– Бога ради, мама, мне двадцать лет.
– Я не стану преломлять хлеб с теми, кто пренебрегает учением Божьим, – объявил Поли. Он оттолкнул свою тарелку и встал. – Я не стану сидеть тут в присутствии гомосексуалистов, которые призывают на нашу страну Божий гнев. И я точно не стану сидеть тут и слушать их разговоры о воспитании невинного мальчика, которого они развратят всеми видами пороков и скверн. Бог знает, чему они собираются научить его или с ним сделать. Он невинный ребенок! Не удивлюсь, если они уже изнасиловали его.
Мой рот распахнулся и остался в таком положении.
Миссис Рейкстро испустила почти задумчивый вздох и снова взялась за бокал. Еда на ее тарелке так и осталась нетронутой.
Сэм поднялся на ноги и медленным шагом обошел стол.
У Поли округлились глаза.
– Выйдем? – совершенно нормальным голосом предложил Сэм.
– Отстань от меня!
Сэм поймал брата за руку.
– Прекрати! – приказал Поли.
Сэм оттащил его от стола. Поли вырвался, но Сэм успел схватить его за рубашку, и тогда Поли, потеряв равновесие, некрасиво и тяжело шлепнулся на блестящее дерево пола.
– Встань! – крикнул Сэм.
– Пап! – заорал Поли.
– Поднимай свою жирную задницу, – приказал Сэм. – Ты хотел мне что-то сказать? Говори! Я тебя так отделаю, мелкий вонючий говнюк, что ты на неделю сляжешь, и даже не думай, мать твою, что я не посмею.
– Мальчики! – несчастно воскликнула миссис Рейкстро. – Я не затем выпустила вас из утробы, чтобы вы постоянно ругались. Можем мы или нет в мой чертов праздник спокойно и мирно поужинать в этом чертовом доме? Гос-споди ты боже мой!
– Обязательно, мама, – ответил Сэм, – но сперва я вколочу в Поли столько Иисуса, что следующие пару лет он будет ссаться пассажами из Библии.
Поли, защищая руками лицо, съежился на полу.
Мистер Рейкстро встал на ноги, подошел к сыновьям.
– Пол, встань, – приказал он.
Сэм почтительно отступил.
– Видишь, папа, – сказал Поли, – он сумасшедший. Они все одинаковы… им лишь бы кому-нибудь навредить. А стоит их уличить в этом, бросаются в драку. Только на такое они и горазды.
– Сын, я попросил тебя встать.
Поли медленно поднялся на ноги.
– А теперь вон с моих глаз.
– Но папа!
– Не «папкай» мне.
– Не дай им себя запугать. Мы имеем право исповедовать свою рели…
– ПОЛ РЕЙКСТРО, Я СКАЗАЛ, ПОШЕЛ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! – закричал мистер Рейкстро так громко, так зло, что Ишмаэль, сидящий рядом со мной, весь съежился и прижался ко мне.
Ноздри Поли затрепетали, губы зашевелились, словно у него был миллион возражений. Однако, увидев в глазах отца убийственную решимость, он торопливо вышел из комнаты.
Сэм пошел было за ним, но мистер Рейкстро поймал его за руку.
– Просто пипец, – произнесла Присцилла, попивая свой сладкий чай и улыбаясь.
– Отец, если он еще раз назовет меня педофилом, – сказал Сэм, – я засажу свой член ему в задницу так глубоко, что он будет пользоваться ей вместо фары.
– Он невежда, сын, – мягко сказал мистер Рейкстро, возвращаясь к столу.
– Невежда… твою ж мать, – пробормотал Сэм.
– Выбирай, пожалуйста, выражения. Хен, Иши, извините нас, – сев, сказал мистер Рейкстро.
– Все нормально, – проговорил я, чувствуя, что должен что-то сказать.
– Нет, не нормально, – возразил мистер Рейкстро. – Мы все принадлежим церкви и знаем, что значит вера. Бывает, люди становятся несколько одержимыми. Но Поли… честно говоря, я беспокоюсь.
– В каком смысле? – удивленно спросила миссис Рейкстро. – Ему просто надо найти себе хорошую девушку. Вот увидишь, дорогой, он сразу угомонится.
– Он хочет бросить «Оле Мисс», перейти в Университет Боба Джонса и стать священником, – сказал мистер Рейкстро. – В Университет Боба Джонса! Ради степени по богословию или еще по какой чертовщине. Я хочу, чтобы мой сын получил образование, а не евангельское промывание мозгов. За такое я платить не собираюсь.
– Но он хочет стать священником, – возразила она.
– Тогда пускай платит за себя сам. Уверен, если бы Иисус разговаривал с людьми так, как Поли, то никакой церкви не было бы и в помине. Я воспитывал в своих детях уважение к церкви, ко всем церквям и ко всем людям. Я не учил их тому, чтобы они, сидя за моим столом, оскорбляли меня и говорили мне, что моя семья отправится в ад. Такого поведения я в своем доме не потерплю.
– Он, чтобы вы знали, гей, – проронила Присцилла.
– Он кто? – потрясенно воскликнула миссис Рейкстро.
– Маленький педик. Все это знают, – сказала Присцилла. – Думаешь, хоть одна из моих подруг захочет пригласить его на свидание? Я тебя умоляю!
– Твой брат не гомосексуалист, – твердо произнесла миссис Рейкстро.
– Сэм-то гей, – возразила она.
– И одного такого нам в семье более, чем достаточно, благодарю.
– Спасибо, мама, – сказал Сэм.
– Ну если это правда, – сказала она.
– Сэм, Хен, я считаю, вы поступаете правильно, – сказал мистер Рейкстро. – Принять этого мальчика… ему нужен дом, и я уверен, с вами он его обретет. Он будет мне вроде как внуком.
Сэм нахмурился, словно не мог поверить в то, что услышал.
– После всего, через что он прошел по вине своей матери, я знаю, вы, парни, справитесь на отлично. Вообще, оно может пойти вам на пользу. Ребенок в доме… с его появлением все меняется. Начинаешь смотреть на вещи иначе. Трезвее. Просто любите его, и все будет в порядке.
– Что ж… спасибо, – несколько недоверчиво произнес Сэм.
Миссис Рейкстро, судя по виду, было не по себе от перспективы заиметь еще одного цепляющегося за завязки ее передника внука.
– Он же не их ребенок, – заметила Мэри Бет.
– По рождению нет, – сказал мистер Рейкстро. – Но в какой-то момент они могут усыновить его. Все дети заслуживают иметь дом и семью.
– А Сэм ну прямо-таки прирожденный отец, – с усмешкой произнесла Мэри Бет.
– У тебя возражения? – спросил Сэм.
– Я просто сказала.
– Если я захочу стать отцом, то стану. Это не высшая математика.
– Ребята, вам же теперь, наверное, придется ходить одетыми, – заметила она. – Так когда вы разошлете открытки о рождении малыша?
– Мэри Бет, пожалуйста, прекрати, – пробормотала миссис Рейкстро.
– Просто я никогда не представляла Сэмми в роли отца, вот и все. Он хоть подгузники-то умеет менять?
– Ему семь, а не год,– огрызнулся Сэм.
– Вы бы перестали говорить о нем так, словно он не сидит вместе с нами, – сказал мистер Рейкстро. – Иши, ты как, готов к школе?
Ишмаэль, похоже, не знал, что ответить, и как воспринимать этих людей со всеми их криками, спорами, взрослыми разговорами.
– Он очень тихий, да? – произнесла в наступившей тишине миссис Рейкстро. – Сэм, не передашь мне салат? Попробую чуть-чуть поклевать. Не знаю, куда подевался мой аппетит.
Глава 39
Собирая прошлое
По пути в Абердин погода испортилась. Небо заволокли большие, сердитые тучи, которые медленно ползли на восток. Но они и вполовину не волновали меня настолько, как штормовые тучи у Ишмаэля в глазах. Он сидел между нами, напрягшись всем телом и сжав губы в мрачную линию. Его настроение было заметно подавленным.
Ларри с Присциллой, сидевшие сзади, не прекращали дурацкую братско-сестринскую трескотню.
Наконец Сэм припарковался у входа. Пока мы шли к двери, Ишмаэль молча держал меня за руку.
– Ну и дыра, – сказала Присцилла и, наморщив нос, оглядела разгромленную прихожую.
Ишмаэль повернулся ко мне, обхватил меня руками за талию и уткнулся лицом мне в живот, словно не хотел все это видеть, не хотел заходить.
Присцилла, взглянув на меня, нахмурила брови над своими готическими глазами. Она словно вдруг осознала, что в мире есть настоящая темнота – нисколько не привлекательная и ни капли не модная.
– Итак, что нам делать? – спросил Ларри, натягивая большие резиновые перчатки вроде тех, в которых моют посуду. Меня удивило, что он согласился помочь.
