– Сегодня был его первый день, – осторожно подтвердил я.
– Мне звонила мисс Лили. Она, как ты знаешь, работает в школе. Поверить не могу, что ты отдал его в школу.
– А что мне оставалось делать?
– Неправильно это, Хен!
– Что неправильно?
– Что ты знаешь о том, как заботиться о ребенке? Сколько всего я выслушала в бридж-клубе. После того, что сделал твой папа, после того, как Сара забеременела в нежном возрасте тринадцати лет будто какая-то подзаборная потаскуха, после того, как твоя мама смолчала и не вмешалась, а потом из-за этого убила себя… а теперь еще я должна слушать разговоры о том, как мой племянник-гомосексуалист и его так называемый друг растят в этом доме ребенка. Боже помилуй, я не знаю, куда катится этот мир.
Эта женщина так меня утомила, что я не знал, что сказать.
– Хотелось бы напомнить тебе, что я выросла в стенах этого самого дома, – сказала она. – Мой дорогой папа построил его своими собственными руками. Почему он отдал его твоей матери, я понятия не имею, но он бы перевернулся в гробу, если б он узнал, что вы творите. Мне задают вопросы в бридж-клубе. И в женском комитете. Да что там, даже в Абердине, когда я зашла в аптеку, доктор Моррис спросил меня, что происходит. Мало позора вы принесли нашей семье, да, Генри Гуд? Ты считаешь, это нормально – чтобы такой человек, как ты, растил ребенка в доме моего папочки? Ты считаешь, у меня нет права иметь свое мнение на этот счет? Если да, то ты глубоко заблуждаешься.
– Он мой племянник, – твердо ответил я. – Я пытаюсь поступить правильно.
– И давно Гуды стали поступать правильно? В воскресенье к нам на ужин придет пастор с женой. Что, по-твоему, я должна им сказать?
– Что хотите, то и скажите. К вам, тетя Ширли, это никакого отношения не имеет, так что какая вам разница?
– Какая мне разница? – повторила она возмущенно. – Своим образом жизни ты позоришь нашу семью, а мне должно быть без разницы? Ты в каком мире живешь? Может, католикам и плевать на подобного рода скандалы, но лично мне – нет.
Я ничего не сказал.
– Позволь напомнить, что если с тобой что-то случится, этот дом вернется ко мне и моей семье. Мой папочка, отдавая его твоей матери, выразил свою волю достаточно четко. Тебе нельзя его продавать, и когда вы все перестанете жить здесь, этот дом и вся собственность вернется к моей семье. Так что не надо рассказывать мне, будто все, что здесь происходит, не моего ума дело. Все, что касается этой семьи, – мое дело. Не забывай это. А еще не забывай, что по папиной линии я в родстве с судьей Хузером. Думаешь, такой человек, как он, доверит ребенка гомосексуалисту? Я уже сообщила ему, что мы с Гарольдом подумываем подать заявление на опеку, чтобы положить этому вздору конец. Думаешь, он откажет нам с Гарольдом и отдаст опеку над этим ребенком тебе?
– И что вы с ним сделаете? – спросил я.
– Что бы мы с ним не сделали, все будет лучше того, что творите с ним вы, и это чистая правда. Ребенок не должен расти в такой обстановке.
Она развернулась и зашагала обратно к машине.
Я зашел назад в дом.
– Она мне не нравится, – прошептал Ишмаэль, когда она вырулила на дорогу.
– Мне тоже, дружок.
Глава 49
Ко мне заходила мисс Стелла
– Как жизнь, Хен? – спросил шеф Калкинс.
– Нормально, – ответил я.
– Вижу, ты со своим маленьким помощником.
– Да, – сказал я, чувствуя себя неуютно.
Ишмаэль, который стоял рядом со мной, сразу замкнулся, словно ему видеть людей в униформе ему не понравилось.
Субботний фермерский рынок был в самом разгаре. Мы с Ишмаэлем заправляли раскладным столиком, которых здесь было с дюжину, и на нашем лежала груда стручковой фасоли, помидоры и коробочки со свежей клубникой. Шеф полиции Винегар-Бенда восхищенно оглядел наш товар.
– Мама обожает твою клубнику, – сообщил он доверительным тоном. – Может, отложишь пару коробочек для меня? Я при исполнении, так что сейчас купить ее не могу, но загляну после работы.
– Без проблем, – сказал я.
Он долго рассматривал меня каким-то оценивающим взглядом.
– Я так понимаю, новостей по-прежнему нет, – сказал я, чтобы заполнить молчание.
Он покосился на Ишмаэля.
– Как ветром сдуло, – проговорил он рассеянно. – Он пошел в школу?
– Вчера был его первый день.
– Как он справляется?
– Ничего, – сказал я.
– Ко мне заходила мисс Стелла, – приподняв бровь, выдал он.
– О.
– На твоем месте, Хен, я бы держал ухо востро.
– Почему это?
– Она сказала, что если я ничего не сделаю, то за дело возьмется она сама.
– Вот как?
– Ты понимаешь, о чем я.
К сожалению, я понимал.
– Я ответил ей, что нет такого закона, который запрещал бы дяде заботиться о племяннике, – продолжил он. – Но она, похоже, убеждена, что в свете обстоятельств суд может решить по-другому. Ты ведь… сам понимаешь. Я сказал ей, что, если она так считает, то у нее есть право им сообщить. Не знаю, стоит ли волноваться, но я подумал, что тебя надо предупредить.
– Они могут нам что-нибудь сделать?
Он невесело улыбнулся.
– Что это значит? – спросил я.
– Вы с Сэмом не единственная… такая… пара с ребенком. С учетом обстоятельств, я не считаю, что это имеет какое-либо значение, но ей будто шлея попала под хвост. Просто подумал, что тебе стоит знать. Иногда люди вбивают себе что-нибудь в голову и нипочем не хотят отступаться. Я полагаю, ты обнаружишь, что большинство в Бенде относится к вам толерантно, но кто-то, возможно, и нет. Главное, как я уже говорил, не давайте мне повода наведываться в ваш дом. Я, знаешь ли, не забыл прошлый раз.
Я вздохнул несколько тяжелее, чем собирался.
– Помидоры тоже выглядят ничего, – заметил он.
– Могу отложить вам и их, – сказал я.
– Пару фунтов?
– Конечно.
– Как дела, партнер? – обратился он к Ишмаэлю.
Ишмаэль опустил глаза и ничего не ответил.
– Ну, увидимся, – сказал шеф и ушел.
Глава 50
Мисс Ида высказывается
– Божечки, какая клубника! – провозгласила мисс Ида, остановившись напротив нашего столика. – Хен, ты такой садовод, прямо хоть в «Гринпис» тебя продавай.
– Клубника сегодня расходится быстро, – допустил я.
– Сезон ведь почти закончился, нет?
– Его можно продлить. Требует немного лишних усилий, но оно того стоит.
– У тебя своя секретная технология?
– Что-то вроде того.
– А у меня клубника никак не хочет расти. Положи-ка мне сегодня четыре коробочки. Сделаю домашнее мороженое для завтрашней церкви. Мне тебя, кстати, не хватало на службе. Ты, верно, думаешь, будто я не заметила, да? Вы с Сэмом, должно быть, заняты со своим новым другом.
Виновато улыбнувшись, я положил четыре коробочки ягод в пакет.
– Ты бываешь на автозаправке «Тексако»? – спросила она, бросив на меня острый, многозначительный взгляд.
– Да уже давненько не заезжал, – сказал я.
– Вот и правильно.
– Почему?
– Ну, Хен, не сочти за злословие, но нам такой народ в Бенде не нужен. Если ты понимаешь, о чем я.
– Прошу прощения?
– Я о «песчаных ниггерах».
– Мисс Ида, серьезно, вам не следует называть…
– Люди их сторонятся, Хен… вот, что я слышала. Оно и понятно. Лично я туда ни ногой. Всегда заправлялась и буду заправляться у Карла. Он и его мальчики, вот они обращаются с тобой по-настоящему хорошо.
– О.
– В том смысле, чего можно ждать от людей, которые рубят другим людям головы?
– Мистер Хасан – католик, – заметил я.
– Так он говорит. Как бы там ни было, от таких людей одни беды.
– Но он католик…
– Ты вспомни, что они сделали 11-го сентября. Направили самолеты в дома… это просто неслыханно! Если они так к нам относятся, то почему не уберутся домой? В свою Монголию, или Тимбукту, или откуда понаехали все эти террористы. Просто в голове не укладывается.
