Липкое пятно чёрной крови расползалось по полу из-под раздробленного черепа и месива из мозга и костей.

— А я только что всё здесь отмыл, — сказал Йанто.

— Так что, чёрт возьми, здесь произошло? — задал вопрос Джек. Он ходил вокруг своего рабочего стола, скрестив руки на груди. — Мне казалось, вы говорили, что принесли мёртвое тело для исследования. Вы не подумали сперва проверить, действительно ли оно мёртвое?

Гвен знала, что это сарказм, однако тон Джека всё ещё был резок.

— Будь справедливым, Джек, — подал голос стоявший в дверях Оуэн. — Знаешь, этому парню пришлось потрудиться, чтобы выглядеть мёртвым: он пролежал в болоте сорок лет, разложился, завёл в себе червей, немного высох, перестал дышать, остановил кровообращение, все его жизненно важные органы перестали работать. Он мог одурачить кого угодно.

— Спасибо, Оуэн, — ядовито сказала Гвен.

— Ладно, значит, он был мёртвым, — заметил Джек, проходя мимо Оуэна. Он посмотрел вниз, в прозекторскую. Труп уже вернули на стол и привязали к нему ремнями. — В таком случае, возникает вопрос: почему он внезапно ожил?

— Я думала об этом, — заявила Гвен. — Мы знаем, что на теле зафиксированы следы энергии Разлома. Это связано со слабым пятном времени, которое здесь находится. — Она посмотрела на Джека и наткнулась на его пристальный взгляд. — Это могло иметь какое-либо отношение к тебе?

— Что ты имеешь в виду?

— Он находился слишком близко к первоначальному Разлому, — Гвен перевела взгляд на хромированный столб, пронизывающий центр их базы. — И слишком близко к тебе — человеку, который не может умереть.

Джек продолжал смотреть на неё.

— Я не верю в это.

— Почему нет? Он ожил, оказавшись здесь, рядом с тобой и Разломом! До этого с ним не происходило ничего подобного — ни когда мы его нашли, ни когда засовывали в багажник моей машины, ни когда принесли его сюда.

Джек нахмурился.

— Тогда почему он не жив до сих пор? Здесь всё тот же Разлом и всё тот же я.

— Что он мог сделать, если ты размазал по стенам остатки его мозгов, — предположил Оуэн и поднял руку. — Хотя нет, подождите — это могло быть клиническое определение чего-то, что должно быть мёртвым. Он мог не согласиться с этим.

— Тогда что мы здесь видим? — поинтересовался Джек. — Зомби?

— Или вампира? — подхватила Гвен.

Оуэн вздохнул и провёл ладонью по лицу. Ему следовало бы побриться.

— На данном этапе мы не можем ничего исключать. Тош сейчас проводит кое-какие исследования. Может быть, она что-нибудь узнает.

Джек обернулся, чтобы посмотреть на лежащий на столе труп. Гвен последовала его примеру.

— Он больше не двигался, — сказала она. — Теперь он выглядит так, как и должно выглядеть тело, пролежавшее в болоте сорок лет.

— Ага, — согласился Джек с холодной улыбкой. — Точно так же он выглядел час назад, перед тем, как решил затеять триумфальное возвращение, похлеще, чем у Фрэнка Синатры.

Он наблюдал, как Йанто ходит по прозекторской, аккуратно и методично отмывая её, но при этом стараясь держаться вне пределов досягаемости трупа.

— Лучше взгляни на это, — Тошико сидела за своим рабочим столом, и на мягких чертах её лица плясали блики от мониторов. Её пальцы щёлкали по клавишам, и в ответ на это на мониторах возникали разные изображения.

— Что у тебя, Тош? — Джек склонился над её столом и стал изучать экраны мониторов. Некоторые из них показывали происходящее в прозекторской: привязанный к столу труп и его рентгенограмму; другие — спектрографический анализ различных факторов; третьи — цифровую запись момента, когда труп впервые пошевелился.

На экране Оуэн наклонился над телом, чтобы сделать первый разрез, и внезапно отшатнулся, когда труп вдруг вернулся к жизни.

— И что это, — спросил Оуэн, вглядываясь в изображение на экране. — Повтор «Рассвета мертвецов»?

— Смотри дальше, — сказала Тош.

Все смотрели, как мертвец вскочил со стола, схватил Гвен и получил первую пулю из револьвера Джека. Гвен вздрогнула, вспомнив холодные влажные брызги, которыми обдал её труп, отшатнувшись от неё.

На экране мертвец продолжал бороться, опрокинул столик и наконец лишился значительной части своего черепа в результате второго выстрела Джека. Он упал на колени и обмяк, снова мёртвый.

— Я уже видел это, — сказал Джек.

— Мне и в первый раз это не слишком понравилось, — заметила Гвен.

— Мне тоже, — согласился Оуэн. — Ненавижу повторы.

— Подождите, — сказала Тошико и быстро вернула запись к моменту, когда труп только начал двигаться. — Слушайте внимательно.

— Если ты имеешь в виду, что кто-то пукнул, — сказал Оуэн, — то боюсь, что это был я. Думаю, в сложившейся ситуации это можно понять.

— Нет, слушай, — отмахнулась Тошико; она была не в настроении, чтобы шутить. — Это можно только услышать…

Она включила запись снова, увеличив звук. На этот раз был явственно слышен стук костей, когда труп двигался, и поражённый визг Гвен, когда мертвец схватил её за лодыжку и потянул. Все смотрели, как он притянул Гвен ближе, как она отпрянула, и услышали его шипящее дыхание.

— Он что-то говорит, — догадался Джек.

— Вероятно, он в любом случае не мог бы говорить внятно, — сказал Оуэн. — У него нет губ, челюсти одеревенели, язык и гортань высохли, как листья. Даже если он пытался что-то сказать, он не мог правильно выговаривать слова.

— Он говорит что-то о тряпье? — предположила Гвен.

— Может быть, надо спросить у него, — бросил Оуэн. — «Извините, вы не против ожить ещё раз, а то мы не вполне поняли, что вы сказали».

— Включи запись ещё раз, — велел Джек.

Они послушали.

— Это точно «тряпки» или «тряпка», — заявила Гвен. — Я уверена.

— Он может не выговаривать звук «с», — предупредила Тошико. — У него нет губ и языка, чтобы контролировать речь. Он пытается что-то сказать, но не всё получается правильно.

— Это могло быть «бутылочка пивасика», — сказал Оуэн.

— Подождите — компьютер нашёл соответствие, — сказала Тошико. Она нажала на одну из кнопок, и звук включился снова, очищенный от всех посторонних шумов. — А что, если мы совместим это с изображением? — она придвинула клавиатуру к себе и стала что-то печатать. Через несколько секунд на экране снова возникло оригинальное изображение, но на этот раз с улучшенным звуком.

Мертвец слез со стола, схватил Гвен, прижал её к себе. Он посмотрел на неё — или попытался посмотреть, — и сказал:

— Водяная ведьма! Водяная ведьма!

Затем прозвучала серия искажённых, приглушённых шумов — разговор Оуэна с Джеком — и револьвер Джека сказал последнее слово.

Боб Стронг проснулся от приступа кашля. Он снова заснул на диване, но ему удалось лишь несколько минут подремать до очередного спазма. Если это был грипп, то ему предстояло пройти все круги ада, и он знал это. Многие люди называют гриппом тяжёлую простуду, но он как врач знал, что обычная простуда сильно отличается от гриппа. И знал, что можно ожидать сильных головных болей, судорог, лихорадки, даже бреда.

Он принял несколько сильных обезболивающих и отхаркивающее, но не похоже было, чтобы эти средства действовали. Всякий раз, когда он кашлял, ему казалось, что его грудь и горло горят огнём, он отхаркивал мокроту, и всё это отзывалось болью в мозгу.

Он лежал на диване, потел и смотрел «Ричард и Джуди»[10]. Ему подумалось, что свалиться с гриппом — это ещё не самое худшее, что могло произойти. Однако, если начистоту, он чувствовал себя слишком больным, чтобы двигаться, и сегодня он определённо не мог пойти на работу. Он пытался позвонить Иейану Дэвису, но каждый раз, когда он звонил в больницу, линия была занята. Тогда он попробовал дозвониться Иейану на мобильник, но телефон, вероятно, был выключен или переведён в бесшумный режим, потому что на звонок никто не ответил. В конце концов телефон выскользнул из пальцев Боба, потому что они были мокрыми от пота, и он не смог наклониться, чтобы поднять трубку с пола.