Корт отвернулся от них и встал лицом к Совету.

- Прошу Совет позволить мне отвести девушку.

Члены Совета тоже не ожидали вмешательства третьего лица, ведь роли в этом спектакле были давно распределены. Они зашептались между собой, с любопытством глядя на Корта. Ему пришлось повысить голос:

- У меня больше шансов провести ее через пустыню и остаться в живых. Я – единственный, кто сделал это за последние восемьдесят лет. К тому же есть еще один немаловажный фактор. Жители Лиатраса выглядят не так, как атлурги. Гвирн будет выделяться там, как великан среди лилипутов. Это помешает им остаться незамеченными, не говоря о том, что может привлечь внимание к атлургам, и даже навлечь беду на поселение.

Члены Совета внимательно выслушали его. Все, что Корт говорил, было абсолютно резонно. Его преимущество перед Гвирном было ясно и ребенку, так что Совету даже не пришлось собирать новое обсуждение. Они лишь коротко обменялись парой фраз и взглядов, после чего заговорил Ауслаг. Он коротко глянул на Гвирна, но не с тем, чтобы попросить его дозволения. Корт понял, что даже если у них и была договоренность, Ауслаг решил переиграть все по своему усмотрению.

- Хорошо, Корт. Совет принимает твою кандидатуру. Вы с Юталиэн можете уйти, как только будете готовы.

Корт выдохнул с облегчением. Ведь Ауслаг во главе Совета принимал решение вовсе не исходя из интересов Юты или ее «паломничества». Просто, по всей видимости, Ауслаг счел, что ему более выгодно избавиться от Корта, нежели от Гвирна. Возможно, считал, что с Гвирном ему будет проще справиться, а может, наоборот, надеялся договориться. Корта это уже не волновало.

В то время как Юта ошарашено открыла рот, чтобы что-то сказать, Корт отвернулся и зашагал обратно сквозь толпу, поспешно расступавшуюся перед ним. Дело было не в том, что он злился или ему было противно смотреть на нее – вовсе нет. Он был тем, на кого он злился. Только он был тем, на кого он не мог смотреть, не мог смотреть на свое отражение в ее серо-зеленых глазах.

Леда так и стояла у стены, где Корт ее оставил. Она молчала. В ее глазах не было ни упрека, ни даже удивления.

Корт посмотрел на нее умоляющим взглядом, беря ее теплые руки в свои:

– Я не мог отпустить ее одну. Они с Гвирном погибли бы в песках. Но я смогу провести ее, ты знаешь это.

Леда слегка улыбнулась, не глазами, лишь губами, но и от этого у Корта камень с души свалился.

– Да, я знаю, – сказала девушка. – И я не боюсь, что ты не сможешь сделать это. Но я не хочу, чтобы ты врал себе о своих мотивах.

Корт инстинктивно опустил глаза. Он делал так всегда, когда не хотел, чтобы Леда прочла, о чем он думает. Неужели она о чем-то догадалась?

– Ты прожил в Утегате много лет, он стал твоим домом, – продолжила Леда. – Но я вижу, что есть что-то, что все еще держит тебя привязанным к Вечному Городу. У тебя есть незаконченное дело или что-то, что держит тебя и не дает двигаться дальше. Я думаю, ты хочешь вернуться туда не только ради нее, но и ради себя.

– Ты права, – выдохнул Корт. – Ты, как всегда, права.

***

Нельзя сказать, что Гвирн был разочарован. Он готов был сделать то, что требовалось, как и всегда. Но был ли он на самом деле готов пройти через пески и ступить на неизведанные земли? Пожалуй, нет.

Гвирна охватывали противоречивые чувства. С одной стороны, он не хотел отпускать Юту с Кортом. Пусть бы это был кто угодно другой, только не он. Несмотря на презрительное отношение к изгою отца, Гвирн понимал, кто на самом деле является его главным соперником. А значит, Юта ни за что не должна достаться ему. В этом смысле их совместный с Кортом поход был худшим, что только можно придумать.

Но с другой стороны, Гвирн был достаточно рассудителен, чтобы понимать, что Корт является единственным, кто наверняка может доставить Юту в Вечный Город и вернуть обратно. Отбросив всю неприязнь к этому человеку, он понимал, что каждое слово, сказанное Кортом Совету, было правдой. Он – единственный, кто сумел выжить в песках за последние восемьдесят лет. А значит, нет никого, с кем Юта будет в большей безопасности.

К тому же Корт женат. Что для атлурга, тем более для того, который хочет стать Кангом, не может быть пустым звуком. И все же Гвирн волновался. Он уже не был уверен в том, что согласиться с ее затеей было таким уж хорошим планом. Хотя тогда он казался вполне разумным – поддержать ее в том, что для нее важно, тем более, что это расходилось с тем, как вел себя Корт.

Просто Гвирн не думал, что дело зайдет так далеко. Он думал, она поиграется с этой мыслью и бросит, а теперь уже не мог ничего изменить. Вот почему он снова шагал по коридорам Утегата, ведущим в один из самых тихих и укромных его уголков.

Зал Свитков еще не был до конца восстановлен – слишком масштабными оказались разрушения. Здесь и по сей день валялись огромные глыбы обрушившегося свода. Их пилили на части и так вывозили, но работы было еще много. Камни валялись под ногами вперемежку с обломками стеллажей и порванными свитками, которые еще не успели извлечь.

Работавшие тут атлурги каждым шагом поднимали мелкую удушливую пыль, заволакивавшую все бледно желтым туманом. Напоминая о том дне, когда Гвирн ворвался в Зал Свитков и обомлел, впервые видя подобные разрушения. Тогда он сильно растерялся, увиденное потрясло его сильнее, чем он рассчитывал. Но он вспомнил слова отца: «Если ты не можешь управлять даже своими эмоциями, как ты собираешься править целым народом?», и взял себя в руки.

Теперь все выглядело совсем не так ужасно, хотя еще напоминало о том дне. Но сам свод уже был восстановлен, а территория разрушенной части зала отгорожена от остальной, не пострадавшей.

Навстречу Гвирну вышел Регут – новый гурнас, назначенный на должность при его содействии.

- Гвирн. – Слегка поклонился он, хоть в этом не было нужды. Пока они были равны. – Я могу чем-то помочь?

Слишком явное раболепие Регута раздражало, и Гвирн отмахнулся:

- Нет, ступай занимайся своими делами. Я здесь по личному вопросу.

- Как пожелаешь, – ответил гурнас и снова отправился в зону разрушения – он помогал извлекать свитки, которые еще были под завалами.

А Гвирн уверенно зашагал в одну из самых отдаленных частей Зала Свитков – ту, где проводил так много времени, когда был еще подростком. В секцию пророчеств, а конкретнее – в пророчества Амальрис – Богини Тьмы и Жизни после смерти.

Он должен был перечитать пророчество о ней – о Юте. Не для того, чтобы вспомнить – он помнил его наизусть, и не для того, чтобы убедиться – он знал, что все сказанное там – правда. Нет, он лишь хотел снова подержать свиток в руках. Почувствовать под пальцами хрупкую шуршащую бумагу, ощутить запах старого пергамента и пыли, засохших чернил и тайны.

Прикоснуться к божественному, чтобы почерпнуть сил и вновь поверить в то, что боги на его стороне.

Гвирн запустил руку в стопку пергаментов, в которой оставил свиток. Но пошарив, не обнаружил манускрипта. Гвирн нахмурился: он был уверен, что спрятал свиток именно здесь. Он стал искать рядом, в соседних стопках и даже на других полках, но свитка Амальрис не было.

Гвирн ощутил, как струйка холодного, словно кожа змеи, пота, поползла между лопаток. Как? Этого просто не может быть!

Он снова кинулся к первой полке, выхватывая желтые пергаменты один за другим. И бегло просматривая, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, кидал прямо на пол. Он раскрывал свиток за свитком, эту стопку и соседнюю. Он топтал хрупкие пергаменты, жалобно хрустевшие под ногами. Он ничего не понимал. Удушливая волна паники накрыла с головой.

Гвирн просмотрел все свитки Амальрис и даже богов, соседствовавших с ней на старых полках. Он обошел стеллаж кругом, заглянул за него и на соседние. Он переворошил все, что здесь было, перепроверил каждый сантиметр и каждый манускрипт, до тех пор, пока не удостоверился: его здесь нет.