— Это, — сказал Фо Хи, — Мёска.

Вошедший китаец, не отводя от меня своих ужасных глаз, сказал: «Вы сделали хороший выбор», повернулся и медленно вышел.

Я благодарю Бога, что я никогда с тех пор с ним не встречалась; мне часто потом снилось его страшное лицо. Но позднее я узнала, что он — самый опасный человек в мире после Фо Хи. Он изобрел страшные вещи: яды и приборы, которые я не могу описать, так как никогда их не видела, но я видела… результат их действия.

Она сделала паузу, проникнувшись ужасом от своих воспоминаний.

— Как звали этого второго китайца? — спросил Стюарт горячо.

— Я скажу все, что могу, все, что осмелюсь; а чего не говорю вам, то я не смею, и это как раз одна из таких вещей. Он — китайский ученый, и я слышала, что он — величайший гений во всем мире, но большего я сказать не могу.

— Этот человек все еще жив?

— Я не знаю. Если он жив, то он в Китае, в каком-нибудь секретном дворце в провинции Хэнань, откуда осуществляется руководство так называемого «Великого ордена». Я там никогда не была, но я знаю, что там есть и европейцы.

— Что! Они работают на этих дьяволов!

— Бесполезно меня спрашивать! О, конечно, я сказала бы вам, если бы могла, но я не могу! Позвольте мне продолжать начиная с того момента, когда я увидела Фо Хи в Каире.

Он сказал мне, что я — член организации, возникшей в древности, которая поставила своей целью управлять человечеством. Наш великий век они называют веком своего триумфа. То, чего им недоставало для полного успеха, было получено тем страшным человеком, который вошел в комнату и выразил свое одобрение мною.

В течение нескольких лет они тайно работали как в Европе, так и в Азии. Я узнала, что они приобрели много ценной информации определенного рода через целую сеть притонов курильщиков опиума, имеющихся во всех основных столицах мира и управляемых Фо Хи и его многочисленными китайскими помощниками. Фо Хи в основном живет в Китае, но в случае необходимости посещает Европу. Другой китаец, этот дьявол в черной шапочке, отвечает за руководство этими заведениями в Европе.

— Во время того разговора, — прервал ее Стюарт, забыв о том, что Мёска предупредила его о бесполезности задавать вопросы, — и при других встречах, которые должны были у вас быть с Фо Хи, вам никогда не удавалось, хотя бы мельком, увидеть его лицо?

— Никогда! Никто никогда не видел его лица! Я знаю, что у него блестящие глаза, неестественного желтого цвета, но я не узнала бы его, если бы увидела вдруг без маски. Если, правда, не учитывать того ощущения, которое охватывает меня в его присутствии. Но я должна торопиться. Если вы меня еще раз прервете, то мне не хватит времени.

С того памятного дня в Каире все изменилось; началась жизнь, полная приключений! Не стану отрицать, что я пришла сюда, чтобы исповедаться. Я ездила в Нью-Йорк, Лондон, Париж, Белград — я объездила весь мир. У меня были прекрасные платья, драгоценности, восхищение окружающих, что так необходимо женщине! И несмотря на все это, я вела жизнь затворницы, ни одна монахиня не жила так одиноко.

Я вижу в ваших глазах вопрос, почему я так поступаю, почему я заманиваю мужчин в когти Фо Хи. Я не могла вести себя иначе: когда я терпела неудачу, меня наказывали.

Стюарт отпрянул от нее.

— Вы признаетесь. — сказал он хрипло, — что завлекали мужчин на их погибель?

— О нет! — прошептала она, испуганно оглядываясь по сторонам. — Никогда! Никогда! Клянусь в этом — никогда!

— Итак, — он пристально и решительно на нее посмотрел, — я вас не понимаю.

— Я не осмеливаюсь объяснить яснее, я не осмеливаюсь! Но поверьте мне! Если бы вы знали, чем я рискую, если скажу вам больше, вы были бы милосерднее. Невозможно описать тот ужас, который выпадет на мою долю, — она задрожала, — если у него возникнут подозрения! Вы думаете, что я молода и полна жизни и передо мной открыт весь мир. Вы не знаете, что я уже почти мертва! О! Мне пришлось так много пережить. Я танцевала в парижском театре и продавала цветы в Риме, у меня была своя ложа в опере, и я набивала трубки курильщикам опиума в Сан-Франциско! Но никогда, никогда я не завлекала мужчин на их погибель. И ни один из них, от первого до последнего, не целовал даже кончиков моих пальцев!

По первому слову, по первому знаку я должна была ехать из Монте-Карло в Буэнос-Айрес, еще один знак — и я направлялась в Токио! Чанда Лал стерег меня так, как стерегут женщин только на Востоке. Однако в этом неблагодарном деле он всегда пытался быть мне другом, он всегда был мне предан. Но несколько раз он очень меня пугал, я знаю, что у него на уме! Но я не могу вам сказать. Поймите! Чанда Лал всегда был неподалеку, чтобы услышать звук вот этого свистка, — она достала из кармашка маленький серебряный свисток, — начиная с того дня, когда он вошел в дом работорговца в Мекке, исключая…

Внезапно волна восхитительного румянца залила ее лицо, она быстро опустила глаза и убрала маленький свисток. Непослушное сердце Стюарта бешено забилось, именно оно заставляло его поверить в эту почти невероятную историю; эта сладостная краска стыда не могла быть ни уловкой, ни игрой.

— Вы считаете, что я не в своем уме, — сказал он жестко низким голосом. — Вы говорите мне так много и так же много утаиваете, что еще больше сбивает меня с толку. Я могу понять вашу беспомощность на Востоке, но почему вы исполняете приказания этого чудовища, прячущего свое лицо под покрывалом, в Лондоне, Нью-Йорке, Париже?

Она не поднимала глаз.

— Я не осмеливаюсь вам сказать. Но я не смею его ослушаться.

— Кто он?

— Никто этого не знает, потому что никто не видел его лица! А! Вы смеетесь! Но я клянусь вам, как перед Богом, что говорю правду! Находясь дома, он носил китайское платье и зеленое покрывало. С одного места на другое он всегда переезжает по ночам и всегда одетый в рясу, так что остаются видны только его глаза.

— Но как он может путешествовать в таком фантастическом одеянии?

— По суше — на машине, а по морю — на паровой яхте. Почему вы сомневаетесь в моей честности? — Она внезапно бросила быстрый взгляд на Стюарта и побледнела. — Ради вас я не раз рисковала, но я не могу сказать, насколько это было опасно. Я попыталась позвонить вам по телефону в ту ночь, когда он покинул дом вблизи Хэмптон-корт для того, чтобы убить вас, но никто не подошел к…

— Подождите! — сказал Стюарт, он был настолько взволнован, что едва не упустил из виду, что она выдала тайну местонахождения человека в рясе. — Так это вы звонили мне в ту ночь?

— Да. Почему вы не взяли трубку?

— Неважно. Ваш звонок спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду. — Он посмотрел ей в глаза. — Но вы не можете мне сказать, что все это значит? Что следует понимать под «Скорпионом»?

Она вздрогнула.

— «Скорпион» — это опознавательный знак. Взгляните. — Из маленького кармашка своего жакета она вынула золотого скорпиона! — И у меня есть один. — Она быстро убрала его обратно. — Я не смею, я не смею сказать вам больше. Но мне так много надо вам сказать, потому что… я никогда больше вас не увижу!

— Что?!

— Французский детектив, очень умный человек, выяснил очень многое о «Скорпионе», он следил за одним из членов нашей организации в Англии. Этот человек убил его. О, я знаю, я принадлежу к страшной организации! — воскликнула она с горечью. — Но, говорю вам, я не в силах что-либо изменить! Все, что ему удалось выяснить, этот детектив передал вам в конверте, но он мне не нужен. Меня это не тревожит. Сегодня вечером я покидаю Англию. Прощайте.

Внезапно она поднялась. Стюарт встал тоже. Он как раз хотел начать говорить, когда выражение лица Мёски изменилось. На нем промелькнул ужас, она поспешно опустила вуаль, быстро вышла из-за стола и покинула зал!

Несколько любопытных взглядов провожали ее элегантную фигуру до двери. Затем те же взгляды обратились на Стюарта.

Испытывая замешательство, он быстро уплатил по счету и поторопился наружу. Выйдя на улицу, он внимательно огляделся по сторонам.