Превозмогая ужас, я подкрался к краю и, задержав дыхание, как при стрельбе, выглянул: ничего, кроме гадкой плоскости дома, отвесной до омерзения, с прямыми линиями подоконников и козырьков окон.

Я на цыпочках пошёл к следующей стене.

От адреналина мир сверкал искрами.

Там тоже ничего угрожающего.

Не знаю, что я ожидал увидеть, но на углу третьей и четвёртой стены послышался лязг, слабый-слабый.

Там, откуда почудились непонятные звуки, на первый взгляд ничего особенного не было, кроме нескольких верёвок, переброшенных через край, но когда я заглянул за бортик, то вскрикнул от неожиданности — в переплетении карабинов и канатов висел человек.

— Э-э-э? — у меня не нашлось подходящих слов.

Он поднял голову, после чего я смог определить, что это девушка. Её длинные чёрные волосы слиплись и спутались, и не мудрено было в начале не разобрать, кто это.

— Помогите, — хрипло прошептала она, а из карих глаз потекли слёзы.

Я пресёк приступ паники и порыв схватить одну из частей каната и потянуть на себя, если бы всё было так просто, она бы сама давно выбралась.

Вдруг это ловушка? — мелькнула страшная мысль.

Я немого отстранился, чтобы прогнать страх. Куда там: ужас давил пуще прежнего, приходилось даже говорить шёпотом. Припомнилась наша драка с Олегом, но я прогнал все мысли из головы и сосредоточился на данной ситуации.

— Как, — спросил я, — как я могу помочь?

Она всхлипнула.

Нас разделяло сантиметров шестьдесят, при желании я мог бы до неё дотянуться, но одной рукой я бы её не удержал, незачем льстить себе, когда речь идёт о жизни и смерти. Я встал на колени, перегнулся через бортик, осознавая, что ноги — единственное, что удержит от падения, зато теперь я мог ухватить девушку обеими руками.

Следовало осмотреть верёвку, следовало понять, что случилось. Неужели если она провисела здесь какое-то время, то не потерпит ещё?

Поздно.

Что-то подсказывало, что поздно.

Интуиция? Чутьё?

Я встал, скинул куртку, сделал несколько глубоких вдохов, хотя смешно сказать, дрожь животного ужаса гнала меня прочь, заполняя не просто пространство, а саму суть бытия, света, моего тела.

Вернувшись в прежнее положение, я вытянулся, подсунул ладони под руки девушки, вытянулся ещё немного, сомкнул их замком у неё на спине и потихоньку потащил вверх. Помощи от попавшей в беду ждать не приходилось, наши лица оказались очень близко, и я отметил её ярко-бледные скулы, вероятно, обмороженные, бедная провисела здесь не меньше часа. Сантиметр за сантиметром я поднял тело.

Её голова свалилась мне на плечо: потеряла сознание?

Начиналось самое трудное, перетащить её через угол.

Без подробностей скажу: я её вытащил, но даже вспоминать не хочу, насколько был близок к тому, чтобы отпустить и потерять.

Когда дело было сделано, я лёг навзничь, трясущимися руками нащупал в боковом кармане сигареты, но, зажав сигарету в губах, не нашёл спичек, чертыхнулся, выбросил сигарету, поднял девушку на руки и понёс с крыши. Верёвки громыхали пряжками и карабинами, волочась за нами. Я всё невольно ждал, когда сзади дёрнет заякоренным концом страховочного троса, тогда пришлось бы распутывать это безобразие. Однако мои ожидания не оправдались.

Попасть обратно в квартиру я не мог, так что позвонил соседям.

— Это сосед, — устало отозвался я на шум за дверью.

Не открыли.

За другой дверью вообще никто не отреагировал на звонок, но за спиной уже открывалась дверь, соседка, видимо, наблюдала в глазок и, узнав меня, открыла.

— Заноси её сюда, — вымолвила она, отходя в сторону.

— Позвоните в скорую.

— Да.

Соседка исчезла на кухне, после паузы вернулась с бутылкой водки и аптечкой:

— Должны приехать, выпейте, не повредит, — она зажгла свет в комнате, нагнулась над девушкой, — её надо раздеть.

Я понял, что события приняли собственный ход, выпил и заторопился прочь:

— Я вообще-то уезжал, когда…

— Таня? — соседка меня не слышала, послышался запах нашатыря. Таня, видимо так звали девушку, дёрнулась, пришла в себя.

— Вы её знаете? — удивился я.

— Да, она студентка из альпсекции, они чистят крыши, подрабатывают.

— Идиоты! — возмутился я.

Девушка приняла полусидящую позу, облокотившись о диван, осоловевшим невразумительным взглядом обвела комнату.

Мною овладела ярость.

— Дура! Такими вещами надо парами заниматься!

Спасённая мало понимала, что я говорю, так что я расслабился, сосчитал до десяти, встал, подождал пока соседка обернётся, и попрощался:

— Мне на вокзал.

— Но…

— Прощайте.

Я оставил квартиру, вернулся на крышу, отыскал куртку и пустился по лестнице вниз. Только через пару пролётов я ощутил в руке бутыль с водкой, оставалось полтора стакана.

Выпив глоток за глотком, сдерживая приступы тошноты, я бросил её на кафельный пол, вроде она разбилась, как и ощущение беды.

Вышел из подъезда и, хмелея, побрёл ловить машину.

Виктор не встретил меня на вокзале.

Не позвонил, когда я оказался дома, чего я только и ждал, честно говоря. Тогда я потерял терпение и позвонил Виктору:

— Как дела? — спросил он.

— Я вернулся!

— А ты уезжал? — поинтересовался Виктор в ответ.

— А ты не знал, — саркастически возразил я.

Так бы мы и перебрасывались бы непонятными намёками, но я говорил не с обычным человеком, а с Виктором, поэтому тот сразу взял быка за рога.

— Я чувствую недопонимание, — спокойно отозвался Виктор.

— Как ты можешь говорить так беспечно! Я после твоего звонка…

— Когда? — перебил Виктор.

— Когда ты мне звонил в Ленинград? — изумлению моему не было придела.

— Никогда не звонил, но уверен, надо поговорить. Я буду ждать тебя у себя через два часа.

— Да, кто ты такой чтобы после этого всего назначать мне встречу? — возмутился я, — сам приезжай ко мне через два часа.

— Какая разница, — безмятежно отозвался Виктор, — хорошо, приеду я.

Он даже не обиделся.

Я уселся в кресло, но желанного покоя не ощутил.

Как это нелепо! Заставить меня вернуться в Москву, но вдруг не встретить на вокзале, ну, хорошо… Но теперь, когда я позвонил, говорить со мной опять, как будто ничего не случилось, и снова напрашиваться на встречу. Он даже не поддался на провокацию! А должен был бы. Мы никогда такого тона не позволяли по отношению к друг другу. Обидеться должен был бы любой из нас. Значит, Виктор считает ситуацию ценнее собственного достоинства. Значит, эта встреча нужна ему.

Тогда какого чёрта он не встретил меня на вокзале!

Я сдаюсь: от меня ничего не зависит.

Остаётся ждать Виктора в надежде на разъяснение.

Появились беспокойство и досада, потому что я понял, что возбуждён, неадекватен, рассержен, а Виктор, как всегда был прав: действительно, если бы я к нему поехал, то развеялся бы, а не томился бы бессмысленным гаданием.

Я набрал его номер, чтобы переиграть ситуацию, но никто не взял трубки.

Оставалось сидеть и ждать.

Когда через час позвонил телефон, Виктору уже следовало приехать.

— Да, — мрачно, отозвался я.

— Ваня! — голос Олега лучился радостью, — как хорошо!

— А что?

— Хочу пригласить в гости.

— Спасибо, но мы же всё равно увидимся на выходных, — удивился я.

— Вот на выходные и приходи, — был ответ.

Я посмотрел на календарь, где восемнадцатое декабря, суббота, было обведено зелёным фломастером.

— А Машин день рожденья?

— Она его не будет праздновать.

— Как это?

— Вот так это, — передразнил Олег, — ну, мы договорились на вечер субботы?

— Не знаю, скорее всего, да, но я встречаюсь сегодня с Виктором, он появится с минуты на минуту.

— Что это изменит?

— Не знаю… Странно всё.

— Ты, если не приедешь, позвони, — Олег дал отбой.

За окном ветер гнул голые ветви деревьев, метель усиливалась.