Как только космоадапты почувствовали, что им больше не грозит опасность, они быстро подхватили Джарвеллис и вытащили ее из кабины в похожий на трубу туннель. Даже это усилие стоило им труда – раненая женщина стала невесомой, но обладала инерцией. Пришлось им вдвоем напрячься, чтобы сдвинуть ее с места. Стены туннеля имели многоугольные вмятины, помогавшие упираться ногами или хвататься руками. Кроме того, через равные промежутки здесь к стенам крепились поручни и скобы. Джарвеллис снова скользнула в, полузабытье и сонно наблюдала за маленьким роботом. Он прыгал вперед, хватался за скобы и своими действиями напоминал металлического гиббона.

Наконец ее доставили в комнату с выгнутыми стенами, где не было, по большому счету, ни пола, ни потолка. Всюду стояли и висели всевозможные приборы, и Джарвеллис испытала огромную радость, увидев современного робота-медика, аппарат для пластики тканей на клеточном уровне и прочие устройства, с помощью которых тело человека можно было починить как всякую другую машину. Джет и Талл водрузили Джарвеллис на хирургический стол, приспособленный к условиям невесомости – решетку с передвижными скобками, – и зафиксировали с помощью этих скобок ее тело. Талл снял с ее груди повязку, а Джет подкатила к столу робота-медика, дабы тот занялся бедром Джарвеллис.

– Я постараюсь, как могу, – сказал Талл, – но вам обязательно нужно будет посетить хирурга-косметолога. Вам понадобится регенерация и реконструктивная хирургия. Утрачено слишком много жировой клетчатки в молочной железе.

Джарвеллис попробовала заговорить, но у нее так пересохли губы, что ничего не вышло. Талл наклонился к ней, она снова попыталась что-то сказать. Наконец до него дошел смысл ее просьбы. Она услышала, как он торопливо заговорил с женой, но слов не разбирала. Послышалось гудение: заработал какой-то ультразвуковой сканер.

– Жив, – сообщил Талл. – Мы позаботимся о том, чтобы плод не пострадал.

Джарвеллис снова зашевелила губами, и Талл снова наклонился к ней.

– Хорошо, – сказал он и нажал на кнопку на нейро-блокаторе. От затылка по всему телу распространилось онемение, и Джарвеллис впала в полное забытье.

Усилиями многих машин и механизмов была расчищена площадка диаметром в две трети километра, скальную породу оплавили, в результате чего она превратилась в обсидиан, потом ее отполировали. Сфера-корпус лежала между двумя цилиндрическими цистернами буферов – казалось, их назначение в том, чтобы не дать шару укатиться. От шара к комплексу новых построек вел крытый переход. Дома, выстроенные из местных материалов, стояли под куполами. Заранее изготовленные блоки соединили, а потом герметизировали с помощью композитного материала, изготовленного из щебня и эпоксидных смол. Дома прогревали, и от них шел пар, потом какое-то время откачивали влагу и избыток углекислого газа. Весь комплекс связывали между собой еще более тщательно закрытые переходы, а также пилоны, внутри которых лежали сверхпроводящие кабели и коллекторные трубы. Над площадкой пылало зарево электрического света. За периметром сгустилась непроницаемая тьма.

На Самарканде наступила ночь.

Мини-шаттл погрузился в сумерки на границе света и тьмы, и сошедший по трапу Кормак смог хорошо разглядеть комплекс. Затем гигантский шар озарился оранжевой вспышкой, лицевая пластина шлема поляризовалась, и Ян остановился, ступив на подтаявший углекислотный снег. Повозившись с настройкой рации, он услышал, как Шален распекает кого-то из своих подчиненных:

– Дейв! Я сказала «девяносто гигагерц», а не «мегагерц»! Так у тебя и близко не получится ничего похожего на настройку! Что? Что ты сказал?

– Я сказал: «Почему бы не предоставить это ИР?»

– Потому что мы здесь, а ИР – нет. А сейчас – девяносто гигагерц. И постарайся, чтобы на этот раз все было правильно.

Лицевая пластина у Кормака снова поляризовалась, поскольку шар окружили высокие радуги, поднявшиеся к звездному небу. Когда радужное сияние померкло, он услышал, как старший офицер говорит более-довольным тоном:

– Вот так. «Чайная ложка» на месте. ИР останется без фейерверка.

Кормак обернулся. По трапу сошла Джейн, держа в руке небольшой чемоданчик.

– Похоже, они все подготовили к твоему прибытию, – сказал Кормак.

– Я слышала. Это хорошо. – Она похлопала по чемоданчику. – А то он нервничает.

Они зашагали к рансиблю, где возле одного из буферов собралось много людей.

– Это ты, Джейн?

– Да.

– Отлично. Иди в зал управления. Там все подготовлено.

Одна фигура отделилась от группы и направилась к ближайшему домику. Туда же повернули и Джейн с Кормаком и вскоре уже были внутри и снимали шлемы. Температура держалась на уровне минус двадцати, поэтому скафандры они снимать не стали.

– Прошу, – сказала Шален и указала на устройство, установленное посередине зала. Оно походило на купель, изготовленную из стеклянных и хромированных трубочек. По залу от «купели» в сторону рансибля тянулся кабель. Рядом располагался компьютер, вмонтированный в подставку-пьедестал. Здесь был храм. Бог должен был водвориться в своей обители.

– Надеюсь, вам он больше не нужен, и мы можем продолжить работу? – язвительно осведомилась Шален, покосившись на Кормака.

– Конечно, – примирительно отозвался Ян, твердо решив не поддаваться на провокации.

Джейн подошла к компьютерной консоли, положила на нее чемоданчик, открыла его и извлекла из него ИР самаркандского рансибля – короткий бронзовый цилиндр с закругленными концами. Его размеры составляли тридцать сантиметров на пятнадцать и на десять. Это был один из самых мощных искусственных разумов за всю историю человечества. Джейн поднесла цилиндр к стеклянной «купели» и поместила в подготовленное для него углубление. Затем она вернулась к консоли, и ее пальцы запорхали по клавишам с такой быстротой и легкостью, что она стала похожа на пианистку. От края углубления к краям цилиндра потянулось множество контактов. На миг возникло такое впечатление, будто его окружило войско платиновых муравьев. Внутри стеклянной колонны замигали огоньки.

– Подключение состоялось, – проговорила Шален, отсоединив наушник от рации и прижав к уху. – Настройка… формируется сингулярность… Мы в системе… Мы – в глобальной сети. – Она радостно улыбнулась Кормаку, забыв о своих придирках. Но в следующий миг выражение ее лица стало изумленным. – Погодите… Уже есть перемещение. Кому же, черт побери, хотела бы я знать, удалось проделать это так быстро?

Кормак, сам не осознавая, что делает, выбежал в крытый переход. Шален и Джейн бросились за ним. Через несколько секунд они вбежали внутрь шара. Чаша между рогами рансибля мерцала, будто створка раковины-жемчужницы. Из марева вышел человек – седовласый старик-японец в грязном мешковатом комбинезоне.

– Гораций Блегг! – воскликнул Ян. – Именно вас мне не хватало для полного счастья.