тот самый беглый каторжник, которого ищут по всей округе. Приметы его давно сообщили: выше среднего роста, пышные светлые волосы. Девушка будто окаменела.

— Так-то лучше, — молвил он. — Тебе, красотка, я ничего не сделаю, просто мне позарез нужна твоя кобылка.

— Ты будешь повешен за это. Известно ли тебе, кто я?

— Да мне и дела нет. Ты англичанка, этого вполне достаточно, — бросил он и немного ослабил хватку.

Бесс тут же вырвалась от него. Во рту она ощущала солоноватый привкус крови — упав с лошади, она сильно разбила губу. Конечно, Бесс была испугана до полусмерти, но мысль, что этот негодяй может лишить ее любимицы Джинджер, вызывая ярость, притуплявшую страх.

— Лошадь принадлежит мне, и ты ее не получишь, — процедила Бесс.

— Значит, твоя кобыла против моей головы, — пожал плечами разбойник и вытянул вперед руки.

Бесс содрогнулась, увидев на запястье стальной «браслет». Кандалы! Девушка невольно сделала шаг назад и вдруг почувствовала под ногами что-то твердое. Неужели пистолет?

— Что же удивительного в том, что я выбираю жизнь, — продолжал грабитель. Его низкий глубокий голос звучал так надменно и властно, что казалось, будто он — хозяин этих владений, а она — нарушительница его покоя. Однако Бесс смело смотрела ему в лицо.

— Сдавайся! Если добровольно пойдешь за мной, предстанешь перед справедливым судом!

— После которого меня все равно повесят? — расхохотался каторжник.

— Кто ты? — спросила Бесс, стремясь выиграть время.

Может быть, Мозес-Великан все-таки поехал за нею вслед… А может, навстречу спешит управляющий Том? Она прислушивалась, но тщетно — только ветер гудел, да скрипели деревья.

— Некогда мне болтать, красотка. Да ты и сама, небось, знаешь, кто я.

— Кинкейд.

— Точно.

— Слава о тебе дурная, — протянула Бесс. — Учитывая это, думаю, мне следует…

Быстро наклонившись, Бесс схватила пистолет и, не медля, выстрелила в грудь разбойника. Отдача была такой, что девушку отбросило назад. Не успела она прийти в себя, как Кинкейд рванулся к ней и выбил пистолет из рук. Бесс ахнула от боли. Удар был жесток. Ей даже показалось, что у нее сломано запястье. В следующее мгновение она поняла, что промахнулась и теперь он убьет ее. Кинкейд, намотав на руку ее волосы, рывком притянул Бесс так близко к себе, что она ощутила жар его дыхания.

— Последний смельчак, который рискнул стрелять в меня, поплатился за это жизнью, — пророкотал он.

От его раны исходил сладковатый запах крови. Рубаха медленно пропитывалась красной влагой. Неожиданно для себя Бесс обратила внимание, что кроме этой тонкой рубахи на нем нет ни куртки, ни накидки. И это в такую стужу!

— Говорят, англичанки обладают ледяным спокойствием мужчин, — глухо сказал Кинкейд. — Похоже на то. — Он запрокинул голову Бесс назад. — Я дал слово, что ничего не сделаю тебе, но все же отплачу за подарочек, который ты мне преподнесла. Платой будет… поцелуй. Чтобы не забыла ты нашу встречу.

Бесс рванулась, было из лап грабителя, но, к своему удивлению, вдруг поняла, что коснувшиеся ее губы нежны и чувственны. Пальцы, которые так грубо схватили за волосы, разжались и стали легко поглаживать шею.

Бесс вспыхнула. Незнакомое прежде волнующее ощущение пронзило ее всю, с головы до кончиков пальцев. Невольно она вцепилась в этого мужчину, уверяя себя, что иначе просто упадет… А он все не отрывался от ее губ. Бесс понимала, что ей надо сопротивляться, отбиваться, но тепло его поцелуя, запах, жар его тела околдовали ее; так дурманом наполняется сознание в разгар весны… И вдруг Бесс — в ужасе и смятении — поняла, что она больше не жалкая жертва мужских посягательств, она отвечает на поцелуй этого незнакомца, она вся горит…