— «Русская земля» — это что?

— Место, где живёт «русский человек».

— Дом?

— Да.

— Двор, на котором дом стоит?

— Да.

— Группа дворов, обнесённых общей оградой?

— Селение. Да.

— Пахота?

— Да.

А вот дальше…

— Лужок ваш?

— Да. Мы на ём конюшину косим.

— Брехня. Видно, что нынче некошено.

— Летось косили!

— «Летось» — не нынче. Нынче — ничейный. А вон лесок. Ваш?

— Да! Наш! Мы в ём дровы рубим!

— Брехня. Все пеньки третьегогодишные. Ничейный.

«Русская земля» — территория, которую «русский человек» использует. Регулярно и интенсивно. А если ты раз в год через лес прогулялся, то разве он твой?

Я уже объяснял: на «Святой Руси» землю не ценят. Ценят места обжитые: веси, пажити, ловы, промыслы, бортни… А мне вся земля интересна. Каждый шаг.

Пусто? — Обживём-обустроим, чего-нибудь полезное сыщем. Будем жить-поживать, да добра наживать. А соседи пусть на себе волосы рвут — что ж раньше-то не углядели?

Геродот назвал халкидонян «слепцами», не разглядевшими стратегической ценности района Золотого Рога с его естественной гаванью, обилием рыбы (особенно тунца), плодородными почвами и богатыми лесами. Страбон и Тацит говорят, что когда мегарцы обратились к оракулу за советом по поводу местоположения будущей колонии, тот ответил: «Постройте город напротив слепых». Прибыв на место, Визант понял, что оракул имел в виду колонистов, основавших Халкидон на азиатском берегу Босфора, и повелел заложить город напротив них.

И вот — процветает. Византий-Константинополь-Царьград. Величайшая столица христианского мира!

Так у меня такой же оракул орёт над ухом непрерывно!

Егеря Фанга начинают в лесах «знамёна» ставить — деревьями с затёсами отмечают «грань русских селений». Местные, естественно, «выражают недоумение». В острозаточенной форме.

А то наоборот — и русское селение, и православное, а просят:

— Вы знамёна свои не здеся ставьте, не перед нами, а — за нами. Чтобы, стал быть, мы ваши были. У вас-то, сказывают, податей-то вовсе нету?

Закон надо блюсть. Сказано — «до», значит — «до». Но есть варианты.

— Не, православные. Нам неможно. Но ежели, к примеру, вы встали да пошли, скажем, на Ветлугу, то тута селения русского уже нету. Грань, стал быть, не тута, а вона тама, за тем леском. А вам, по закону нашему Всеволжскому — изба белая, печка трубная, окошки стеклянные, сапоги крепкие… и протчая и протчая. Но — там. Думайте.

Это происходит не в пустоте. У местных есть родня-друзья в соседних селениях, с которыми надо посоветоваться. Поля засеянные, которые так просто не бросишь. Власти. Которые привыкли с этого места подати получать… Сидеть ждать, пока мужички «репу почешут» да решение вычешут — у моих людей времени нет.

Возникают разнообразные… коллизии. Затрагивая мои интересы и принципы. Главный мой принцип — «по согласию». Я же — либераст, свободогей и фридомайзер!

Чисто например: заскакивают мои погранцы в селеньеце. Типа: овечку на мясо прикупить. Старшой команды с мужичками беседует — уточняет где у тех «грани» проходят. Другой персонаж — из выучеников Хотена, занимается разговорным жанром. Информируя туземцев о Всеволжском житье-бытье.

Тут — пыль столбом, вскакивает в селение небольшенький конный отряд. Предводитель которого от околицы начинает блажить:

— А ну вон с отседова! А ну пошли быстро!

— Да ты кто таков?

— Я — здешнего волостного начальника мечник! Сманиваете смердов наших! Осудю-порубаю!

— Отнюдь. Не сманиваем, но рассказываем. Не запрещено. А наезд твой — татьба и разбой. Ещё мявкнешь — угомоним на берёзе, как шиша лесного. И князю Суждальскому отпишем.

«Мечник» — название чиновника, имеющего право судить и казнить. «Право» у него есть. Но — в отношении местных, не моих. А уж отряд егерей…

Ещё: здесь пока нет крепостного правда. Смерд — вольный человек. Невольный — холоп, закуп…

С Всеволжска выдачи нет. И мечник растерянно обнаруживает поутру, что пара его холопов сбежала. Прихватив коней и майно. А командир егерей бедолагу успокаивает:

— Не журись, дядя. Мы у беглых всё заберём. По нашему закону: у новосёла — ни нитки, ни волосинки не остаётся. Но тебе не выдадим. Мы ж — Не-Русь.

«Грань» — становится «горячей». Большой крови ещё не было, но это дело нехитрое. А морды — уже били.

И что Андрей на это скажет…?

Сходно между Окой и Клязьмой. Только ещё хуже. Вот зимой бы, пока тамошние болота замёрзли, и довести демаркацию границы до конца.

Есть вопросы севернее Волги, где мои люди уже к Белозерью подбираются. Заново заселяется ворами да шишами Кострома. И мне это… неприятно. Хрень какая-то в Галиче Мерском. А дальше уже земли, вроде бы, новгородские. Но я так не думаю — мои люди лазают по Сухоне и Двине. Конфликты с новогородцами — как два пальца…

А что Андрей на это скажет?

В Новгороде сидит князем Святослав Ростиславович (Ропак). Ежели вече приговорит да Ропак послушается да подымет свою дружину княжескую да полк новогородский… Да пойдёт вышибать Ваньку-плешивого с Сухоны… А то — и с Волги… А в том полку городовом — пять сотен воинов, от княжьих гридней в бою и не отличишь… Только идти им против меня — по Волге или через Белозерье, через земли князя Суздальского…

А вот что на это Андрей скажет?

Есть тема епархиальная. Пока в Ростове епископа нет. Если Андрей у себя во Владимире в Успенском соборе ножкой топнет, то весь клир тамошний бегом побежит. В земли мои доносить слово божье… Я-то не против — мне попов надо. Но под Ростовского архиерея — не пойду.

А вот что на это Андрей скажет?

Я тянул время: то ледостав, то заботы разные — веялки мои гравитационные, негоразды с сувашами и черемисами… Но понимал: ехать надо.

Последней каплей было… Да как всегда! — Бабы взбесились!

Лазарь надумал жениться.

Факеншит уелбантуренный! Я ж его предупреждал!

Увы, у парня по этой теме — пунктик:

— Хочу! И что б — не понарошку!

Ввести жену в дом — ввести её слуг и служанок. Дом Лазаря — моё посольство. И там возникают, временами, всякие… обстоятельства. О которых за воротами трепать — не след.

Ещё проще: «ночная кукушка — всех перекукует» — русское народное наблюдение.

«Всех» — и меня тоже. И от того, что какая-то… сопливка тринадцати годков будет «куковать» своему благоверному «на постелюшке» зависит взаимоотношения двух гос. образований — княжества Суздальского и Всеволжска-города. Ну, и «будущее процветание всего прогрессивного человечества», естественно.

Надо бы хоть глянуть на ту «кукушку». И её окружение. Хоть прикинуть — какой такой «вороний грай» вскорости образуется у Лазаря в постели.

Так-то девка из приличной семьи, батяня ейный — окольничий княжеский.

Два года назад люди такого уровня Лазаря просто не замечали:

— Что это за прощелыга пришлый по двору поскакивает? Вышибить дурня.

Теперь уже как с ровней разговаривают. А выше Лазарю… А куда? Княжон за бояр, хоть каких — не выдают.

Опять же, Андрей — сам! — посоветовал.

Я только у себя эту новость рассказал — пошёл вой бабский. Рада, матушка Лазаря, боярыня-акушерка, в крик:

— Сыночка! Единственного! Кровиночку! Роженого-лелеяного! Женить?! Без моего благословения?! Прокляну! И Лазаря! И Андрея! И тестя незнаемого! И тебя, Воевода, за компанию!

А рядом дочки её. То ревмя ревут, то хихикают без останову. Девкам замуж пора, да мать не пускает — ровни ей тут нету. Она ж боярыня! И дочек выдаст только за таких же, горластых. В смысле — с высокими шапками.

Тему эту надо решать быстро — девки созрели.

«Дурманом сладким веяло, когда цвели сады

Когда однажды вечером в любви признался ты

Дурманом сладким веяло от слова твоего

Поверила, поверила, и больше ничего».