— Ваше императорское высочество, позвольте мне представить вам двух талантливых учеников великого повара Джиали, — пока Цейхан говорила, я улыбалась. Джиали некоторое время работал на мою маму, и я знала о его великолепных навыках, что были известны на всю Империю. Удивлена, что он решил взять к себе учеников! Что более удивительно, редкость — увидеть среди поваров девушку.

— Позвольте представить. Это Айе Ли Орэль. Лагман под номером четыре.

Девушка сложила перед собой руки, её лицо оставалось серьезным, несмотря на то, что она прошла этот тур. У неё были нежные розовые волосы, завязанные в тугой пучок, и красивые глаза, которые будто переливались всеми цветами радуги. Маленький вздернутый носик, сжатые в напряжении губы, а еще милые веснушки. Уже по столь необычной внешности становилось понятно, что это оборотни из опалового клана! Думаю, они превращаются в кого-то из птиц…

— И шестое блюдо было представлено Альфинуром Ли Орэлем.

Я медленно перевела взгляд на того, кто смог создать настоящий шедевр. Сомнений в том, что передо мной двойняшки, не было. Золотисто-розовые, короткие и растрепанные волосы, а на конце передней пряди, что была несколько длиннее других, висели опаловые бусины. Удивительные глаза, обрамленные черными ресницами, немного курносый нос и обворожительная, искренняя и располагающая к себе улыбка. Я даже не удержалась и улыбнулась в ответ, настолько радостным был стоящий передо мной парень. Веснушек у него не было, телосложения он был обычного, даже не спортивного, но белоснежный костюм повара смотрелся на нем прекрасно.

— Ваше Императорское Высочество! — Айе неожиданно громко назвала мой статус и поклонилась так резко, что даже стоящая рядом со мной Цейхан невольно вздрогнула. — Простите мне мою грубость! Но прошу, будьте так добры, скажите, чье блюдо лучше!

Я посмотрела сначала на девушку, затем на её брата, тот почему-то выглядел виноватым. Соперничают, пытаясь достигнуть мастерства? Очень похвально! Однако, думаю, Айе одна из тех, кто, добиваясь всего своим кропотливым трудом, тяжело принимает неудачи, а мой выбор был сделан в тот момент, когда я попробовала все супы. Их готовка прекрасна, но подходы к ней различны. Альфинур наслаждается процессом, экспериментирует, и, думается мне, способен придумать все на ходу. Его сестра приверженец стабильности и четкости, полученной от предков.

— Айе Ли Орэль, я отвечу честно, ведь отныне вы работаете у меня, и я бы желала, чтобы вы оба совершенствовались дальше, но…Из двух этих лагманов я отдам предпочтение шестому, — я посмотрела на парня, что по возрасту был моим ровесником, — думаю, если ты попробуешь его сама, то все поймешь.

Я встала с кресла, и все вновь поклонились. Девушка крепко сжимала кулаки, и я почувствовала себя не справедливым судьей, а каким-то обвинителем. Но, ведь я хочу, чтобы все было честно…

— Мы благодарим вас за то, что вы дали нам такой шанс! — Альфинур сделал шаг вперед. — Честно признаться, я хотел готовить для вас с детства! — он лучезарно улыбнулся, и кончики его ушей покраснели.

— Надо же! Мне действительно приятно это слышать! — видимо, когда господин Джиали готовил блюда моей маме, он взял к себе в ученики этих двойняшек.

— Позвольте в честь благодарности подарить вам это. Мастер Джиали очень любил подобные творения и научил нас им.

С этими словами покрасневший Альфинур протянул мне цветок — белую астру — стебель которого был аккуратно прикрыт салфеткой. Это же знаменитые сладости из карамели! Они выглядят, как настоящие цветы, настоящие съедобные цветы! Я вновь улыбнулась и искренне поблагодарила новых поваров, вернувшись в свой кабинет.

Джиали умел делать из карамели абсолютно все! Моя мама всегда любила, когда он делал для нее розы. Почему же тогда белая астра? Впрочем, какая разница. Я осталась очень довольной, и даже Валефор не испортит теперь мне настроения.

Маары — одна из рас, населяющих этот мир. Тысячи лет назад их существование было под угрозой исчезновения, и до Первой Расовой войны этот народ можно было встретить только в рассказах и книгах. Дело было в том, что в те далекие временны мааров использовали подобно ценным рабам, что обладали огромной физической силой и магическим зрением. Они были высокими, могли видеть людские ауры и смотрели на мир совсем иначе, нежели все остальные расы. История умалчивает о том, как таких силачей заковали в цепи и превратили в рабов, но во время войны тогдашняя Императрица Александритового Клана взяла себе в мужья одного из выживших мааров, чтобы привлечь этот народ на свою сторону, пообещав им свободу. Почему я вспомнила это? Потому что сейчас самыми лучшими художниками являются именно маары, отражающие в своих картинах то, что больше никто не видит. Забавно видеть этих здоровяков за мольбертом, и неделю назад я с трудом сдерживала улыбку, когда с нас с Валефором срисовывали портрет. Странная традиция, но не мне нарушать её. Любая знатная госпожа должна иметь все шесть портретов со своими мужьями. И уже сегодня на втором этаже на длинной стене появилась первая картина, заключенная в раму из изумрудов и опалов.

Я осторожно дотронулась пальцами до холста, от которого все еще пахло красками. По размерам эта картина была метра три в высоту и два в ширину. Удивительно, как на таком огромном полотне художник изобразил все детали. До ужаса кропотливая работа, выполненная в довольно темных тонах. Маары работали так, словно ловили один-единственный момент, описывающий отношения пары, так, словно, смотря на картину, можно было почувствовать дующий в тот момент ветер и вдохнуть духи прошедшей мимо служанки. Признаться честно, я с нетерпением ждала этой картины, и сейчас, смотря на результат, я не могла сопоставить ожидаемое с реальным.

На этом портрете я сидела на темно-красном кресле, сложив на коленях руки с многочисленными кольцами. Помню, как сейчас, что в тот день я долго выбирала между двумя почти одинаковыми платьями, пока младшая сестра не сделала выбор за меня. Это было закрытое платье изумрудного цвета с кружевными манжетами и выполненным им под стать «горлом». Дорогая ткань была расшита золотыми нитями, а на моих согнутых локтях покоилась упавшая с плеч темная шелковая накидка, струящаяся по земле прямо к ногам Валефора. Тот выглядел так, каким я видела его в день объявления помолвки: весь в черном, с высоким воротником и белоснежными волнистыми прядями, лежащими на его широкой груди. Мое лицо выглядело спокойным лишь издалека — при приближении можно было разглядеть едва заметное напряжение, которое маар сумел передать. Валефор стоял рядом с креслом, положив руку на его спинку. Сейчас я заметила, что пальцами он касался моих волос, заплетенных в сложную косу, перекинутую через плечо и украшенную драгоценными камнями. Но больше всего меня поразило его лицо. На картине взгляд Валефора был опущен, и смотрел он на меня. Заботливо, сочувственно, внимательно. Неужели именно так это увидел художник? Мне казалось, что позирующий рядом со мной муж выглядел раздраженным и уставшим…Неужели, в какой-то момент Валефор действительно смотрел на меня…вот так?

Интересно, что он подумает, глядя на этот портрет…Впрочем, мне-то какая разница. Сейчас у него полно дел, и, если того не потребую я, сам ко мне просто так он не подойдет. Изначально, я думала о том, что ему нелегко быть первым мужем той, что была до трясучки влюблена в его младшего брата, но после всего произошедшего…Он словно не знает, как себя вести. То почтителен и вежлив, то прыскает сарказмом и издевками. Безусловно, это в его духе. Вот только, как мне тогда стоит вести себя с ним? С тех пор мне больно вспоминать о Табрисе, но я невольно раз за разом ловлю себя на мысли «А что было бы, если бы я все-таки вышла замуж за Табриса?». Была бы я счастлива? Слова о запасном варианте слишком сильно ужалили в сердце. Думаю, мне стоит поговорить с Валефором и показать ему, что мы хотя бы можем стать союзниками.