Юта не понимала ни слова, но этот язык был прекрасен. Его символы снова показались ей очень знакомыми, вот только она никак не могла вспомнить, откуда. Впервые она увидела их, огненными жгутами оплетающими предплечья Корта. На этом языке была высечена надпись «Утегат те атрасс» - «Город – бессмертен», горящая над Залом Кутх. Но почему эти символы…

- Я рад, что ты нашла дорогу сюда, Юталиэн.

Юта не слышала, как человек подошел к ней сзади, но она узнала этот голос.

- Пожалуйста, зовите меня «Юта»…, вестник, – попросила она гурнаса, смотрящего на нее с мягким блеском в глазах.

- Тогда и ты зови меня по имени, Арагоном, – отозвался жрец. – Я бы не хотел, чтобы между нами стояли какие-то формальности.

Юта кивнула.

- Итак, что привело тебя сюда? Ты хочешь о чем-то поговорить?

Юта могла бы ответить, что набрела на Зал Свитков случайно, что она вообще не собиралась сюда приходить, но вместо этого она спросила:

- Что это за язык?

- Это древний язык «наури», на нем говорили Первые Изгои. Большая часть этих свитков написана не нем.

Юта посмотрела на пергамент, который держала в руке.

- Вы можете рассказать мне про ваших богов, таких, как Руг?

- Руг – самый сильный и почитаемый из наших богов, – охотно ответил Арагон. – Он – бог пустыни и бог смерти. Руг может оставить жизнь, но так же легко может забрать ее. Он свиреп и жесток, но справедлив. Без его покровительства мы не смогли бы жить в пустыне. Хотя иногда он требует жертв, как произошло недавно. Еще есть Куду – полная его противоположность. Это бог воды, дарующий жизнь. Он милостив и щедр. Он дает, ничего не прося взамен.

Руг и Куду живут в постоянной борьбе, которая отражается в душах и судьбах народа. Но они также неразделимы, - без одного не существовало бы и другого. Эти два бога как братья, одновременно любящие и ненавидящие друг друга. Они находятся в постоянной вражде, но никто из них не способен полностью уничтожить другого.

Жизнь каждого атлурга ежедневно и ежечасно зависит от них. Если ты поймешь это и впустишь их в свою душу, то сделаешь первый шаг на пути к тому, чтобы понять народ и когда-нибудь стать одной из нас.

Юта задумалась. Слова Арагона были такими странными, но и такими волнующими, отзываясь в ее душе непривычными струнами. Юта все еще держала в руке свиток. Она опустила на него глаза и перед ее взором снова вспыхнули огненные письмена на темной коже, теряющиеся под рукавами рубашки.

- А кто такой ругат?

Эти слова сорвались с ее губ прежде, чем она успела сообразить.

Арагон прищурился. Он неопределенно взмахнул руками, отчего широкие рукава его халата разлетелись в стороны. Красные полосы мелькнули перед лицом Юты, как брызнувшая кровь.

- Так вот зачем ты пришла, – улыбаясь уголками губ, сказал жрец.

- Я … нет …б – Бормотала Юта, пока не замолчала, разозлившись на себя. Да что, в конце концов, с ней такое? С каких пор она стала такой безответной мямлей? Арагон сжалился над ней.

- Ругатом называют человека, который побывал в объятиях Руга, почувствовал на своей коже его обжигающее дыхание и сумел вернуться назад, в мир живых. Такой человек получает метку бога смерти и вместе с ней часть его силы.

- А как … как Корт стал ругатом?

Арагон смотрел на нее так, будто видел насквозь. Но его взгляд не был прожигающим, как у Корта. Он был мягким и баюкающим. Его прикосновение успокаивало, гасило смятение и помогало унять боль в ранах, которые, как думала Юта, никогда не смогут перестать болеть.

- Об этом тебе лучше спросить у него, – улыбаясь, ответил гурнас.

«Я спрашивала, но он уходит от ответа», - подумала Юта.

- Я рад, что ты заинтересовалась нашими богами, – как ни в чем не бывало продолжил Арагон. – Есть кое-что, что я хотел бы тебе показать. Следуй за мной.

Гурнас развернулся и повел ее по нескончаемым проходам. При каждом шаге его длинные волосы, заплетенные в три косы, раскачивались из стороны в сторону. Через некоторое время он остановился среди таких же, как и везде, стеллажей. Кажется, они отошли довольно далеко от входа.

- Мы пришли.

- Что это за место? – поинтересовалась Юта, больше всего в жизни ненавидящая тайны и физически неспособная терпеть секреты. Ее пытливый разум требовал тут же разрешить загадку, возникающую перед ней, вскрыть двойное дно реальности и вывести все на чистую воду.

- Эта секция принадлежит забытой ныне богине Амальрис – богине ночи и тьмы.

Юта ничего не понимала в верованиях атлургов, но это заявление озадачило ее.

- Но на этой планете нет ночи. Наши солнца никогда не заходят, так что тьмы здесь никогда не бывает.

Арагон потирал одну руку тонкими пальцами другой. Он выглядел задумчивым, отчего его молодое чистое лицо казалось еще более юным, но одновременно исполненным мудрости, как будто он был глубоким старцем.

- Ты должна понимать это, как иносказание, – наконец, заговорил он. – Как Руг является богом смерти, а Куду – богом жизни, так Амальрис – богиня жизни после смерти.

Когда для атлурга наступает ночь жизни, Амальрис забирает его душу и уводит к мифическому Источнику Жизни. Ни один смертный не может увидеть его. Но если бы кому-то удалось испить из него, он обрел бы власть над жизнью и смертью.

Существует легенда, по которой настанет день, когда на землю придет Тьма, и тогда Амальрис явит себя народу и укажет путь избранным из них.

Все это было увлекательно, но Юта не понимала, зачем Арагон рассказывает ей про какую-то забытую богиню.

- Так зачем мы здесь? – снова спросила она. Терпение не было ее сильной стороной.

- Подожди здесь, – попросил гурнас и скрылся за одним из стеллажей. А когда вернулся, в руках у него был свиток. – За этим, – ответил он, протягивая пергамент Юте.

Она развернула его и … увидела рисунок. Но это было немыслимо! Этого просто не могло быть!

Юта опустилась на пол между стеллажами, как если бы ее ударили под коленки. Она положила пергамент на пол, разглаживая одной рукой. Другой рукой она сорвала с шеи цепочку с маминым кулоном, а затем положила его на пергамент рядом с рисунком.

Это было невозможно, но рисунок на древнем свитке как две капли воды копировал ее подвеску. Юта потрясенно подняла лицо на Арагона, молча наблюдавшего за ней.

- Что это значит?! – потребовала она.

- Я не знаю, – тихо ответил служитель богов. – Но как только я увидел на тебе подвеску с этим символом в ночь, когда убили Канга, я сразу же узнал его. Я пытался понять, что это означает, и как он мог оказаться у тебя, одной из детей Колоссов*, но я так ничего и не нашел. Этот символ присутствует в нескольких манускриптах, посвященных Амальрис, но нигде нет упоминаний о том, что он означает.

Арагон выглядел растерянным и слегка виноватым. Это выражение на его лице было очень простым. Сейчас он был просто молодым парнем, ровесником Юты, задававшимся теми же вопросами, что и она, и так же, как она, не находившим ответы.

Он вдруг с бесконечной усталостью облокотился на стеллаж, возле которого стоял и на мгновенье прикрыл глаза рукой.

- В чем дело? – спросила Юта.

- Есть кое-что..., – начал Арагон, но потом оборвал себя, как если бы не был уверен в том, может ли говорить с ней откровенно. – Ничего, все в порядке. Это не должно тебя беспокоить.

- Расскажи, – с нажимом попросила Юта. – Я знаю, что не являюсь одной из вас, но ты можешь мне доверять.

Арагон отнял руку от лица и посмотрел на нее, как будто хотел убедиться в искренности ее слов. Он вздохнул, а потом заговорил.

- Понимаешь, я обнаружил кое-что странное, когда пытался найти упоминания об этом символе. Я более, чем уверен, что часть свитков Амальрис отсутствует. Есть ссылки на эти свитки в других манускриптах, но самих свитков нет.

- Я не понимаю. Свитки пропали? Но кто мог их забрать?

- Это и есть самое странное. Народ столетиями не поклоняется Амальрис. Как ты верно подметила, у нас нет ни ночи, ни тьмы, а атлурги – весьма практичны. Они не воспринимают того, что нельзя увидеть и к чему нельзя прикоснуться. Поэтому это было неизбежно, что культ Амальрис со временем стерся и забылся.