Едва поспеваю за разогнавшимся Димкой, причитая ему в след, спускаясь по лестнице:

— А без коронного выступления перед моим отцом ты обойтись не мог? О чем вы вообще с ним говорили?

— Кусь, — останавливается, едва не в поклоне распахивая передо мной дверь, — Есть такие проблемы, о решении которых твоя милая головка даже не должна задумываться, если их может решить кто-то другой. Всё будет ровно. Расслабься. Снегопад то какой, — меняет тему, без заметного перехода. — Судя по всему, до стола вовремя нам уже не добраться. Надо хоть шампанского успеть прикупить, да откупорить к нужному времени. И с чего тебе не понравилось мое обращение, а? Или тебе больше по вкусу интерпретация " любовь всей моей жизни"..? Пойдем в магазин, пока время есть, — выводит менее эмоционально. Стирая из тона былую фривольность.

— Спасибо, — роняю тихо. Практически моментально оказываясь прижатой к нему. Не в плотную. Скорее даже, излишне плотно взятой под руку. Или приобнятой, так что и продохнешь то с трудом, не говоря уже о свободном передвижении.

— С сегодняшнего дня я принимаю от тебя благодарность исключительно в виде поцелуев.

— Дим, мы это… — начинаю кривясь.

— Обсуждали, конечно, поэтому поводов для благодарности у тебя будет полно. Уж не беспокойся. И время я тебе дам. Чтоб уж благодарила от чистого сердца. Ты же не дура, Кусь, сама отлично понимаешь, что вернётся твой "идеальный", ну побарахтаешься ты с ним месяц — два, пока не настигнет разочарование от внезапно вылезающих несоответствий твоим ожиданиям и спадут розовые очки с прогрессирующим увеличением косяков с его стороны. А я у тебя как на ладони. И больше чем есть, уже наврятли напортачу.

Магазин появляется в зоне видимости раньше, чем я успеваю что — то ответить и довольный Верховцев спешит хоть немного облегчить свою карту, запасаясь дорогим алкоголем и сопутствующими сладостями, годящимися на закуску. Выходит, вскрывая на пороге одну из бутылок. Торжественно провозглашая:

— Пятнадцатиминутная готовность! Чёрт, Кусь, это самый сумасбродный новый год в моей жизни! А я считал, что фантазией не обделён и минувшие не превзойти, даже не повторить в лучшем то случае… Каток! — указывает на самодельную хоккейную коробку, вход на территорию которой доступен всем желающим, так как ограждения не имеют заметных замков. — Пошли, — увлекает смеясь. Притыкая набитый пакет в сугроб по пути, вытаскивает меня на лёд, покрытый слоем скользкого снега. При этом пытаясь удержать равновесие и не разбить в худшем случае, или же просто не расплескать,

зажатую в руке бутылку.

— Желание уже можно загадывать? — уточняет серьезно, вглядываясь в циферблат часов, моментально покрывающийся слоем влажного снега. Забалтывает дурацкими фразочками, слушая которые, впервые за изнемождающий день я невольно начинаю смеяться. Держась за него. Словно за опору, спасающую от неминуемого падения.

— Можно я тебя поцелую? — уточняет, излишне серьёзно. Пристально глядя в глаза. А в его сейчас мерцают отблески гирлянд, меняющих цвета и режимы с разнообразной скоростью. Поджимая губы, теряюсь над правильностью ответа. Машинально прикрываю глаза от едва заметного прикосновения к своим губам. Прерывающегося ещё не начавшись от резкого выкрика

" Ура!", где-то поблизости. И рингтона моего телефона, ожившего так во время.

— И жили они долго и счастливо, — выдает зло Верховцев. — Помяни моё слово, — выдыхает в мои приоткрытые губы, — Стоит ему приехать — твоя любовь испариться будто и не было. В то время, как тебя ко мне тянет. И я всегда здесь. Рядом.

— Извини, — отступаю назад, нажимая кнопку ответа. Поскальзываюсь, едва не падая. Оказываясь подхваченная крепкой рукой, прижимающей к плотной груди, чтобы удержать обоюдное равновесие. Макс, с весёлыми нотками в голосе произносит новогоднее поздравление, а я, с виноватой улыбкой, невольно поднимаю глаза на того, кто сцепив зубы слушает обращение, предназначенное лишь мне. Незначительно мотаю головой, прося взглядом не влезать в этот диалог. Понемногу отстраняюсь, обретая способность самостоятельно стоять. Продвигаясь в сторону бортика, робко поддерживая заданную собеседником тему. Невольно ощущая вину за то, что единственным моим желанием сейчас, всё также является видеть того единственного, пусть и не настолько уж идеального… на месте Димки…

Путь назад занимает порядочно времени. За которое мы успеваем не только поругаться по этому поводу, но и помириться, закидав друг друга комками липкого снега. Пересекая порог родительской квартиры практически на сквозь мокрые и с дурацкими, не сползающими с губ улыбками. Открывая очередную бутылку шампанского и усаживаясь, наконец- таки праздновать за обновленный праздничный стол.

Спать мы улеглись глубоко за полночь. Димка, помогая убрать от застолья зал, получил в распоряжение диван, расположенный там же, а меня до порога спальни деловито провожала мама. С трудом правда верится в то, что она боялась будто бы я заночую с ним в одной комнате… Наблюдая наше общение со стороны, такая версия на ум наврятли приходит… Но её фраза, оброненная между делом, точно напутствие, (ещё долго не давала мне покоя):

— Знаешь, дочь, самые крепкие браки возникают как раз на основе дружбы и уважения, а никак не по сжигающей страсти или пронизывающей любви. Когда она умирает, то выжигает своими остатками сердце. Взаимоуважение, в противовес, исцеляет, рубцуя раны…

Димка отчалил на следующий день. Провожаемый мамой, словно дорогой гость, для которого двери нашего дома навсегда остаются открыты. Следом за этим позвонил папа. С просьбой встретиться в кафе, располагающимся напротив. Объясняя своё желание поговорить "наедине" неготовностью к ведению конструктивного диалога в присутствии мамы. Это был сложный разговор. И, в тоже время, один из легчайших с ним. Пожалуй даже единственный из тех, в котором открыто звучало моё мнение… Как это удалось устроить Димке? За ничтожный временной срок найти слова или иные рычаги " давления" на папу… Заставить его молчаливо выслушать мою позицию и, едва ли, не благословить на выбранный путь… Ладно, это я уже порядком утрирую, но расстались мы мирно, и на последующие вопросы Макса и попытке выстроить стратегию на темы " что я буду делать с отцом?" " Как подготавливать к вскоре откроющейся правде?"… У меня не было ни ответов, ни предложений. За меня это всё сделал некто-то другой. Тот, о ком я старалась молчать, а между тем он основательно старался занять приличную нишу в моей жизни.

Случается так, если слишком сильно ждёшь какого-то события в жизни, настигает ощущение будто время застопорилось на месте и момент никогда не наступит… Димка, в знак издевательства над моей одержимостью, преподнес в подарок отрывной календарь. И теперь, словно выполняя магический ритуал, каждое утро я начинала с неизменного действия- тщательного уничтожения чёрно-белого листка, символизирующего собой дату минувшего дня.

Я ждала наступления февраля. Вернее его середины. Да, только, временной интервал растянулся на более длительный срок и, вот, хлюпая подошвами ботинок по вездесущим лужам, я уже встречала весну.

Макс звонил ежедневно. Отогревая вниманием. Делясь впечатлениями и успехами в сборах. Затягивая долгими разговорами. Не единожды оповещая о дате прилёта. Приставал с уточнениями моих планов на грядущие за ним дни. Точнее дне. Тот что пугал своим наступлением и одновременно, жаждой переступить незримый рубеж. Перейти за черту, открывающую " власть", а также полную ответственность за все происходящее в моей жизни. День, обещающий стать непохожим на все предыдущие. День моего совершеннолетия.

Возвращение Макса приходилось на дату, на два дня предшествующую мой день рождения. И это давало,(хотя к чему я вру?), вселяло надежду на то, что мы проведем его вместе. И всё — равно не так… Внутри я вопила от желания провести этот день рядом с ним! Без излишеств, в виде, пусть и незначительного, но торжества. О чём, кстати, успела предупредить родителей. Против банального чаепития с тортиком не была против, но более… Я собиралась провести день вне дома. С ним. Насладиться желаемым общением. И не только. Вдоль. Утолить свою жажду. Восполнить дефицит присутствия в жизни одного, единственного и столь любимого человека. Впитать его. Тактильно… По телу пробегает волна дрожи освещая воспоминания о его поцелуях. Обжигающих и, одновременно, аккуратных. Нескончаемо нежных. Незабываемых…