Я кивнул.
Она скрылась за дверью.
Ишмаэль, пытаясь совладать с собой, сотрясался под моими руками.
– Иши, где твоя мама? – спросил я.
– Дядя Хен, я не знаю. Мама ушла.
Мы зашли внутрь, и меня ошеломило сразу несколько вещей. Во-первых, запах, а во-вторых, тот факт, что квартира превратилась в помойку. Сара, наверное, не убиралась здесь с января – с тех пор, как после рождественских праздников я сам наводил тут порядок.
– Давай-ка ты сходишь в душ? А потом мы поедем.
Он опустил голову и не сдвинулся с места.
– Иди, – сказал я. – Тебе надо ополоснуться. От тебя плохо пахнет.
– Ты никуда не уйдешься? – спросил он нерешительным голосом.
– Я тебя подожду.
– Обещаешься, дядя Хен?
– Естественно, обещаю. Ты чего?
Он остался стоять, где стоял.
– Я буду ждать прямо за дверью, – сказал я, подтолкнув его к ванной. – Есть у тебя в этом бардаке чистые вещи?
Он только пожал плечами.
Глава 3
Что-что сделала твоя мама?
– Твоей мамы нет с самой субботы? – спросил я по дороге домой.
Я все пытался уложить в голове тот факт, что Иши провел в одиночестве ночь с субботы на воскресенье, все воскресенье, потом ночь с воскресенья на понедельник, весь понедельник и ночь на вторник. Два дня. И три ночи. Для семилетнего мальчика это было черт знает как долго. А сегодня утром голод и страх выгнал его на маленькую парковку около дома, где он искал еду, участие, свою мать.
– Она встретила каких-то людей, – сказал он.
– И не вернулась?
Он покачал головой.
– Почему ты прождал столько времени, прежде чем позвонить мне?
– Мама сказала не соваться на улицу.
На сорок пятом шоссе движение немного застопорилось. Меня ждали дела по хозяйству, готовка, стрижка газонов и смена во «Всегда экономь». Ишмаэль безо всякого выражения на лице смотрел на простирающиеся за окошком поля.
– Твоя мама не сказала, куда пошла?
Он покачал головой.
– Что же ты не позвонил раньше?
– Мама сказала, нельзя. И телефона-то у меня все равно нету. Мама говорит, сначала я должен стать постаршей.
Я нахмурился. Потом опять набрал Сару, но у нее снова включился автоответчик. Я оставил еще одно сообщение:
– Сара, это опять Хен. Слушай, какого черта? Я забрал Иши и сегодня, так и быть, подержу его у себя, но ты должна как можно скорее вернуться. Господи, просто не верится! Тебе еще повезет, если твою задницу не кинут в тюрьму за то, что ты оставила его без присмотра. Что я, по-твоему, должен с ним делать? Уж не знаю, где ты находишься, но возвращайся домой и сама разбирайся со своими чертовыми проблемами.
Я отключился, пока мой рот не успел наболтать еще что-нибудь, чего не стоило говорить в присутствии маленького ребенка. Он был не виноват, что его мама сбежала, но что, черт побери, мне полагалось с ним делать?
Обиженный или испуганный моим тоном или словами, он опустил глаза и уставился себе на коленки.
– Я не так выразился, – устыдившись, проговорил я. Но, конечно, я выразился именно так, как хотел. Просто не ожидал, что это прозвучит так прямолинейно и зло. – Я не знаю, как заботиться о тебе, вот и все. Я не знаю, что надо делать. О чем вообще думала твоя мать?
Он не ответил.
– Ну хватит, – сказал я, увидев, что он отказывается смотреть на меня. – Не веди себя так. Я не хотел.
Он закрыл руками лицо и заплакал.
– Прекрати. Я же перед тобой извинился! Господи!
Всхлипывая, он отвернулся к окну.
Глава 4
Ковбоец
Мы с Сэмом жили в двухэтажном домишке с тремя спальнями, где я вырос и где, скорее всего, мне предстояло и умереть. Он находился в трех милях от Бенда – так местные называли городок Винегар-Бенд в округе Монро, штат Миссисипи.
Когда после пятнадцатиминутной поездки мы выбрались из пикапа, к нам подбежала Шарла – гончая, которую я спас из собачьего приюта в Абердине. У нее была черная с проседью шерсть, и она прихрамывала на заднюю лапу. Шарла была большой любительницей пооблизываться, что немедленно выяснил и Ишмаэль. Она довольно быстро завоевала его симпатию, и он погрузился своими ручонками в ее шерсть, словно она была старым, обретенным после долгой разлуки другом.
Наш дом был окружен старой верандой, деревянные столбики которой поддерживали покатую крышу, правда, уже не так надежно, как раньше. На огороде с западной стороны росли в изобилии помидоры, бобы, горох, бамия и клубника – большую часть всей этой продукции я продавал по субботам на фермерском рынке. За домом находились крольчатники и просторный курятник. Еще там был небольшой амбар. Сарай. Старый колодец. Дрова для печи. И коза, которую я назвал Ромни. Все это стояло посреди густого леса среди сосен, дубов, магнолий и обильно разросшейся кудзу. Дорожка в лесу вела к маленькой речке, притоку большой Томбигби.
На крыльцо вышел Сэм, в костюме и галстуке – он был менеджером во «Всегда экономь», продовольственном магазине в Бенде, которым владели его родители. Там же, ради дополнительного заработка, трудился в дневное время и я. Но летом основной доход мне приносили стрижка газонов и уборка на задних дворах.
– Привет, Иши, – сказал Сэм. – Давненько мы с тобою не виделись. Помнишь меня? Своего дядю Сэма?
Ишмаэль стоял, опустив глаза, пугливый и робкий. Шарла все приставала к нему, выпрашивая внимание, а он занимал себя тем, что гладил ее.
– Как ты, ковбоец? – еще раз попытался добиться ответа Сэм. – Ты помнишь своего дядю Сэма?
Ишмаэль не ответил.
– Ты так вырос. Стал прямо вылитый дядя Хен. Только не такой страшный.
Этим он заслужил крошечную улыбку.
– Ну спасибо, – сказал я.
– Ладно, вы оставайтесь, а я пошел. – Сэм легонько потрепал его по руке. – Рад снова тебя видеть, ковбоец.
Ишмаэль взглянул на него, затем быстро опустил глаза, словно вспомнив, что в прошлом его дядя Сэм уже называл его таким прозвищем.
– Может, скажешь «пока»? – предложил я.
– Пока, – тихо пробормотал он.
– Иши, я привезу тебе холодную газировку. Как тебе такая идея?
– Правда? – сказал он, и его лицо чуть-чуть посветлело.
– Конечно, ковбоец.
– О.
Сэм побрел к своему новому пикапу.
Глава 5
Домашние дела
– Хочешь познакомиться с Ромни? – спросил я, когда мы перекусили.
– Кто это? – спросил Ишмаэль.
– Увидишь. Идем.
Я отвел его на задний двор, и мы выполнили все утренние дела – накормили и напоили цыплят, кроликов, Шарлу и Ромни, которую теперь оставалось лишь подоить.
– У тебя есть коза? – спросил он недоверчиво.
– Ее надо доить два раза в день, – сказал я.
– Фу, гадость!
– Пробовал когда-нибудь козье молоко?
– Нет.
– Тебе понравится.
По его лицу было видно, что он считает иначе.
– Хочешь помочь подоить ее?
– Ну нет! – Он очень серьезно покачал из стороны в сторону головой, сбросив с глаз темные волосы.
Ромни было почти два года. Ее набухшее вымя было готово отдать молоко. Самым лучшим в Ромни являлось то, что, объедая траву вокруг дома, она держала под контролем весь двор. Правда, она имела склонность забредать далеко от дома, и ее частенько находили на соевом поле судьи Круквальда вниз по дороге.
– Показать тебе, как это делается? – спросил я, когда Ромни, почуяв дойку, вскочила на ноги.
На лице Ишмаэля отобразилось сомнение.
Я поставил под живот Ромни ведерко, ухватился за один из ее сосков и мягко потянул за него, чтобы выпустить чуть-чуть молока. Она взмахнула хвостом и заблеяла, но сразу же успокоилась, и я приступил к делу. Ишмаэль завороженно наблюдал за тем, как ведерко наполняется молоком.
– Вы его пьете? – спросил он.
