Взявшись за ручку дверцы, я потянула её на себя, подмечая, что грозовые облака, закрывшие собой яркую ночь, переливались цепями молчаливых молний. Наверняка скоро пойдет сильный дождь столь редкий и долгожданный в данных местах.

Увидев в темноте два сверкнувших глаза, я еле сдержала не то крик, не то писк, дернув на себя дверь изо всей силы. Зверь? Нет. Чья-то рука схватилась за косяк, и, вместо того, чтобы закрыться внутри, я ударила дверью по этой самой руке, да так сильно, что дверь отпрыгнула в сторону. В похвалу себе же я заметила, что стала реагировать на все гораздо быстрее, иначе объяснить свой стремительный побег из спальни я не могла. И все же до выхода я не добежала. Та самая рука схватила меня за запястье, и я уже было открыла рот, чтобы закричать, но…

— Эолин! Это я…

Медленно обернувшись, я так и застыла с открытым ртом, не веря своим глазам. Наверное, я все-таки уснула, и теперь мне это снится. Ущипнув за кожу сначала себя, а затем и чужую руку, я услышала добрый родной смех.

— Не спишь, не спишь, Эолин. Прости, что оставил тебя…

Я с силой прижалась к груди Альфинура, зажмуривая глаза и вдыхая запах паленой травы и свежих яблок. Он крепко обнял меня в ответ, упираясь своей щекой на мою голову. Так тепло…Так хорошо…

— Где ты был…

— Эолин, послушай меня. Вам сейчас же всем срочно нужно уходить отсюда.

Подняв голову, я с недоумением посмотрела в лицо своего мужа.

— С тобой?

Он с силой закусил губу и отрицательно покачал головой.

— Если я пойду с тобой, то предам отца. Если заберу тебя, то подвергну большой опасности. Я разрываюсь на части, потому что не хочу войны и потому что не хочу оставлять тебя…Никому не хочу оставлять…Я так люблю тебя…

— Тогда почему ты опять уходишь, Альфинур?! — из глаз потекли слезы, и мужчина сник окончательно. Да, у тебя есть причина, у тебя тоже есть семья, но да, я эгоистка! Я не хочу, чтобы ты уходил, не хочу, чтобы ты просто исчезал из поля зрения! Сердце болит, а ты вновь вот так запросто собираешься оставить меня. Меня и…

— Альфинур, я бе…

Вдали сверкнула яркая молния, пронзив небеса своим светом. Отпустив меня из объятий, Альфинур быстро рванул к шкафам, доставая оттуда одежду, обувь и начиная сметать в мешок все, что казалось ему ценным.

— Я не знаю наверняка, как связаны орлы и Императрица, но Эолин, — он обернулся и обеспокоенно осмотрел меня с головы до ног, задерживая взгляд на узорах на руке, — не подходи к Императрице, слышишь? Ни к своей матери, ни к Рубиновой, слышишь? Пообещай!

— Но куда мне тогда…

Вдалеке опять прогромыхало. Натянув мне на голову поверх сорочки какое-то платье и всунув в ладони мешок с неизвестно чем, Альфинур взял меня на руки, выбегая на балкон. На улице уже носились проснувшиеся люди и стражи, несмотря на то, что в самой деревне было тихо и мирно, однако…Вдалеке, там, где, казалось, был горизонт, бушевал пожар. В эпицентр этого пламени изредка попадали сверкающие молнии, кружащиеся в грозовых облаках. Так далеко, и в то же время так близко. Это не наша война. Но она не пройдет бесследно для нас.

— Ориас и Барбатос уже ждут тебя на выходе из деревни. Бегите в Северную Империю, договорились? — на серьезном лице возникла приободряющая улыбка, на которую я отреагировала злым взглядом. Видимо, судьба сулит мне узнавать все самой последней. Почему бежать? Почему именно в Северную Империю? Не сказала бы, что против, однако…Это ведь равнозначно предательству Центральной Империи!

Альфинур расправил огромное крыло, компенсируя второе призванной огненной магией, характерной для фениксов. Один взмах, и ветер стремительно врезается в лицо и волосы, обдает холодным ночным потоком, пронзающим кожу до мурашек. Я крепко зажмурила глаза, прижавшись к груди оборотня. Страшно и тепло. Ужасающе и уютно. Я совсем ничего не понимала. Стоило мне смириться с мыслью об отце, как мне говорят избегать Иараль. Да, она виновата в смерти моих родных, но она сохранила мою жизнь, совершив тем самым фатальную ошибку. Она узнала о том, что мне стало все известно, и решила избавиться от теперь мешающего фактора? Значит, остается лишь бежать…В чужую Империю с ребенком под сердцем, не зная, что стало с другими мужьями? Я обещала себе стать сильной, обещала смотреть на все уверенно и твердо, но мне опять страшно. Так страшно, что хочется не бежать, а заснуть и больше не проснуться. Императрице на радость. Себе на успокоение.

Опустившись на землю, Альфинур не ослабил хватку, продолжив нести меня в руках. Он не врал. Он действительно не хотел расставаться, хотел, как и я, подольше насладиться теплом, идущим от тел. А когда мои ноги, наконец, коснулись земли, я увидела его печальный взгляд. Раньше война была для меня лишь словом. Теперь это то, что я ненавижу всем своим сердцем. За смерть. За разлуку.

— От Чатритана до Чайраля верхом на конях дня два. Оттуда до границы еще день пути. Прошу, будьте осторожны, — произнес Альфинур, смотря мне через плечо. Я обернулась. Три лошади. Только самые необходимые вещи. Ориас и Барбатос в полной экипировке.

— Кто бы подумать мог, — маар подошел ко мне, взяв из рук мешок, — что орлы — зачинщики войны. Устроить бойню из-за одного артефакта.

— Я помогу отцу вернуть артефакт, а затем сразу же вернусь к тебе!

— Нужно торопиться, — Барбатос подвел ко мне мою лошадь. — Если орлы заметят нас, то мы не сможем уйти спокойно.

— Верно, — Альфинур грустно улыбнулся напоследок, поворачиваясь в сторону, где бушевал пожар. — Будьте осторожны, прошу…

— Сам хоть не помри, — вскочив в седло, Ориас поморщился. Его нога до сих пор так и не зажила.

— Госпожа, нам пора…

— Да, но… — я еще раз обернулась на Альфинура. Я должна ему сказать, он должен знать, но ком в горле встал. Не могу ни слова выдавить…Достав из мешка набор для писем, я дрожащей рукой нацарапала пером на бумаге то, что с радостью хотела бы сказать сама, а после молча протянула её мужу, целуя того в щеку.

Ударив по бокам лошадей, мы рысью отправились в путь. В долгий путь, который я запомню на всю жизнь. В путь, что сведет меня с новыми людьми, что покажет правду этой жизни, что закалит мой характер во веки веков. В путь, который подарит мне несколько новых дней рождений. В путь, что начался со слов «У нас будет ребенок» и с счастливого взгляда, подаренного мне вслед той полыхающей ночью…

Из воспоминаний хозяйки дома

Стара я уже стала, болят колени, да спина не разгибается, хожу яки знак вопросительный, но память у меня хорошая. Нечасто ко мне гости захаживают, деревня-то у границы самой с Империей Центральной, да и глушь, чего уж греха таить. А тут с месяц назад в дверцу постучали, на ночлег попросились. Да так на месяцок у меня и остались. Не хотела я их оставлять, муторно с богачами возиться, что из Харрана бежали, да они уж просили сердечно и оплатили щедро. Девку-то мне жалко стало. Бледная, яки смерть сама, и вдобавок брюхатая. Рядом два бугая — мужья, как она их назвала мне. Красноволосый, правда, соврать не смог, раскраснелся там, став цветом своего хвоста, и замолк дня на два. Второй, однако, и правда муженьком оказался. Хмурый тип, здоровый, да только хромой. Видала я ногу его: кусанули его так, что в месте раны углубление образовалось, так уж кожа стянулась. Девка-то и не глупой оказалась, поняла, что с одним муженьком хромым безопасности не видать, да через неделю обвенчалась в церквушке местной с оборотнем. И молодец, теперь уж точно не сбежит, а ей защита дополнительная. Оборотень тот, впрочем, сбегать и не собирался. Вижу я, что люба она ему.

Два мужика в доме работящих мне с огородом да с животиной здорово подмогли, а вот девка неумехой оказалась. Ни убрать нормально не могла, ни дырку зашить, ни каши сварить. Как стирать в реке начала, так все ладони мозолями покрылись. Прялку увидала, ладу ей дать не могла. У самой-то платье из шелка было, но ткань порвалась знатно, поэтому пришлось ей простецкое грубое пошить. Щи мои пустые только с пинка ела, корчила лицо. Видно, что не из простых. Не пальцем деланная. Но жалко её все же было. Видала я в бане у нее на руке метку черную. Демонское отродье, таких из Харрана быстро гонят. Как она до тех пор там вообще жила?