Гости зашикали.

— И что, из-за такой мелочи теперь лишают Силы? — удивилась Стузи.

— Видимо грехов у жадной ведьмы накопилось по горлышко, и все пустопорожние и глупые. Исчерпание подкралось незаметно. Поделом грошовой торговке. — ответил Отшельник.

— А я считаю, мелковато для Исчерпания! Хотя сейчас расплодилось не пойми каких шарлатанов и каждый считает себя достойным Силы! — прорычал медведь.

— Маги обмельчали и их грехи тоже! — добавил Отшельник и подмигнул Одноглазой, та смутилась, словно не целованная девица.

— Все равно, не справедливо. Давайте на чистоту- есть среди нашего брата такие, которым отмерено больше, чем остальным. Титулом и властью можно надежно прикрыться! А это уже никуда не годится! — продолжил медведь, но его прервала ведьма.

— Нет! — резко возразила она, — перед Исчерпанием все равны! Здесь речь не столько о масштабе, сколько о ненасытности. Разница лишь в том, что худосочная персона на которую ты намекаешь, понимает и осознает, что зависла над пропастью. Она трясется от страха и просчитывает каждый свой шаг, понимая что до Исчерпания осталось немного.

— Но все равно продолжает! — ответил Отшельник. Идет по головам и продолжает!

— Лагеррийка мастерски уходит от ответа, загребая жар чужими руками. Слишком уж хитра и изворотлива. — заявил медведь.

— Боюсь, Хеллен ищет выход, если уже не нашла. Вот только какой? — заключила старуха.

Отшельник замолчал, медведь задумался, Стузи сузила глаза.

Скучающий гном, которому были не интересны судьбы магов, не зная чем еще привлечь внимание Служанки, суча ножками стал бить рукой о стол, требуя обновить вино в его бокале. Пока Трелла подливала хмельного из большого бурдюка, он незаметно погладил ее по упругому заду, облизывая при этом жирные губы.

— Слыхали, король Чаззии слег от неведомой болезни. Несчастный сильно ослаб. — проревел медведь.

Собравшиеся переглянулись. У Треллы опустились руки, ведьма почесала в затылке и выудив из волос золотистого жука прошамкала:

— Никто из наших Реверу не поможет, он не жалует Силу.

— Да, чаззиец единственный у кого в штате нет ни одного мага. Это при таких- то соседях! — заржал гном.

Его веселый настрой поддержали остальные.

— Ну, а хлебушек — то сеют, поди? — заключил медведь.

Компания слегла от хохота. Откашлявшись и утерев слезы, друзья перешли на старые байки.

За разговорами время текло быстрей, но вряд ли опережая скорость уничтожения блюд. Кода последний кусок пирога скрылся в клыкастой пасти, а оставшийся ломоть жирной свинины сжевали гнилые редкие зубы гнома, Отшельник приказал убрать со стола, огрызки, крошки и пустую посуду. После, гордый хозяин пещеры, обратившись к друзьям произнес:

— А теперь наступает время игры, уважаемые гости. Напоминаю, что стол и пределы вокруг него на расстоянии десяти шагов — это место свободное от магии. Мухлеж и шулерство не приветствуются. Да здравствует честная игра!

Стузи, медведь, гном и ведьма согласно закивали. В руках старика появилась колода карт, он перетасовал ее несколько раз и стал метать расклад на стол.

— Делаем ставки! — объявил он.

Игроки как по тревоге стали рыться- кто в кармане, кто в голенище сапога, кто в повисшем на ремне тощем мешочке. Ведьма запечатала длинным грязным ногтем одинокий непоседливый глаз, вытащила из пустой глазницы зеленый самоцвет и эффектно бросила ставку на кон. К камню присоединился золотой самородок, горсть монет сарджанского двора, ограненный рубин и крупная жемчужина. Игроки стянули трясущимися от предвкушения выигрыша конечностями, сданные Отшельником карты. Кто-то низкорослый поморщился, кто-то белобрысый довольно хихикнул.

Медведь почесал широкий лоб, отгоняя надоевшую блоху. Старик расправил седую бороду. И начался бой — ни на жизнь, а на смерть. Со слезами, проклятиями, завываниями, гневом, раскрасневшимися щеками и безудержным смехом. Первый кон остался за Стузи. Нахалка сгребла в кучу нежданное богатство. Проигравшие, стремясь вернуть свое, пожертвовали еще по одной ставке. На этот раз сдавал гном, он протянул колоду меж ладоней раз тридцать, пока игроки не зароптали, настаивая на поспешной сдаче. После, в каждого шапками кверху, полетели судьбоносные карты.

Второй раунд вновь остался за Стузи. Гном стал нудно оспаривать подозрительно лояльный к блондинке фарт, но компания его не поддержала. Следующим на раздачу стал медведь. Неуклюжие лапы особо не старались удерживать скользкую колоду. Карты приземлялись на стол криво, засвечивая лицо масти. Игроки стали возмущаться, ругаясь на косолапого последними словами. Под позорное улюлюканье вышедший из доверия зверь уступил право раздачи Отшельнику.

Третий выигрыш уплыл в короткие загребущие ручки гнома, но остальные партии вновь остались за Стузи, у которой к концу вечера скопилось весомое «приданое». Когда темнота окончательно утвердилась в своих правах — сытые, хмельные, разгоряченные проигрышем, но довольные гости стали покидать прохладную пещеру. Поблагодарив Отшельника и стянув с себя тесные сапоги отбыл восвояси медведь, облегченно опустившись на четвереньки.

Гном заискивающе расшаркался с оставшимися, галантно поцеловал ручки прекрасных дев. Не гнушаясь, приложился к сморщенной старушечьей длани. После носатый недомерок многозначительно подмигнул Трелле, и приправив взгляд пошлым причмокиванием- растаял в воздухе.

Ведьма, вместо слов прощания криво улыбнулась, затряслась немощным телом и издав рев — разорвалась на миллионы пламенных искр.

В пещере осталось трое.

— Стузи, неужели сама госпожа удача благоволила тебе в этот вечер? — спросил Отшельник.

— На что вы намекаете, учитель?! Я и мошенничество вещи несовместимые! Вы обижаете меня нелепыми подозрениями. От гнома я могла бы ожидать подобных обвинений, но от вас? Как вы можете?! — обиженно выдавила из себя блондинка.

Отшельник устало махнул рукой, прерывая бесполезные россказни, и скрылся за занавеской, стараясь побыстрее избавиться от надоевших лиц и забыться сладким сном. Девушки переглянулись. Стузи похлопала рукой по вспухшему от выигрыша кошельку, а потом подхватила Треллу под локоть и повела к выходу.

— Куда мы направляемся?

— Наберись терпения, доберемся, и ты ахнешь!

Продираться сквозь колючие сучья деревьев было чревато потерей глаз. Трелла вспомнила сегодняшнюю гостью и одинокую особенность ее незавидной внешности.

«Как бы не остаться одноглазой» — подумала она и тихонько рассмеялась себе под нос. Непослушные ноги Принцессы, то и дело натыкались на поваленные стволы елей. Каждый раз встречая на пути очередную преграду, девушка взвывала от боли, но предотвратить столкновение не могла, как не старалась

Стузи чувствовала себя, как рыба в воде и продвигалась вперед уверенно обходя препоны.

Скоро лес начал редеть. Девушки вышли на бескрайний луг, поросший изумрудной травой, источающей опьяняющий колдовской аромат свежести и неземной красоты свечение. Ветер праздновал здесь бал, не встречая преград на своем пути, он стал заигрывать с путницами, перебирая ласковыми порывами длинные волосы прекрасных дев. Подруги походили сейчас на лесных нимф, вышедших погреться на свет тонкого, прячущегося за непоседливыми облаками бледного серпа, солирующего в окружении ярких крупных звезд.

Первой в погоню пустилась Стузи, она подхватила длинные юбки и припустила что было сил, подминая ногами высокую траву, а потом взлетела в звездное небо. Скоро к схватке за господство над простором присоединилась Трелла. Вобрав воздух полной грудью, она оттолкнувшись от земли, воспарила над твердью, ощущая радость полета и опьяняющее чувство безграничной свободы.

Сталкиваясь в ночной тьме, нимфы, смеясь, разлетались по разные стороны. Они кружились в танце, по очереди оказывая честь ветреному кавалеру. Когда сил не осталось, запыхавшиеся феи подлетели к кромке луга, который бросался вниз глубокой пропастью. Стузи села на самый край обрыва, беспечно свешивая ноги на каменный скол. Трелла замешкалась.