— Я убийца чудовищ, мы на одной стороне!

— У нас своя сторона, не лезь на нашу! Чужак! — Раздался из камышей сиплый ответ.

— Женщина лгунья, ты не убийца чудовищ, ты пища чудовищ, — брякнул кто — то помоложе из кустов.

Тем временем Омега уже вычислила гадов и подала мне знак, что готова в любую секунду перекинуться и настичь.

Но я придержала, продолжив дискуссию:

— Я докажу, я убила большую змею по дороге сюда. Её тело всё ещё там.

— Убила, — раздалось утвердительно за спиной. — Отец, наша богиня реки мертва. И обоих врагов тоже убили эти.

— Почему не сказал нам…

— Я должен был убедиться, что дракон и арак мертвы.

— Убедился?

— Да.

Два десятка воинов вышли с трёх сторон на нас, практически одновременно показавшись из зарослей. Загорелые худощавые мужчины в мелких лоскутах затертой давным — давно одежды, выглядели, как дохлые индейцы. Но что — то в них ещё было с тех варварских времён.

На нас всё ещё были нацелены трубки, и скажу не таясь, сфинктер мой поигрывал знатно. Отчего я спешно выбрасывала в кровь из руны порциями противоядия. И посматривала на волчицу, у которой на затылке уже холка вздыбилась.

Старик вышел последним и со взмахом его тощей руки все опустили оружие.

— Говори, что надо женщинам здесь, — пробурчал их главный, рассматривая меня.

— Мы идём в Лагуну зла.

Аборигены отшатнулись от услышанного, а старик, выпучив глаза, заявил:

— Мы не пустим пищу для зла, даже ценой своих жизней. Наш удел остановить зло. Меньше пищи злу, меньше сил у зла.

— А где ваши женщины? — Усмехнулась я. — Так и думала, профукали. Скажу я вам не новость, ребята. Лет через двадцать половина племени помрёт от старости, а другая одряхлеет. Ваши попытки — это лишь отсрочка неизбежного. Мы же пришли убивать монстров, искоренять зло. И мы знаем, как это делать.

Лицо старика нахмурилось и пострашнело ещё больше, обезобразившись мыслями. Он думал и думал, пошептался с соседями, а потом, наконец, ответил:

— Возможно, вы что — то и можете, но мы знаем больше, чем вы. И видели достаточно, чтобы знать, что ваших воинов очень мало. Они пойдут на корм злу, и этого мы допустить не можем. Уходите до заката, или мы всех вас убьём.

— Да не убьёте, — усмехнулась я с нотками коварства. — Вас, походу ещё человек пять в округе бегает. Вот и всё племя, только страха нагоняете. Если так долго новость о змеевике и щелкуне доходила, нет у вас людей, чтобы на сотню воинов идти. И ещё один момент. Сюда, по нашему следу движется большой отряд, и если мы не договоримся до их прибытия, за трёх убитых вами валькирий будет мстить сама Изенгильда свет Севера.

Аборигены ахнули, в глазах отразился не то восторг, не то ужас. Дед так вообще поперхнулся слюной и запричитал себе под нос.

Ибо все на Севере знают Изенгильду свет Севера! Как же я удачно попала в точку, не так, так эдак.

После весомого аргумента мирные переговоры пошли, как по маслу. Как оказалось, аборигены вообще возвели в своих мечтаниях Изу едва ли не в богини.

Когда прибыл отряд Бру дед абориген со слезами на глазах вывел трех своих воинов вперёд. И промямлил, мол, за трёх ваших, трёх наших берите, как раз стрелявших. Мужчины тряслись и тихо плакали, покорно шествуя на казнь.

Изенгильда уже было замахнулась рубить топором, да так, что видно сразу троих одним махом хотела. Но я остановила.

— Стой, Иза. Валькирии пали на боевом посту, а эти даже без оружия!

Изенгильда сразу устыдилась и отступила. Азарт погони и жажда мести ослепили её прямолинейный разум на какое — то время.

Гнев северной красы сменился смущением, только теперь она заметила, как смотрели на неё задохлики из джунглей. Заглядывали без зазрения совести во все щелочки доспехов. Некоторые даже порывались потрогать, как полоумные. Похоже, даже ценой своих оторванных красавицей рук. А может и ног, или яиц.

— Мы не можем так! — Воскликнул дед, продолжая убиваться.

— Вместо жертвенников дайте нам проводников через джунгли до Лагуны, — прошарила сразу Бру. — Расплата за смерть сестёр будет им службой до смерти. Никаких казней, пыток, слово ярла. Падут в бою с врагом. Будет им честь и хвала в потустороннем мире.

— А точно так? — Всхлипнул дед.

Ну не дурак?

— Да, да, — кивнула Бру с ухмылкой.

На том и порешали.

Ещё до заката всё наше воинство выдвинулось через знойные влажные дебри по тропам аборигенов и, похоже, прокляло всех и вся. От жары и насекомых воины вскоре взвыли и забились лбами о стволы низкорослых ветвистых деревьев.

Путь оказался не из лёгких, каждый километр по джунглям виделся подвигом. Мы двигались в четыре раза медленнее, чем прежде по варварским лесам. А порой и в десять, когда на пути возникали топи и осиные гнёзда.

От духоты и зноя деваться было некуда, меха давно скручены и утрамбованы в поклажу, почти вся одежда снята. Мужчинам с этим вышло проще: пара тряпок на причиндалы, и готово. А валькириям пришлось изощряться, кто как может, особенно трудно было тем, кому сиськи некуда девать. Многие перешли на подобия платьев, а так как у дикарей о трусах знали лишь понаслышке, отсутствие нижнего белья никого не смущало. Кроме некоторых, особо озабоченных…

Дэсад все глаза сломал бедняжка. Это ж надо под угрозой остаться без яиц делать вид, что выпавшая случайно у девицы упругая, красивая грудь его вообще не интересует. Или очень аппетитные, остренькие ягодицы, что просвечивались полностью через мокрую от болотистой воды юбку.

Одни только варвары — мужчины, что были в составе отряда Брунгильды душой совсем не кривили, выражаясь прямо.

Не было особым секретом, что некоторые валькирии в походе потрахивались с варварами периодически. Бру и сама грешила этим с один красавчиком. Однажды застав их в палатке, я еле удрала от цепких лап и предложения на тройничек.

Это не значило, что все валькирии отряда страдали бешенством матки. В основном матёрые или почти, что на стадии. Конечно, и среди молодых были распутницы, но значительно скромнее. Тем не менее, больше половины отряда состояло из девушек юных, милых, пышущих чистотой да нежной упругостью, и ещё не познавших вкус плотских утех.

Как раз на последних и заглядывался украдкой Дэсад.

Маркиз, что до сих пор ещё никак не проявил себя, пребывая ниже травы и тише воды, в джунглях прямо окрылился. Взгляд поострел, мышцы поднадулись. Стал ветки девушкам раздвигать, рвался вперед лианы рубить. У костра на ужин мяско им нарезал, пить предлагал. Конечно, не лез к матерым, тем более сторонился Бру и меня. Вился у самых молодых и ещё не очень заслуженных воительниц, усаживался с ними за самым последним костром на ночлег и что — то активно рассказывал.

Сперва реакции на его присутствие были предсказуемы, девушки кривились и посмеивались с высокомерным видом, но затем что — то изменилось, маркиз стал заинтересовывать своими байками, судя по взглядам валькирий. У меня не было сомнений, что хитрец нашёл к ним подход.

Но меня мало интересовало, что им втирал этот чёртов извращенец.

Молодые валькирии могли без напряга ему улыбаться и даже принимать его ухаживания, возможно, прикрывать спину. Но стоит Бру пожелать, эти же милахи с большими ясными глазами кастрируют его без колебаний.

Однако не всё оказалось так просто. На шестой день похода по джунглям на очередном препятствии, когда преодолевали болотистые жижи, я заметила неладное.

Был полдень — самое дерьмовое время в джунглях. Отряд шёл в полуобмороке, растянувшись прилично. Коней пёрли в самом хвосте через не могу. Треть скакунов была уже безвозвратно потеряна. Кого — то что — то укусило, другие сдохли по неясным причинам, парочка запуталась в колючках и увязла так, что пришлось умертвить. Конина стала вполне обыденной пищей отряда.

Так вот о неладном!