Дыхание его отдавало мятой и ромом, пальцы огнем жгли влажную обнаженную кожу. Казалось, сами по себе сплелись их руки, и Бесс поняла, что губы ее отвечают его губам.

Терпкий вкус поцелуя дурманил голову, раздувал угольки ее женской чувственности. Ладони скользнули вниз по стройному стану девушки, и она прижалась к разгоряченному страстному мужчине, оплела своими изгибами его тело, как лиана оплетает дерево.

Кровать была совсем рядом, всего в нескольких шагах, но, казалось, нет большего расстояния. Они не могли оторваться друг от друга; мужчина наслаждался прикосновениями к нежному свежему телу, женщина, постанывая, стягивала с него одежду. Не было больше имен. Они стали просто мужчиной и женщиной.

Он опустился на одно колено и, горячим влажным ртом лаская груди девушки, в одно мгновение сорвал с себя оставшуюся одежду.

— Бесс, Бесс, — стонал он, утопая в ее полных душистых грудях. — Девочка моя сладкая, моя дикая розочка…

У Бесс подкосились ноги. Его звучный низкий голос вызвал у нее головокружение и еще больше разжег полыхавший в ее лоне огонь желания. Дыхание женщины участилось, она стонала, извивалась под мужскими руками, пробегала пальцами по мускулистой спине, плечам, сжимала и гладила его тело и жаждала только одного, чтобы не кончались эти сладкие судороги. На свете не существовало уже ни здравого смысла, ни страха, ни смущения, ни сомнений…

Рот мужчины перебирался с одной груди на другую, губы целовали, зубы покусывали, язык лизал нежно-розовые соски, доводя их до изнеможения, от которого только одно избавление — еще… И еще, и еще раз он увлекал женщину на грань экстаза, но не переступал этой грани, а вновь возвращался к вожделенным пыткам, находя в этом особое удовольствие.

— Умоляю… — хрипло выдохнула Бесс. — Прошу тебя… Кинкейд…

Она молила его о пощаде? Она не знала, о чем молила.

Мужчина нежно куснул кожу на внутренней стороне ее бедра, и девушка вскрикнула от чувственного удовольствия, когда его влажные губы скользнули вниз, к нежной ямке под коленом.

Внезапно Он навис над ней.

— Бесс, девочка моя, ничего не бойся, я сам обо всем позабочусь, — прошептал Кинкейд.

Так вот значит, что воспевают поэты, мелькнул в сознании Бесс обрывок мысли. Какой же дурак был Ричард…

Грудной смех вперемежку со слезами наслаждения не выражал и толики ее переживаний. Она уже была уверена, что сгорит дотла в следующее мгновение, что тела их не выдержат такого темпа и такого жара, но тут произошло чудо. В ней взорвался огненный фонтан и, увлеченная его раскаленными искрами, она низверглась в бездонную пропасть… Все исчезло — время, свет, звуки…

— Так всегда бывает? — немного придя в себя, спросила она.

— Надеюсь, что да, — ответил Кинкейд, приподнял за подбородок ее голову и нежно поцеловал в губы. — Ты женщина, каких я не встречал.

Бесс пошевелилась.

— Пол такой жесткий, — пожаловалась она.

— Тогда надо перебраться на кровать. Он поднялся и потянул девушку за собой.

— Разве ты не отнесешь меня на руках? — игриво поинтересовалась она.

— Да после твоих ласк, девочка моя, даже не знаю. Скажи спасибо, что меня, бездыханного, ворочать не приходится. — Он легко поднял ее, бережно перенес на мягчайшую кровать и осыпал поцелуями лицо. — Тебе понравилось?

— Даже очень, — ответила Бесс. — А можно еще раз?

В притворном отчаянии Кинкейд громко застонал.

— Еще раз?! Дай мне пару недель, чтобы восстановить силы. Может, и месяц понадобится.

Девушка рассмеялась.

— Кинкейд, — пропела Бесс, — Кинкейд. Ты же дал честное слово.

— Я наврал.

Бесс снова засмеялась и спрятала в ладонях лицо.

— Ты такой ненасытный!

— Я?! Да нет, девочка моя, не я, а ты. Это ты просишь все повторить, когда я едва успел перевести дыхание, когда пот еще не просох на моем изможденном теле, — шутливо вскинулся он.

— Ну, я же не говорю — сейчас, — мягко возразила Бесс. — Я имею в виду вообще… когда-нибудь. — Румянец тронул ее щеки. — Просто я не знаю, правильно ли вела себя…

— Хм-м. — Кинкейд перевернулся и, подперев голову, стал смотреть на девушку. Она водила пальчиком по буграм его мускулов. Он притворился, что всерьез задумался. — Нет, — наконец произнес он. — Думаю, не совсем правильно. Для первого раза неплохо, но ясно, что практики тебе не хватает.

— А ты не захочешь быть моим учителем?

— Лучшего не найдешь, — ухмыльнулся он.

— Я буду очень медленно учиться, — соблазнительно играя голосом, пропела Бесс.

Кинкейд засмеялся.

— Сдается мне, что путешествие в Панаму обещает быть небезынтересным.

Мелькнувшие в углу комнаты неясные тени вырвали Кинкейда из сладкого полузабытья. Нагой, с кинжалом в руке он одним прыжком перескочил комнату, чтобы отразить нападение вторгнувшегося врага, которого толком не успел разглядеть. Внезапно разбуженная Бесс села в кровати, изумленно глядя, как шотландец с грозным видом замер у дальней стены.

— Ты чего? — пробормотала она. — Почудилось что-то?

Несколько мгновений Кинкейд стоял не шелохнувшись, соображая, что же он только что видел. Это было что-то… нет, кто-то… Кто-то совершенно точно был в этой комнате минуту назад. Кинкейд встряхнул головой. Да, вчера он выпил, но не бочку же. Галлюцинациями он никогда не страдал.

В висках стучала кровь. Мыслимо ли здоровому мужику повернуться к женщине, с которой провел ночь любви, и сообщить ей, что видел привидение?

— Кинкейд! — встревожилась Бесс. — Что случилось?

Он расслабился и с непринужденным видом вернулся в постель.

— Крыса, — сказал он. — Да такого размера, что ее можно оседлать и верхом ехать. Но я, похоже, потерял скорость. Она меня перехитрила.

Бесс вздохнула с облегчением.

— Я думала, что в этой гостинице не водятся крысы, — закутываясь в простыню, сказала она.

Кинкейд устроился рядом и обнял ее за плечи.

— Конюшни рядом. Кухня здесь же. Там хранится столько запасов, что вряд ли возможно избавиться от грызунов. — Он нежно поцеловал ее. — Ну, здравствуй, девочка моя. Извини, что нарушил твой крепкий сон таким грубым образом.

Бесс тихо засмеялась и уткнулась в его плечо. Ей было тепло, уютно и спокойно. Воспоминания о прошедшей бурной ночи грели душу.

— Как все непросто, — задумчиво произнесла она.

— Ты о чем? — рассеянно спросил Кинкейд.

Мысли его были заняты этим непонятным шевелением в темном углу спальни. Неужели разум начал подводить его? Всю жизнь он смело полагался на свой здравый смысл, смекалку, быстрый ум, и если на них уже нельзя надеяться в полной мере, то лучше пойти и сразу утопиться. Все равно дни его сочтены.

— Ты же знаешь, о чем. — Девушка смотрела на него широко распахнутыми хрустально-голубыми глазами, на дне которых поблескивали золотые искорки. — О нас.

— Да, здесь все очень непросто, — согласился Кинкейд, проводя по ее щеке мозолистым пальцем. Она поймала его ртом и лизнула, от чего чувства Кинкейда сразу обострились.

Это женщина. Женщина, твердил он себе. Сейчас она как котенок, свернулась у тебя под боком, ластится и мурлычет… Но ведь это та самая стерва, которая исхлестала тебя кнутом до полусмерти.

Золотисто-каштановые ее волосы пышным веером закрывали подушки. Под тонкими простынями явственно угадывались очертания округлой и полной груди. Он хотел эту женщину сегодня еще сильнее, чем вчера.

— Кинкейд…

— Да?

Он хотел поцеловать мягкую ямку на шее, он хотел ощутить, как ее стройные ноги обхватывают его торс, он хотел вкусить ее жарких губ…

— Я не знала, не подозревала, что… это так… что между мужчиной и женщиной бывает так… Понимаешь, когда Ричард… — лицо ее вспыхнуло румянцем, — в общем, когда он овладел мною, я не испытывала ничего, кроме отвращения и…

— …Досады. Его вина, — заявил Кинкейд, ощутив, как накатывает на него острое, теплое чувство к этой девушке. Будь Ричард здесь, он бы убил его голыми руками. — Может, мне разыскать этого негодяя и разделаться с ним?