– Что-то я тебя не понимаю, – сказал Маус, в его голосе слышалась заинтересованность. – Какое отношение это имеет к чему бы то ни было?

– Смотри, это центральная раса… Чтобы драться с ней, нам придется собраться вместе. Поколение за поколением. Как в муравейнике. Мы превратимся в расу воинов. Мы будем нацелены только на борьбу. С самого рождения дети будут попадать в систему, делающую из них солдат. Уцелевшие пойдут наверх и состарятся в этой упряжи. У них тоже будут дети, которые пойдут по их стопам. Через несколько поколений все забудут, что есть какой-то другой способ существования. А потом мы в каком-то смысле превратимся в подобие тех, с кем деремся. Наше разнообразие исчезнет. И мы окажемся в тупике. Потому что любая культура в конце концов – тупик. Понимаешь, что я имею в виду? Что сделает милитаризованное общество после уничтожения последнего врага? Обратит оружие против себя.

Маус бросил на него косой взгляд.

– О странных вещах ты волнуешься, друг мой.

– Я считаю, что это разумная тревога. Я считаю, что мы должны не терять перспективы и попытаться сохранить наше разнообразие.

– Ну так напиши докладную с предложением начать исследования.

– Напишу, наверное.

– Когда они нас уничтожат, то это не будет иметь особенного значения, Томми. А с моей точки зрения, это неизбежно. Мы можем только отсрочить конец. Это все равно что пытаться не дать реке течь в море, вычерпывая ее чайными чашками.

– Может быть. Может быть.

Корабль содрогнулся. Казалось, он вывернулся из-под них. «Марафон» направлялся к Звездному Рубежу, этой легендарной, неприступной, девственной богине, планете-крепости, которая бессчетные века интриговала полдюжины рас.

«Марафон» вышел из гипера через десять дней после отлета с Трех Небес. Тридцать часов он шел в норме, а потом к нему присоединились тяжелые эсминцы со Сломанных Крыльев. Бэкхарт опасался, что Грабера все же придется убеждать.

– Там сто траулеров, – возражала Эми. – Ты же знаешь, Мойше, какие они огромные. Плюс все вспомогательные корабли. Как можно думать, что пара десятков кораблей флота может их разгромить? С ними не справился даже весь сангарийский флот!

– Надеюсь, вам не придется этого узнать.

– Эми, эти корабли специально для этого построены, – пояснил Маус. – Они способны только истреблять. В особенности класс «Империя». Уничтожать корабли противника, орбитальные крепости, наземные города. Эти штуки созданы для уничтожения. Что есть у вас, рыбаков, – это кучка кораблей, построенных для других целей. Пушки на них нацепили как довесок. Ваши траулеры просто лепились как придется, росли сами по себе, без особой цели.

– Я все равно считаю, что вы чересчур самоуверенны.

Томас с Маусом только пожали плечами.

– Может быть, ты и права, – проговорил Мак-Кленнон. – Мы привыкли верить, что непобедимы. – Он взглянул на Мауса. – Может быть, именно поэтому так гнетет эта история с центральной расой. Она подрывает нашу веру.

Они сидели в кают-компании «Марафона». Здесь же собралась почти вся научная группа. Отсчет времени до выхода из гипера приблизился к десятиминутной отметке. Свободные от вахты собрались, чтобы взглянуть на чудо, которое Мак-Кленнон прозвал богом войны тридцать первого века.

Несокрушимый мир. Мертвый металлический голос, гремящий в ночи и отпугивающий всех, кто осмеливается приблизиться. Звездный Рубеж. Арсенал вчерашнего дня, защищенный лучше, чем добродетель любой средневековой девственницы.

– Волноваться нечего, – сказал Мак-Кленнон. – Если бы была хоть какая-нибудь опасность, мы бы сидели не здесь, а на боевых постах.

– В оружейном тревога не объявлена, – заметил Маус. Он смотрел на маленькую блондинку, у которой над нашивками лейтенанта красовалась эмблема канонира. – Взгляни, как она двигается, Томми.

Мак-Кленнон улыбнулся:

– Кажется, он приходит в себя. Мартовский кот начинает просыпаться. Маус слегка покраснел.

– Боже? – тихонько заметил Мак-Кленнон. – Ты? Смущен?

– Не знаю, Томми, кажется, я тоже немного изменился. Я сам себя не понимаю.

– До выхода из гипера одна минута, – объявил голос по радио. Шум в кают-компании стих.

Вошел Бэкхарт в сопровождении руководителей научной группы, они уселись в кресла возле голографического шара, установленного в центре зала.

– Отличный у него вид, а? – заметил Мак-Кленнон.

Кают-компания погрузилась в молчание. «Марафон» вышел из гипера. Через несколько секунд голографический шар заполнил совершенно круглый мяч. Окружающие детали появлялись по мере того как их регистрировали корабельные радары. Первыми показались суда, сопровождавшие «Марафон», потом траулеры, а потом безжизненные обломки, оставшиеся от битвы с сангарийцами и Мак-Гроу. Планета, однако, не изменилась.

Мак-Кленнон это уже видел. Он не был удивлен. Раса строителей уничтожила всю топографию Звездного Рубежа. Планета была отшлифована в буквальном смысле.

– Очень похоже на бильярдный шар, – пробормотал Маус.

– Когда она открывается, то уже не кажется такой дружелюбной, – заметил Томас. Воспоминание об этом заставило его содрогнуться. – По ней словно проходит дрожь…

Кто-то опустился в кресло рядом с ним. В тот же момент он заметил, как связист наклонился к Бэкхарту, шепнул ему что-то и вручил папку. «Что там такое?» – подумал Томас.

– Капитан Мак-Кленнон? Он обернулся на голос и оказался лицом к лицу с маленькой блондиночкой-артиллеристкой.

– Да, – пробормотал он, совершенно опешив.

– Привет! Я Танни Ловенталь. Канонир.

Она пододвинула на сантиметр свой миниатюрный фундамент.

Маус хихикнул. Томми обернулся. Казалось, внимание Шторма полностью сосредоточено на топографическом шаре. Внимание Эми тоже, но она покраснела до ушей.

– Чем могу служить? – спросил Томас.

– Ничем. Мне просто хотелось с вами познакомиться. Кто-то сказал, что вы – это вы, и я подумала, что стоит представиться. Сами знаете, вы теперь знамениты.

Она накрыла его руку ладонью. Ладонь была маленькая и теплая. Он чуть было не отдернул руку.

Маус снова чуть слышно хихикнул.

– Странно, правда? – спросила девушка. – Я имею в виду Звездный Рубеж.

– Очень. Особенно когда он не в настроении.

– Ага. Это точно. Вы же здесь уже были, правда? Когда работали у звездоловов?

Разговор тянулся всего несколько минут. Вдруг девушка сказала:

– Мой выход. Обратно в соляные копи. Пока! Она сжала его руку и на мгновение заглянула прямо в глаза.

– Пока, – ответил он.

Совершенно растерянный, он огляделся по сторонам, чтобы узнать, что произошло, пока он был занять разговором.

Судя по всему, Бэкхарт что-то объявил. Томас это пропустил.

– В чем дело, Маус?

– Сейнеры его уже вскрыли. Мы можем немедленно послать туда своих людей. – Шторм с трудом сдерживал смех. Он кивнул в сторону удаляющейся фигуры Танни. – Вот что значит задавать вопросы, Томми. Это становится известным.

Эми смотрела на шар, упрямо выставив подбородок. Она покраснела, а из ушей чуть ли не пар валил.

– Как эта пустоголовая секс-машина вообще попала на такой пост? – спросила она.

– Возможно, она в своем деле вполне компетентна, – продолжая улыбаться, ответил Маус.

– В этом-то я не сомневаюсь. Ясно с первого взгляда.

Маус едва заметно махнул Мак-Кленнону, чтобы тот испарился. Эми была готова закатить сцену. Сцену, которую она не имела права закатывать, поскольку заявила, что порывает свои отношения с Мак-Кленноном.

Мак-Кленнон поднялся и направился к адмиралу.

– А мне можно будет спуститься? – спросил он, когда Бэкхарт освободился. – Просто взглянуть?

Адмирал задумался.

– Думаю, да. Кажется, опасности нет. Они уже неделю там работают, и пока ничего не случилось. Но подожди, пока спустятся все ученые. И попроси, пожалуйста, Эми попозже заглянуть ко мне в кабинет. Думаю, у нас найдется для нее работа координатора.