Киндервоорт толкнул его под столом.

– По нескольким причинам, Томас. Наши силы и так слишком растянуты необходимостью прикрывать торговые корабли от рейдеров, если те слишком обнаглеют. Вражда с вами нам тоже не нужна. И наконец, все равно вы только зря потеряете корабли и людей. Так чего же нам волноваться?

Бен-Раби изучал старика. Бэкхарт все же волновался. Что еще спрятано у него в рукаве? Похищение оружия после того, как сейнеры откроют планету?

Сообщил ли Маус о том, что у рыбаков есть реальные шансы на успех?

Почему адмирал здесь, а не на Луне Командной? Звездный Рубеж – единственное объяснение.

Все сводилось к Маусу. Черт возьми! Он что, просто уступил своей старинной ненависти и передал информацию о сангарийцах? Или он по-прежнему докладывает адмиралу?

– Если ваши силы так разбросаны, – спросил Киндервоорт, – то как же вам удалось организовать рейд на Метрополию?

– Это не рейд. Это уничтожение. Предположим, что катастрофа со сверхновой бомбой не была такой полной, как сообщили газетчикам. Предположим, пара бомб была погружена на корабль еще до взрыва базы. Мы можем даже рискнуть и предположить, что некий фон Драхов запустил одну из них в солнце Метрополии.

Бен-Раби вскочил со стула, стряхнув с себя руку Эми, которая вдруг крепко стиснула его запястье. Он глядел поверх Бэкхарта, и перед его мысленным взором вставало такое, что он был готов проклясть сам себя.

Уничтожение целой солнечной системы!

– Вы псих. Вы все психи!

– Знал бы ты, как долго и мучительно рождалось это решение. Томас, у меня тоже есть совесть. И мы бы вопреки меморандуму четыре дробь шесть не приняли такого решения, если бы не центральная раса. Знаешь что, Томас? Идем, прежде чем судить нас, взгляни на эти кассеты. Пойдем, ладно?

Бен-Раби его не слышал. Он снова думал о том дне, когда в него стрелял подстраховщик. Как Маусу удалось переправить рукопись к Бэкхарту? Киндервоорт ни на секунду не спускал с них глаз. Должно быть, это проделали агенты Бэкхарта среди сейнеров, пока все внимание было обращено на Мауса.

Он вспомнил сейнера по кличке Сварливый Джордж. Старик Джордж был нумизматом. Они с Мойше пару раз менялись монетами из коллекции. У Джорджа коллекция была замечательная. Он клялся, что сделал это удивительное приобретение вслепую, много лет назад, во время аукциона на Большой Сахарной Горе.

Любой настоящий коллекционер уязвим. А Джордж был просто одержимым.

Этот самый Джордж прибыл в Город Ангелов с первой же группой туристов. Он заглянул в офис, чтобы спросить о лавках для коллекционеров. Мойше отправил его к Шторму. Маус дал ему список.

– Адмирал, сколько у бюро лавочек для коллекционеров?

Бэкхарт поднял бровь.

– Черт побери, Томас! Я всегда знал, что у тебя превосходная интуиция. На сегодняшний день только одна. Как это ни странно, она почему-то в Городе Ангелов.

– Другими словами, это место сослужило свою службу.

Бэкхарт наклонился к Киндервоорту:

– Теперь понятно, почему он такой молодой, а уже капитан второго ранга?

Киндервоорт ничего не понимал.

Язва, которая уже год не беспокоила Мойше, вдруг напомнила о себе резкой болью в желудке.

В дверь постучали.

– Вы здесь, мистер бен-Раби?

– Входите. В чем дело?

– Кто-то пытался убить мистера Шторма.

– Что? Как?

– Это была женщина, сэр. Она подошла и открыла стрельбу.

– Он не ранен?

– Нет, сэр. Он бросился за ней. Она бежала в сторону Старого Города.

Старый Город был частью Города Ангелов, которая располагалась под древним куполом, построенном еще первыми поселенцами. Сегодня в этом районе располагались в основном склады.

– Думаешь, эта та сангарийка? – спросил Киндервоорт.

– Мария? Да, это единственное, что могло заставить Мауса бросить все и кинуться за ней, – ответил бен-Раби.

– Как она здесь оказалась? – спросила Эми.

– Мне лучше отправиться за ним, – сказал Мойше. – Не возражаешь, Ярл?

– Это твоя смена. Поступай, как считаешь нужным.

– Эми, оставайся с Ярлом. Найдите мне шестерых свободных от дежурства добровольцев, – обратился бен-Раби к курьеру. – Пусть соберутся около моего трейлера. С оружием.

– Есть, сэр!

Мойше наклонился и поцеловал Эми.

– До скорого, милая.

Мойше пожалел, что последнее время был с ней не очень ласков. Но ход событий оставлял им очень мало времени.

Он поймал странный взгляд, брошенный на него Бэкхартом. Недоуменный и вопросительный взгляд.

Что это могло значить? Продолжая гадать, он направился к двери.

У выхода Мойше остановился и оглянулся еще раз. Киндервоорт и Эми, погруженные в свои мысли, молча потягивали вино. Бедняга Ярл. Слишком много на него свалилось. Он все больше и больше терял инициативу, становясь номинальным руководителем. От культурного шока?

Но он переживет. Вернется в привычную обстановку, и все пройдет. О Ярле Мойше не тревожился.

А интересовало его волшебное исчезновение адмирала в тот момент, когда Мойше повернулся спиной.

Бен-Раби не хотелось в этом признаваться даже себе, но он любил старика, как отца. Их отношения были напряжением любви-ненависти отца и сына. Но доверять старику нельзя. Теперь они в разных племенах.

И если Мойше хочет опередить Бэкхарта, надо поторопиться.

Он прошел уже около квартала, когда увидел первый плакат, криво прилепленный к кузову десантного бронетранспортера. Мойше прошел мимо, потом в голове у него что-то щелкнуло. Он остановился как вкопанный, обернулся – и глаза у него полезли на лоб.

На него смотрело огромное, в метр высотой, лицо женщины.

– Элис… – хрипло шепнул он.

Хлоп! На него снова пала темнота. Он не знал, где он и кто он. Он шагнул, шатаясь, к машине и опустился на одно колено.

В голове прояснилось. Он в Городе Ангелов… Мойше огляделся по сторонам. За ним шел человек… Нет, это было в прошлый раз. Или сейчас?

Одно мгновение он не знал, кто он: Гундакар Нивен или Мойше бен-Раби. Кто-то пытался убить Гундакара Нивена…

Он изо всех сил затряс головой. Туман исчез.

Не важно, какое имя он носит. Нивен. Мак-Кленнон. Перчевски. Бен-Раби. Любое другое. Враг у него один.

Он вернулся к бронетранспортеру. Плаката не было. Он обошел кругом замершую машину и не обнаружил никаких следов его существования.

– Что за чертовщина со мной делается? – пробормотал он и снова направился к своему трейлеру.

Второй плакат попался ему в каких-нибудь пятидесяти метрах от трейлера. Реакция была та же. Он вцепился в борт палатки, где жили его люди, и судорожно, как утопающий, глотал воздух. Плакат исчез.

«А был ли он?» – подумал Мойше.

Хрупкая стабильность, которую помог ему обрести Головастик, рушилась. Неужели он уже на грани срыва?

Бен-Раби взобрался в трейлер с ощущением человека, у которого за плечами лишних пятьдесят килограммов, и рухнул в свое вращающееся кресло. Сердце бешено колотилось. В ушах стучало. Он испугался, закрыл глаза и попытался отыскать ключ к происходящему. Не нашел.

Все дело в этом контакте с прошлым. Личность бен-Раби не была его истинным «я». Она не смогла выдержать столкновение с миром, к которому привык Томас Мак-Кленнон.

Тут он заметил, что у него на столе лежит конверт. Тот самый, что был прикреплен к выпуску «Литерати».

Бен-Раби уставился на конверт, будто тот был ядовитым. Он попытался отодвинуться. Правая рука сама тянулась к письму.

Оно было от Греты Хелсунг, девочки, которой он помогал в Академии. Его псевдодочери. Это было благодарное, заботливое, дружелюбное послание на семи страницах убористым почерком. Грета рассказывала о своих успехах в Академии и о своей постоянной тревоге за него. Ей было известно, что его схватили враги Конфедерации. Его друзья обещали спасти его. Они должны были передать ему ее письмо. И так далее, и так далее. Она его любит, все друзья на Луне Командной чувствуют себя хорошо и скучают по нему, она надеется его скоро увидеть. К письму прилагалось несколько фотографий хорошенькой блондинки в черной форме флота. Вид у нее был счастливый.