— О чем ты мечтаешь?

Мельников вздрогнул. Он так задумался, что не услышал, как отворилась дверь.

Ольга стояла в двух шагах. Иссиня-черные волосы, гладко причесанные, оттеняли белизну ее лица, на котором выделялись совсем черные “камовские” глаза. Серый шерстяной костюм ловко сидел на ее сильной, спортивной фигуре.

— Наконец-то! — сказал Мельников, вставая из-за стола и идя к ней. — Поехали!

Борису Мельникову был хорошо знаком гигантский ракетодром на берегу Клязьмы. Это было памятное ему место. Отсюда в первый раз он покинул Землю на звездолете “СССР-КС2”, управляемом Сергеем Александровичем Камовым. Сюда вернулся корабль под управлением Белопольского, оставив на Марсе своего командира, считавшегося погибшим. Здесь произошла незабываемая встреча с Камовым, чудом спасшимся от смерти. Отсюда, в составе экспедиции Белопольского — Пайчадзе, он на том же “СССР-КС2” вылетел на Луну и, пробыв на ней три недели, вернулся снова на это место. И, наконец, отсюда же отправилась на спутник Земли английская экспедиция Уильяма Дженкинса, в которой Мельников был единственным русским участником.

Когда-то на этом поле производились испытательные полеты атомных ракет. Это был период подготовки к космическим рейсам. После полета “СССР-КС2” на Марс ракетодром полностью перешел в ведение звездоплавателей. Теперь это было место испытаний, стартов и финишей советских космических кораблей. Деревянную ограду заменила чугунная решетка. Взлетное поле было сплошь бетонировано. Нигде в мире не существовало подобной площади величиной в двенадцать с половиной квадратных километров, гладкой и ровной, как стол. Здание межпланетного вокзала было все то же, что и раньше — белое, с плоской крышей, обнесенной мраморной балюстрадой. Но вокруг него вырос теперь целый город. Два завода, производящих части космических кораблей, механизмы и оборудование, астрономическая обсерватория, институт космогонии, многочисленные лаборатории и жилые дома были распланированы концентрическими полукругами, упиравшимися концами в ограду ракетодрома. Правильные линии полукруглых улиц, обсаженных деревьями, единая архитектура придавали городу, названному “Камовск”, геометрический вид. В полуцентре, находящемся у здания вокзала, на площади возвышался стальной обелиск, установленный в память первого космического рейса на Марс. На нем были помещены барельефы четырех участников исторического полета.

Мельникова всегда смущал этот памятник, и он постарался отвлечь внимание Ольги, чтобы она не увидела его собственного изображения, помещенного как раз на стороне, обращенной к вокзалу.

— Помнишь, — сказал он, указывая на крышу, — как восемь лет тому назад здесь стоял Сергей Александрович, которого мы считали погибшим, и наблюдал за приземлением “СССР-КС2”. Как печально было наше возвращение, и какая огромная радость ждала нас! Минуту, когда мы его увидели, нельзя забыть.

Ольга благодарно и нежно сжала руку мужа.

Они вышли из машины и поднялись по широкой лестнице. Дежурный вахтер шагнул к ним, чтобы спросить пропуск, но, узнав Мельникова, молча посторонился, приложив руку к козырьку фуражки.

Громадный вестибюль, отделанный красным мрамором, залитый солнечным светом, проникавшим через прозрачный потолок, был, как всегда, пустынен. Широкая застекленная дверь вела на поле, но Мельников провел жену через боковой проход.

По тишине, царившей вокруг, казалось, что в здании никого нет, но сейчас же вслед за ними поспешно вышел невысокий человек, одетый в синий рабочий комбинезон.

Ольга сразу узнала его, хотя раньше никогда не видела. Его внешность была ей известна по газетным портретам. Имя этого человека, не участвовавшего ни в одном космическом рейсе, было неразрывно связано с ними. Он подготавливал и выпускал в путь все звездолеты, стартовавшие с этого поля, начиная с самого первого, на котором Сергей Александрович Камов совершил полет вокруг Луны. Это был начальник ракетодрома — инженер Ларин.

— Мне сообщили о вашем приезде, — сказал он, подходя к ним. — Здравствуйте, Борис Николаевич!

Мельников крепко пожал руку старого друга.

— А вы, Ольга Сергеевна, — Ларин галантно поцеловал ее руку, — приехали, конечно, осмотреть корабль…

“Откуда он меня знает?” — подумала Ольга.

— К сожалению, не могу сопровождать вас. Времени мало, а работы еще много. Константин Евгеньевич приказал в третий раз проверить все приборы и аппараты. А сегодня уже восьмое!

Мельников улыбнулся. Он хорошо знал, что Белопольский, доверяя Ларину, никогда не давал ему никаких указаний, но сам инженер не три, а пять раз и больше проверял оборудование каждого корабля, прежде чем дать разрешение на его вылет.

— Мы обойдемся сами, — сказал он. — Не задерживайтесь из-за нас, дорогой Семен Павлович.

Инженер попрощался и ушел.

Бетонное море, расстилавшееся перед ними, было совершенно пусто. Только далеко, почти на самом горизонте, виднелись какие-то предметы и двигались крохотные машины. Там, в двух километрах отсюда, находился “СССР-КС3”.

— На чем же мы поедем? — спросила Ольга, не видя кругом ни одного автомобиля.

Мельников, думая о чем-то своем, не ответил. Ольга повторила вопрос.

— Да! — сказал он. — Прошло только восемь лет, а как все изменилось! Это поле так же не похоже на прежнее, как наш “КС3” не похож на “КС2”. Всего только восемь лет! А “КС2” уже устаревшая конструкция… Никто сейчас не полетит на таком корабле, а он был чудом техники. Когда мы вылетали на Марс, это поле было покрыто травой, корабль находился в восьми километрах отсюда, и его не было видно, и наша машина шла по дороге, ничем не отличавшейся от проселочной. Ты спрашиваешь, на чем мы поедем? Идем! Сейчас увидишь!

Он провел ее обратно в здание вокзала. Войдя в вестибюль, Ольга увидела высокого молодого человека, который сразу подошел к ним и поздоровался с ее мужем.

— Познакомьтесь, — сказал Мельников. — Это моя жена — Ольга Сергеевна. А это, Оля, участник нашего полета — Леонид Николаевич Орлов.

Молодой человек поклонился и пожал руку Ольге. Он сделал это так осторожно, что она сразу поняла, какой огромной физической силой обладает Орлов. В его худощавости, которую подчеркивал высокий рост, безошибочно угадывались железные мускулы. На удлиненном, с тонкой линией губ, сильно загорелом лице выделялись необычайно красивые, голубовато-зеленые глаза. Точно два чистейших аквамарина были вставлены в оправу длинных черных ресниц.

Ольга хорошо знала, кто такой Орлов. Несмотря на молодость, он был уже широко известным астрономом. Белопольский, всегда очень осторожный в оценках, называл его самым талантливым из своих учеников.

— Зачем пожаловали? — спросил Мельников.

— Хочу увидеть, наконец, наш корабль.

— Как? — удивилась Ольга. — Вы его еще не видели?

Орлов засмеялся. Его смех был чист и звонок, как у молодой девушки. Белоснежная линия зубов словно осветила лицо.

— Я не энтузиаст звездоплавания, — сказал он. — Лечу только потому, что предстоит посещение астероида. Астероиды, — прибавил он, — моя специальность.

— Неужели вас не интересует корабль?

— Как видите, интересует. Но осмотреть его раньше у меня не было времени. Кроме того, — он наклонился и доверительно шепнул на ухо Ольге, — я боюсь полета. Опасался, что, увидя корабль, потеряю душевное спокойствие. Только не говорите об этом Борису Николаевичу.

— Вы конечно шутите.

— Да нисколько! Боюсь, и не считаю это позорным.

— Зачем же вы согласились лететь?

— Так надо, — просто ответил он.

По тому, как были сказаны эти два слова, Ольга поняла, что Орлов ни перед чем не остановится, чего бы ни потребовала от него его наука.

Мельников отворил высокую двустворчатую дверь. Ольга ожидала, что за ней опять окажется какое-нибудь помещение, но ошиблась. За дверью была неширокая мраморная лестница, уходившая вниз. Спустившись по ней, они очутились на перроне, до такой степени похожем на перроны метрополитена, что Ольга в изумлении остановилась на нижней ступени.