Методами радиоастрономии было установлено, что температура поверхности планеты близка к ста градусам, но это следовало проверить. Предстояло еще точно установить продолжительность суток и многое другое.

Объем предстоящих работ был велик, а звездолет по плану не должен был задерживаться на Венере больше чем на сорок восемь суток (разумеется, земных).

Все это было изложено Белопольским на собрании экипажа корабля.

“СССР-КС3” подлетал к цели. До орбиты Венеры оставалось около трех с половиной миллионов километров, то есть немного больше суток пути.

Звездолет уже не летел прямо. Газовые рули были повернуты, и он описывал в пространстве гигантскую кривую, чтобы оказаться позади планеты и лететь в одном с ней направлении. Двигатели работали на минимальной мощности, но этого было достаточно для возникновения слабой силы тяжести. Свободно плавать в воздухе было уже невозможно, левый борт словно притягивал к себе все предметы внутри корабля.

Белопольский и Мельников, сменяя друг друга, непрерывно дежурили на пульте. Автоматические приборы управления вели корабль по заданной трассе, но все же было необходимо проверять полет и вычислять местонахождение на каждый час.

Остальные члены экипажа приступили к установке временных полов в каютах и коридорах. Ведь на Венере звездоплавателей ждали обычные условия тяжести, и следовало так оборудовать помещения, чтобы с возможно большими удобствами прожить все полтора месяца стоянки на сестре Земли.

Прошло уже девятнадцать суток с того памятного всем утра, когда “СССР-КС3” оторвался от ракетодрома и начал свой трудный и опасный рейс. За этот сравнительно короткий срок членам экспедиции пришлось многое пережить и испытать. Тридцать шесть часов, проведенных на Арсене, и особенно трагическая гибель Орлова наложили на каждого глубокий и неизгладимый след. Люди изменились. Больше всего это было заметно у тех, кто впервые участвовал в межпланетном полете. Некоторые, например Романов, Князев, Второв, при старте с Земли еще не отдавали себе ясного отчета в том, что их ожидает. Космический рейс, посещение астероида, исследование Венеры — все это было в их глазах покрыто романтической дымкой. Теперь они увидели оборотную сторону, поняли суровую действительность — победы над природой не приходят сами, они завоевываются в упорной и смертельно опасной борьбе. Кое-кому первые дни полета доставили много тяжелых минут. Сознание безграничности пустого пространства, в центре которого, казалось, неподвижно висел крохотный звездолет, отсутствие видимой опоры, путаница понятий “верх” и “низ”, само ощущение невесомости — все это сильно подействовало на психику, и добрая половина экипажа переболела “космической болезнью”.

С начала второй половины пути все изменилось. Экипаж корабля превратился в единый, проникнутый одними мыслями и общими целями сплоченный коллектив исследователей, каждый член которого до конца осознал и понял, что требует и чем угрожает ему выбранная профессия. И хотя после гибели Орлова перед каждым реально встала угроза смерти, ни один из них не пожалел о принятом решении.

9 июля, ровно в двадцать два часа тридцать минут, траектория полета “СССР-КС3” точно совпала с орбитой Венеры. С этой минуты звездолет “пустился в погоню” за планетой, которая находилась впереди него на сто тысяч километров и “убегала” со скоростью тридцать четыре и девяносто девять сотых километра в секунду. Через пять часов и тридцать три минуты корабль догонит сестру Земли.

В круглые окна обсерватории и на экранах Венера была видна как исполинский полумесяц, почти в одиннадцать раз больший, чем Луна на небе Земли. Освещенная Солнцем половина планеты ослепительно блестела белоснежной пеленой облаков. Ночная половина отчетливо проступала на фоне звезд, закрывая их своей массой и светясь слабым сиянием, похожим на свечение верхних слоев земной атмосферы, но значительно более сильным. Полоса сумерек, ясно видимая, делала терминатор неразличимым. В этой полосе временами появлялись какие-то вспышки и светлые линии.

— Мы наблюдаем полярное сияние в атмосфере Венеры, — сказал Белопольский. — Благодаря близости к Солнцу это явление на ней должно быть гораздо более мощно, чем на Земле.

— С поверхности планеты полярное сияние, вероятно, изумительное зрелище, — заметил Мельников.

Эти фразы были единственными, произнесенными командирами корабля за все часы “погони”. Оба сосредоточенно наблюдали за показаниями приборов. Расстояние между планетой и звездолетом неуклонно сокращалось, а спуск на Венеру, как и на Землю, был очень трудным маневром. Требовалось максимальное внимание и точность каждого движения.

Быстро увеличиваясь в размерах, планета, казалось, сама надвигалась на корабль. Вскоре все звезды исчезли из поля зрения, заслоненные ее огромным телом. Впереди и по сторонам был виден только облачный океан, нестерпимо белый со стороны, обращенной к Солнцу, и постепенно темневший, переходя в черный, с другой.

В четыре часа утра 10 июля, по московскому времени, “СССР-КС3” поравнялся с планетой и, замедлив скорость, как бы включился в ее движение. Он находился в этот момент в самых верхних, разреженных слоях атмосферы и с этой высоты начал замедляющийся спуск.

Двигатели работали на полную мощность, удерживая корабль от стремительного падения. Облачный океан приближался…

Белопольский, Пайчадзе и Мельников хорошо знали, какая картина откроется перед ними через несколько минут. Пейзажи Венеры неизгладимо врезались в память. Остальные члены экипажа видели эти пейзажи по кинофильму, заснятому Мельниковым во время полета “СССР-КС2”.

— Крылья! — отрывисто приказал Белопольский, когда облачная масса закрыла экран белой мглой.

Мельников нажал нужные кнопки. Через несколько секунд загорелись синие лампочки, — крылья вышли из гнезд. Превратившись в реактивный самолет, “СССР-КС3” опускался все ниже, прорезывая толщу облаков. Внизу, где-то у ее границы, уже появились неясные вспышки молний.

Корабль летел теперь в воздушной среде, и управление им приняло иной характер. Четыре двигателя, расположенные у основания крыльев, несли его вперед. Маневрирование осуществлялось обычными элеронами и хвостовым рулем. От командира корабля требовались уже навыки управления реактивным самолетом. Белопольский поставил ноги на педали и взялся за штурвал.

Могло показаться странным, что академик так уверенно берется за трудную работу пилота, да еще на таком гигантском корабле, но в этом не было ничего необычайного. Все члены экипажа “СССР-КС3”, за исключением профессора Баландина, Андреева и Второва, прошли длительный курс обучения в летной школе, практику вождения больших самолетов и имели дипломы пилотов реактивной авиации.

Ровно через восемь минут после начала спуска “СССР-КС3” вынырнул из облачной массы в блестящую почти непрерывными молниями сплошную стену страшного ливня.

Экран сразу потемнел. Водяные потоки уничтожили всякую видимость, и казалось, что звездолет погрузился в океан. Но стрелка альтиграфа показывала, что до поверхности Венеры еще полтора километра.

Белопольский увеличил скорость, желая как можно скорее проскочить грозовой фронт. Он хорошо помнил, как “СССР-КС2”, попавший в такой же ливень, за несколько секунд был сброшен на семьсот метров и едва не угодил в океан. Было бы неосторожно слишком долго подвергать звездолет действию этих чудовищных потоков. Стрелка, хотя и медленно, шла вниз.

Внезапно, словно кто-то губкой провел по экрану, потоки воды исчезли. Перед глазами экипажа раскинулась панорама безграничного океана.

Мельников наклонился вперед, с глубоким волнением всматриваясь в знакомую картину, которая так часто возникала в его памяти…

Свинцовые волны, с длинными белыми гребнями пены, с нависшими над ними темными, клочковатыми тучами, черные стены ливней, испещренные зигзагами молний, все тот же тусклый полусвет…

Ничто не изменилось за эти восемь лет. В жизни планеты века короче, чем секунды в человеческой жизни. Природе некуда торопиться, — перед нею вечность.