Слушая, как взбешенный волчище с грохотом валится на сиденье, Белла чуть заметно улыбалась. Со злорадной гордостью она думала о том, что вся школа боится этих малолетних бандитов. И вот только она одна, маленькая хрупкая женщина, совершенно не признает никаких «авторитетов» и спрашивает с них по всей строгости. – Вы у меня еще попляшете, голубчики! – думала она. – Я вам покоя не дам...

На перемене Наташа с Элей сразу же отошли в уголок и уединились там. Им так хотелось обсудить события прошедшей ночи, что они едва смогли дождаться конца урока.

– Нет, ты подумай только! Эти совсем уже офонарели. Такое вытворяют!

– Ага. Что хотят, то и делают. Ну ладно, Шер-Хан с волчищами. Им-то все равно. А наши-то девчонки! Совсем стыд потеряли.

Наташа развела руками.

– Вообще не понимаю, как можно такое? Так напиться...

– Думаешь, только напиться? – Элька хитро прищурила глаза. – Я думаю, что не только.

– Да ты что?! ...

Мимо проследовала группа семиклассников. Трое шакалов, окружив своих еле стоящих на ногах вожаков, вели их на «процедуру» в туалет. Девушки поморщились.

– Фу, вонища! И эти там были?

– Похоже на то. Все зверье в полном составе.

– Ужас какой! ...

Малыш стоял в окружении ребят и делал вид, что слушал рассказ Сечи о том, как они с отцом варили тройную уху на рыбалке. Краем глаза он наблюдал за двумя девушками. – Интересно, о чем они говорят? – С тех пор, как те подружились, у него не было практически ни одной возможности подойти к своему кумиру. Девушки не разлучались буквально ни на минуту. Даже с Майей такого не было! И что она нашла в этой татарке?! Малыш ощутил, как в нем закипает злость на Массагутову. – Достала уже! Дура черножопая. Прилипла как банный лист. Как тут к Наташке подкатить, когда эта от нее ни на шаг не отходит? – Малыш раздраженно передернул плечами и снова стал слушать про технологию вываривания рыбьих голов...

– Ну что, братаны, девок будем навещать? – Акела вопросительно смотрел на друзей.

– Да можно...

– Не, на фиг! – Черныш помахал рукой. – Светиться не фонтан. И так все чуют. Ничего, отлежатся сами.

– Да в общем да, не фиг баловать. Мы-то вон как огурчики!

– Ага, как помидорчики! Может, со штангой поработать?

– А что, легко!

Волки представили себя со штангой и стали посмеиваться. Впрочем, делали они это осторожно, стараясь не тревожить свои больные, сверхчувствительные головы.

Наташа сидела на опущенной крышке и глухо стонала. Широко раздвинув ноги и запрокинув голову, она упиралась локтями в стены туалетной кабинки. Между ее ног уютно пристроилась любимая подружка. Обхватив руками бедра сидящей, Элька с наслаждением вылизывала язычком раскрывшиеся нежные губки.

– О-о-о! ...

Терехова прерывисто задышала и выгнулась. – Элечка моя... милая... – Опустив руку, она с силой прижала голову подруги к себе. – Ой, как хорошо-то! Ой, как хорошо! ...

Та довольно заурчала и удвоила усилия, помогая себе головой. Наташа схватилась свободной рукой за грудь и стала пощипывать сосок, изнемогая от рвущегося наружу оргазма...

– Т-с-с-с!

Отдыхающие после любовных утех подруги испуганно замерли. Кто-то вошел в туалет. Послышалось недовольное бурчание дежурной воспиталки, что нечего экономить на свете. Щелкнул выключатель. – Ой! Ничего не вижу! – Шаги приблизились, чья-то рука подергала запертую дверь. – Гос-споди! Кто-то сидит ведь... – Девушки с замиранием сердца слушали, как непрошенная гостья зашла в соседнюю кабинку и уселась на унитаз. Тут же раздался звук громового пука. Подруги зажали рты ладонями. Не став искушать судьбу, они неслышно отомкнули задвижку и словно мышки проскользнули к двери...

– Наташа! А вот ты как думаешь, мы с тобой вообще нормальные?

Прижавшись лицами к спинкам кроватей, подружки-любовницы тихонько перешептывались, стараясь не разбудить соседок по палате.

– Не знаю, Элечка. Наверное, не совсем.

– А вот у тебя к Майке было что-то такое?

– Нет, никогда. А у тебя с Катей?

Массагутова замялась.

– Ну как... Такого точно не было. А вот целовались – да. Ну до того, как она с Хоршевым стала. Потом уже нет.

– А тебе вообще хоть один парень нравится?

– Не, вообще никто. Даже не думала ни разу. В шестом классе Филин ухаживал. Встретились пару раз, надоело. Больше вообще не хочу. А тебе кто нравился?

Немного поразмыслив, Терехова ответила:

– Даже не знаю. Шевчук вот вроде ничего. Слыхала, как он с Акелой дрался? Ведь знал, что тот сильней в десять раз, а не побоялся. Не то что те, сразу лапки кверху...

Напротив заворочалась в кровати Жанка Беликова. Подруги притихли на минуту, потом продолжили шептаться.

– Наташ, а вот Алешка Малышев эх по тебе и сохнет! Прямо глаз не сводит целый год. Он тебе вообще никак что ли?

– Да ну его! Какой-то ни рыба ни мясо. Чего пялится все? Давно бы подошел или записку прислал. Лямой какой-то. Да я все равно не стала бы. Не люблю трусов.

Наташа помолчала, потом вздохнула расстроенно.

– Знаешь, Эля, я тебе не говорила. Помнишь, я на последней перемене в туалет ходила?

– Угу, ходила.

– Представляешь, иду обратно. А там эти звери похмельные стоят, ржут чего-то. Видно, очухались немного и выползли в коридор. Прохожу мимо, а они так замолчали и глядят на меня, ухмыляются. Так неприятно стало. И этот, Акела чертов, вдруг подходит ко мне, цап рукой за талию! И поднял на воздух. – Ну что, красавица, куда спешишь? Я уже здесь!

Наташа содрогнулась, еще раз переживая эту сцену.

– Я ему говорю; – «Отпусти!». А он только смеется. И эти тоже ржут. А рожа у него... ужас! Глазенки узкие, злющие. Винищем разит – чуть не задохнулась. Я ему – отпусти, дурак! А он как сдавит ручищу – у меня чуть ребра не захрустели. Так больно! А он, гадина, меня в щеку – чмок! И шепчет на ухо: – «Мы с тобой еще поговорим!». Меня чуть не вырвало. Представляешь, Элечка, на виду у всех вот такое. И хоть бы кто слово сказал! Все отвернулись, как будто ничего и не было. А ты говоришь...

Массагутова пораженно слушала. Переживая за подругу, она так впечаталась лицом в прутья, что ее носик совсем расплющился и стал похож на пятачок. Наташа заметила это и поневоле рассмеялась, несмотря на невеселое настроение.

– Ой, не заметила. – Элька потерла нос. – Так ты что, думаешь, он от тебя чего-то хочет?

– Не знаю, может быть. Мне показалось, что они как раз обо мне и говорили. Да и вообще я не раз замечала, что этот на меня как-то не так смотрит. Нехорошо как-то.

– Да ведь он с Лилькой ходит. Хотя, по-моему, они уже давно все переменялись. Видно, просто спичку тянут – кто кому достанется. Зачем ты ему?

– Сама не знаю. – Наташа вздохнула. – Знаешь, Эля, мне так страшно что-то стало. Они ведь что хотят, то и делают. Если что – никто ведь не поможет. Знаешь, как страшно...

Из глаз девушки потекли слезы. Она стала вытирать их краем одеяла, но они все появлялись снова и снова. Наташа уткнулась лицом в подушку и закрыла глаза. Встревоженная подруга пересела к ней на кровать. Она стала гладить плачущую по голове и успокаивать.

– Ну ладно тебе, ну что ты. Ничего ведь такого не было. Ну просто пьяный дурак. Силу девать некуда. Вот и выпендрился.

Наташа перевернулась на спину.

– Ты не знаешь. А я уже один раз столкнулась с ними. Чуть не убили. А может, и убили бы. Хоршев спас. Они только его и слушались. А сейчас вообще никого. Я так боюсь!

Элька наклонилась пониже и обняла подругу.

– Все обойдется. Учиться-то осталось всего ничего. Полтора месяца и все. А я теперь от тебя вообще ни на шаг не отойду. Если что – уж пусть обеих сразу. Может, подавятся! ...

В восьмом классе шла пересдача. Белла Соломоновна, оставив нерадивых двоечников после уроков, как обычно принимала у них «зачеты». За неделю таких неудачников обычно набиралось с десяток. В основном одни и те же лица. Вот и сегодня в классе расположился по партам привычный «двоечный» контингент. Пара волков на камчатке, Индин с Кутьяном и Данилиным, Романэс, Грузило. И до кучи Романова с Борисовой. Эти две девицы по примеру своих кавалеров совсем перестали учиться. Списывали все у Комаровой. А плюсики им не глядя ставила подруга Янка. И вообще после восьмого класса они учиться уже не собирались.