Она умолкла и разрыдалась, а Стюарт лихорадочно прижал ее к себе; его сердце наполнилось чувством такой беспомощности, такого горячего сострадания и такой горечи, каких он никогда прежде не испытывал.

— Уходи, пожалуйста, уходи! — прошептала она. — Это единственный шанс, мне больше не на что рассчитывать. Сейчас нельзя терять ни минуты. Послушай меня! Самый лучший путь — это по туннелю, который ведет на берег реки, но я не могу открыть дверь. Ключ есть только у него. В конце же коридора стоит на страже человек…

— Чанда Лал!

Мёска быстро подняла на него глаза, а затем быстро опустила.

— Да, несчастный Чанда Лал. Он — единственный мой друг. Отдай ему это.

Она сняла со своей шеи амулет, висевший там на золотой цепочке, и вложила его в руки Стюарта.

— Это покажется тебе глупо, но Чанда Лал — уроженец Востока, и он мне обещал. О! Быстрее! Я боюсь.

Я скажу тебе еще кое-что. Фо Хи не знает, что инспектор полиции вместе с несколькими своими людьми обыскивает берег реки напротив этого дома! Я видела их из окна…

— Что! — воскликнул Стюарт, — Данбар здесь!

— Шш! шш! — Мёска лихорадочно схватила его за руку. — Он неподалеку отсюда. Уходи и возвращайся с ним вместе. За меня не надо бояться. Я положу ключи обратно, и Фо Хи подумает, что вы открыли замок с помощью какой-нибудь хитрости.

— Мёска!

— О, больше нет времени!

Она выскользнула из его рук, пересекла комнату и открыла дверь, ведущую в слабо освещенный коридор. Стюарт последовал за ней и выглянул в полутемное пространство.

— Пойдешь прямо до конца, — прошептала она, — и спустишься по ступенькам. — Она коснулась амулета, который держал Стюарт. — Ты знаешь, как обходиться с Чанда Лалом.

Но он все еще колебался, пока она не схватила его за руку и не подтолкнула. Затем он безумно сжал ее в своем объятии.

— Мёска! Как я могу оставить тебя! Это — безумие!

— Ты должен! Ты должен!

Он взглянул ей в глаза, наклонился и поцеловал в губы. Затем, не говоря больше ни слова, он сам выпустил ее из своих рук и быстро пошел по коридору. Мёска смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, а затем вновь вернулась в большую комнату и закрыла за собой дверь. Повернувшись, она прошептала:

— Боже милостивый.

На пороге второй двери стоял Фо Хи и смотрел на нее.

Потрясенная Мёска, не произнеся ни звука, с ужасом отшатнулась к лакированной двери и выронила из рук ключи. Фо Хи был теперь уже без рясы, в наряде богатого мандарина, а его лицо скрывало нелепое зеленое покрывало, так что были видны только глаза — сверкавшие, как у кошки.

— Итак! — сказал он мягко, — ты помогла ему бежать. И ваше расставание нельзя назвать особенно сдержанным, не так ли?

Мёска посмотрела на него безумными глазами.

— И он знает, — продолжал Фо Хи своим металлическим голосом, — «как обходиться с Чанда Лалом»? Но возможно, что и Чанда Лал знает, как ему обходиться с ним! Я подозревал, что доктор Кеппел Стюарт испытывает к своей очаровательной пациентке не только профессиональный интерес. Твоя неудачная попытка вскрыть ящик бюро в его кабинете вызвала мое подозрение; согласен, что не сразу, ибо я тоже потерпел неудачу, когда нанес визит доктору. Правда, я был обеспокоен. Но позднее подозрение вернулось. И для того, чтобы проверить возникшее подозрение, я предоставил вам благоприятную возможность поговорить с моим гостем. Мне было любопытно, до чего дойдет ваша изобретательность, однако смею полагать, что, будучи заранее мною предупрежден, Чанда Лал окажет ему достойную встречу. Он готов к тому, что доктор Стюарт попытается покинуть этот дом. Он получил указания задержать его.

— Вы имеете в виду, что ему приказано убить его!

Фо Хи закрыл дверь.

— Напротив, он получил указания позаботиться о нем с особым вниманием. Слепым буйным страстям, которые делают женщину только более желанной, нет места в аналитическом уме ученого. То обстоятельство, что доктор Стюарт домогается лучшего из того, чем я владею, никоим образом не снижает его ценности для моего совета.

Мёска все еще не отошла от двери, в которую вышел Стюарт, и теперь незаметно прислушивалась, пытаясь узнать, что за ней происходит, но поскольку она не услышала крика, то вновь обрела свою веру в Чанда Лала. Ее удивительные глаза мгновенно сузились, и она, казавшаяся такой наивной, заговорила с коварством восточной женщины.

— Он мне совершенно безразличен, этот доктор Стюарт. Но он не сделал вам ничего плохого…

— Нет; не считая того, что он пытался меня погубить. Я уже сказал, — глаза Фо Хи блеснули сквозь отвратительное покрывало, — что я не испытываю к нему враждебности.

— Но вы планируете привезти его в Китай, как и других.

— Я решил, что он должен принять участие в Новом Возрождении. Когда на землю обрушится потоп, то он должен быть в ковчеге. Я оказываю ему честь.

— Возможно, что он скорее, чем кто-либо другой, предпочел бы остаться здесь, чем быть удостоенным такой чести.

— В настоящий момент это вполне возможно, поскольку он не понимает всей значительности того, что ему предстоит, — сказал Фо Хи спокойно. — Но если он отказывается достичь величия, то его заставят его добиться. Ван Рембоулд, насколько я помню, какое-то время не решался направить свое дарование на проблемы производства радия из месторождений уранита в провинции Хэнань в промышленных масштабах. Но достаточно было всего пяти ударов розгами по подошвам, как ему сразу удалось преодолеть все свои предрассудки.

Мёска хорошо знала манеру поведения этого ужасного существа, лица которого она никогда не видела без маски, и не была введена в заблуждение его обходительностью. Тем не менее она подавила свой страх, отдавая себе отчет в том, насколько сильно может зависеть от собственного самообладания ее участь. Она не знала, что именно ему удалось подслушать и подсмотреть.

— Но, — сказала она, отходя от него, — один этот человек — небольшая потеря. Простите меня за то, что я позволила ему уйти, но я боялась…

Фо Хи медленно пересек комнату и встал у нее на пути.

— А! — сказала Мёска, ее глаза широко открылись, — вы собираетесь меня наказать! За что? Я же женщина, могу ли я быть всегда жестокой?

Фо Хи снял со стены кнут.

— А! Нет! Нет! — воскликнула она. — Я сойду с ума! Я только частично принадлежу Востоку, я не вынесу это, я это не вынесу! Вы учите меня быть похожей на английских женщин, которые пользуются свободой, а обращаетесь со мной, как с китаянками, которые живут, как рабыни. Когда-то это не имело значения. Я считала, что с женщиной и следует так обращаться. Но теперь я не могу это вытерпеть!

Фо Хи рассматривал ее, стоя с кнутом в руках.

— Ты освободила этого человека, который тебе совершенно безразличен, для того чтобы он смог выдать меня полиции и мне пришлось бы испытать на себе варварские законы Англии. А теперь ты не можешь вытерпеть такое легкое наказание, как кнут. Я понимаю, что в тебе произошли глубокие психологические изменения. Женщины моей страны так не протестуют, а в гаремах Стамбула такие протесты вызвали бы смех.

— Вы объяснили мне, что жизнь в гареме — это не жизнь, а только животное существование.

— Да, я тебе это объяснил. Какая судьба открывалась перед тобой, когда я вмешался в нее на рынке рабов в Мекке? Ты только частично принадлежишь Востоку. Видно, ты забыла, как ты съеживалась под завистливыми взглядами других рабынь: арабок, черкешенок, грузинок, нубиек, пытаясь скрыть под покрывалом свою красоту. Ты забыла, от чего я тебя спас?

— А зачем? — воскликнула Мёска горько. — Чтобы использовать как приманку и бить меня, если я терплю неудачу!

Фо Хи стоял неподвижно и рассматривал ее; медленно в ней стал расти ужас, и она начала отступать от него шаг за шагом. Он не сделал попытки ее преследовать, но не спускал с нее глаз. Затем он поднял кнут, сломал его о колено и бросил обломки на пол. Она жалобно протянула к нему руки.