Двое андроидов оседлали аэроциклы. Кормак уложил ящички в багажник и уселся позади Сенто. Когда он поднял аэроцикл в воздух и полетел следом за Торном и Эйденом, Кормак подумал: «Удивительно, почему он молчит?»

– Тебе что-то не нравится в том, что я делаю? – вслух спросил он.

– Дело не в этом. Задание – главнее всего, и вы не можете ждать нападения, которое то ли произойдет, то ли нет.

– Следовательно, дело в чокнутом големе, да?

Сенто немного помедлил с ответом. А потом произнес – сдержанно, бесстрастно:

– Если для таких, как мы, существует ад, то там самое место для этого мистера Крана.

Джарвеллис очнулась, и ей стало худо, но не от боли, не от ран. Она лежала и думала, как это смешно: чтобы она, капитан звездолета, которого уже, правда, не существовало, страдала от космической морской болезни. Наверное, тошнота усиливалась из-за ее общего состояния. Но все же главное, скорее всего, было в том, что за последние дни она здорово размякла. Если она все помнила правильно, то в невесомости она не находилась на протяжении почти пяти солстанских лет. А зачем, спрашивается, мучить себя невесомостью, когда все космические корабли и орбитальные станции оборудованы гравипластинами? Зачем страдать от перегрузок, когда на орбиту корабль выводит антигравитационный двигатель? Даже посещение планет с огромной силой притяжения уже не составляло сложностей. В таких случаях Джарвеллис либо оставалась на орбите, либо посещала районы, где сила притяжения была приближена к земной.

Размышляя об этом, она боролась с тошнотой и гадала, когда же наконец появятся космоадапты и снимут ее с этой треклятой рамки.

Первым ее навестил Талл. Джарвеллис догадалась, что его беспокоит что-то еще, кроме самой опасности ее присутствия на станции. Талл подлетел, наклонился и осмотрел ее раны. Затем приблизился к роботу-медику и поинтересовался показателями приборов.

– Вы меня выпустите отсюда? – спросила Джарвеллис.

Талл устремил на нее долгий испытующий взгляд.

– Я буду с вами осторожна, – добавила она.

Талл и не подумал подлетать к ней и снимать хирургические скобки. Некоторые из них, пронзив кожу и мышцы, доставали почти до костей, и Джарвеллис не хотелось дергаться.

– Я не могу связаться с Виридианом, – сообщил Талл.

– Ясное дело. Вам тоже досталось от электромагнитного импульса после взрыва, вы же не так далеко были. Наверное, ваш бортовой компьютер накрылся.

Талл задумчиво кивнул.

– У меня есть камеры, которые отслеживают все объекты, способные представлять опасность для этой станции. И я только что просмотрел запись.

– Вот уж фейерверк был.

– Да, похоже, планарная взрывчатка. А судя по вектору взрыва, взорвался у вас гиперпространственный двигатель. Вот я и гадаю, откуда у вас на борту оказалась взрывчатка.

Женщина обнаружила, что на творческое вранье у нее нет сил, поэтому решила промолчать. Талл оттолкнулся от решетки, на которой лежала Джарвеллис, и она попыталась проследить за ним взглядом. Он исчез из ее поля зрения всего на несколько секунд, и вдруг к ее затылку прижалось что-то холодное. По всему телу распространилось онемение. Нейроблокатор. Теперь ниже шеи у нее все отключилось, даже дыхание и сердцебиение контролировались аппаратами.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Мы не дикари, капитан Джарвеллис, но мы хорошо осознаем собственную хрупкость – это вам известно. По вашему молчанию я могу лишь только предполагать, что вы замешаны в чем-то противозаконном, а если так, то вы, скорее всего, пожелаете избежать беседы с представителями ЦСБЗ, которые рано или поздно сюда прибудут.

– Послушайте… просто отпустите меня, пожалуйста. Я вам ничего не сделаю. Я и так уже слишком много пережила.

Космоадапт снова возник в ее поле зрения. Джарвеллис услышала, как выскакивают из ее тела скобки, а затем увидела уплывавшую вдаль цепочку маленьких алых горошинок. Талл поймал их губкой-промокашкой. Несколько секунд слышалось негромкое жужжание аппарата для клеточной пластики тканей.

– Ну вот, – изрек он. – Я ввел вам две пинты синтетической крови, чтобы у вас не слишком сильно кружилась голова и вас поменьше мутило. Маленькие отверстия от каннюли и скобок немного поболят, но скоро заживут.

– Значит, вы можете удалить блокатор.

– Только тогда, когда я уверюсь в том, что мне и Джет ничего не грозит.

– Вы меня вот так и будете держать, пока не явятся следователи?

Талл покачал головой.

– Я же вам сказал: мы – не дикари.

Джарвеллис почувствовала, что отплывает от решетки. Космоадапт подталкивал ее к двери.

– Не так много времени мне понадобится, чтобы запустить диагностику и подключить другую антенну. Приемник-передатчик заработает через час. Какое-то следователям понадобится, чтобы добраться сюда. Учитывая то, что на орбите от действия планарной взрывчатки погиб звездолет, к нам сюда почти наверняка пришлют кого-нибудь с Земли. Нейроблокатор – штука неприятная, долго не выдержишь. И потом: он может повредить крошечному невинному существу, которое вы носите внутри себя.

Талл протолкнул Джарвеллис в дверной проем. Справа появился маленький робот и поплыл по воздуху рядом с ней.

– А ты уверен? – послышался голос Джет, но жену Талла Джарвеллис не увидела.

– Сомневаться не приходится. Скафандр прожжен лучом лазера, да еще пленарная взрывчатка… мы же знаем, что это значит.

Джарвеллис гадала, что бы он сказал, если бы узнал, как на самом деле она попала под луч лазера. Но ей благоразумнее было молчать об этом, чтобы сохранить жизнь себе и «невинному существу», а не только Таллу и его жене.

Вскоре космоадапт подтащил ее к кабине лифта и доставил, судя по всему, до нижнего уровня наружного края кольца. Джарвеллис увидела Джет. Та держала в руках стопку одежды и сумку, наполненную какими-то громоздкими вещами. Женщина-космоадапт подвинула эти вещи к Джарвеллис. Ее муж сказал:

– Когда доберетесь до внешнего края кольца, Сэм снимет с вас блокатор. После этого все лифты будут закрыты и отключены. Вы, правда, сможете вернуться сюда по аварийным туннелям, но если только попробуете, мы немедленно покинем станцию, так что вы ничего не добьетесь.

– Вот еда и одежда. – Джет указала на вещи и с виноватым видом отвернулась.

– Я бы вас пальцем не тронула, – сказала Джарвеллис – Ни разу в жизни я никому не сделала больно.

– Да-да, – отозвался Талл. Они с женой отступили назад и закрыли дверь кабины лифта.

Джарвеллис задумалась над собственными словами. Так и было: сама по себе она никогда никому не делала больно. И какая ей разница, чем потом занимались люди, держа в руках оружие, которое она перевозила на своем корабле? Это они были преступниками. А она всего лишь старалась хорошо подзаработать. В этом же ничего ужасного не было, правда?

Возвратилась сила тяжести, затылок Джарвеллис прижался к обшарпанному полу. Дверцы кабины разъехались в стороны, к телу вернулись ощущения. Она приподнялась, села и устремила взгляд на Сэма. Маленький робот держал нейроблокатор в маленькой лапке с тремя пальчиками, словно хотел этим сказать: «Не обижай меня, я хороший, я снял с тебя вот это!» Джарвеллис посмотрела на стопку одежды и сумку с едой. О еде она сейчас даже думать не могла. Сила притяжения, равная одной четвертой G, приглушила тошноту, но зато теперь начали саднить и ныть все места, где были наложены швы, куда вонзались скобки и каннюли капельниц. Джарвеллис чувствовала себя так, будто кто-то методично продырявил ей кожу щипцами. Она протянула руку, взяла с пола одежду: одноразовое белье, палубные тапочки, рубашка из мягкой ткани, брюки с подкладкой. Еле шевеля плохо слушающимися руками, Джарвеллис оделась. Одевшись, она почувствовала себя лучше и стала думать о том, что ее может ожидать. Сначала ей казалось, что перспективы у нее незавидные. Но все же появилась надежда. Может быть, Джон все-таки не погиб. Может быть, даже если он погиб, ей удастся добраться до этого подонка Пелтера. Может быть, она все-таки сумеет выжить.