Спору нет, встречаются среди памятников первобытного искусства изображения, созданные именно с любовью, желанием передать красоту и привлекательность женщин. В подобных случаях художник старался запечатлеть и черты лица женщины, а фигуру делал подчас преувеличенно вытянутой. Но это – скорее исключение, чем правило.

По мнению Н. Н. Ефименко, большинство изображений женщин каменного века представляет собой проявления матриархата и показывают родоначальниц рода или исполнительниц семейно-родовых обрядов.

Обнаружив изображение такого типа с рогом в руке, ученые предположили, что это символ благополучия, обилия. Хотя такой символ возник несравненно позже, не исключено, что рог стал служить им еще в каменном веке. Впрочем, не менее вероятно, что таким образом люди увековечили образ женщины, приготовившей магический опьяняющий или дурманящий напиток, способный переносить человека в «мир иной», мир видений, галлюцинаций.

Согласно версии советского этнографа С. А. Токарева, эти женские статуэтки изображают хозяйку очага или хранительницу огня: «следы подобного мифологического образа, предмета семейно-родового культа, сохранились у многих современных народов, особенно у народов Сибири».

У аборигенов Австралии, а также у некоторых африканских племен существуют предания о том времени, когда женщины господствовали над мужчинами (австралийцы особо чтили женщин-первопредков). Вообще, у многих народов женщина служила олицетворением плодородия и соответствующее божество было преимущественно женского рода. При этом мать-прародительница представлялась не как молодая красивая женщина, а как пожилая опытная многознающая и владеющая магическими приемами.

По словам Т. Г. Штрелова, изучавшего культуру австралийских аборигенов, «женщины-предки, почитаемые в мифах аранда (одного из племен. – Р. Б.), внушают благоговейный трепет, пользуются неограниченной свободой. Они часто более могущественны, чем мужчины».

А вот свидетельство французской исследовательницы африканских племен Д. Пом: «Парадоксальным образом африканская женщина должна перестать рожать, чтобы быть окончательно принятой семьей мужа. Сами африканцы признают, что, переступив определенный возрастной порог, женщина почти не отличается от мужчины. Не важно, является ли она женой вождя либо нет, умная женщина, семья которой преуспела, имеет право на общее уважение. Тем большее, чем многочисленнее ее живущие дети».

Наконец, сошлемся на американского ученого XIX века Л. Г. Моргана. Он привел, в частности, сведения, полученные от миссионера Артура Райта, проведшего много лет в одном из ирокезских племен: «Обычно управляли домом женщины и притом, конечно, прочно держались вместе. Запасы были общими, но горе тому злополучному мужу или любовнику, который пренебрегал своей обязанностью участвовать в добыче средств существования. Сколько бы ни имел детей или имущества в этом доме, он мог каждую минуту получить приказание свернуть свое одеяло и убираться… И если какая-нибудь тетка или бабушка не вступалась за него, он должен был возвратиться в свой клан… Женщины были большой силой в кланах, как и повсюду. Они не задумывались, когда требовали этого обстоятельства… „сбить рога“ с головы вождя и сделать его опять простым воином. Точно так же назначение вождя находилось всегда в их руках».

Не станем умножать примеры. Постараемся сделать общие выводы.

По мере того как уменьшалось количество крупных животных, на которых успешно охотились первобытные люди (особенно явно такое оскудение охотничьих ресурсов проявилось в Новом Свете и Австралии, а также на территории Сахары и в Европе), все более важное значение для выживания племен приобретало собирательство, а затем примитивное земледелие и скотоводство. Появились первые достаточно долговременные поселения, и ведение домашнего хозяйства, наряду с собирательством и обработкой земли, стало, как мы теперь выражаемся, более престижным. Соответственно менялось и общее отношение к женщинам, что находило отражение в мифах и верованиях.

Пожилая, опытная, мудрая женщина, умело ведущая хозяйство, имеющая много детей и внуков, стала служить символом благополучия и процветания рода. Отсюда – и обожествление женщины-прародительницы.

Такой, по всей вероятности, была первая богиня у многих первобытных (точнее – архаичных) племен и народов. Конечно, у каждого рода и племени, а то и у каждой семьи она имела индивидуальные черты. Но сходства в этих изображениях – в самых разных регионах, при определенном уровне материальной культуры – гораздо больше, чем отличий. Поэтому этот образ с полным основанием можно считать первой Великой богиней.

Пантеон богов Древнего Египта обширен и непостоянен. Иногда одному и тому же божеству придавались разные черты и функции. И наоборот, разные боги порой образовывали диады и триады, меняли обличья, отождествлялись.

Впрочем, такова характерная черта религиозных воззрений начальных этапов цивилизации, когда духовная культура находится в гармоничном соответствии с общественным устройством и уровнем развития материальной культуры, а также представлениями людей о природе и своем месте в ней.

С переходом к классовому обществу сохранялись поначалу образы богов, имеющих черты людей и животных. Но теперь эти боги отличались разнообразием и были выстроены в соответствии с определенными иерархическими системами. В такие эпохи не было обширных государств с устойчивой постоянной группой богов. Тогда в Египте (и в других регионах с культурой подобного типа) существовало несколько десятков более или менее обособленных областей или городов-государств, номов.

У каждой такой общественной ячейки были свои представления о богах и их взаимоотношениях. От нома к ному, а также из века в век такие воззрения могли меняться радикально. Это существенно затрудняет описание пантеона египетских богов. То же относится и к представлениям о сотворении мира и участии в этом мифическом процессе тех или иных богов. Есть несколько версий таких мифов, порой принципиально отличающихся друг от друга.

Поражает обилие древнеегипетских богов. В «Мифологическом словаре» (1991) их упоминается больше сотни. Выбрать из них самых главных нелегко. Судьбы богов во многом зависели от текущей политической ситуации. Усиление какого-либо нома сразу же выдвигало на первый план его местных богов. И дело даже не только в том, что этих богов «насаждали» из идеологических соображений. Общественная психология такова, что победитель выступает в ореоле величия как представитель неких высших сил. Его покровители – боги – в таких случаях признаются более могущественными, чем боги побежденных вождей.

Около пяти тысячелетий назад произошло знаменательное событие: присоединение Верхнего Египта к Нижнему. Этому предшествовал долгий период распрей и вооруженных столкновений. Победители-фараоны принадлежали к роду Гора-сокола, а побежденные – к роду Сета, покровителя зверей. В результате Сета стали считать злобным богом пустыни, носителем зла.

Первым из фараонов объединенного Египта принято считать Нармера; по другим сведениям, его имя было Менее, или Мина (не исключено, что под разными именами выступал один и тот же человек – фараоны нередко имели несколько имен).

Несмотря на уникальное долголетие египетской цивилизации, в ее истории бывали переходные «смутные» периоды, когда происходили междоусобицы, беспорядки, внутренние конфликты и вторжения иноземцев. В такие времена отношения к богам существенно менялось, а порой пантеон подвергался «перестройке».

Самые древние мифы обычно сообщают о сотворении мира. Но и тут в Египте господствует разнообразие мнений, концепций. Общее у них то, что изначально существовал Нун, первозданный Хаос. Его чаще всего представляли в виде бескрайней водной глади, окутанной мраком. Из него вышел первый бог (или появились первые боги) и стали наводить порядок. Но имя этого бога в разных номах называли по-разному. В Гелиополе это был Атум, в Мемфисе – Птах, в Нубии – Хнум, а в Гермопольском варианте творили мироздание четыре пары богов, олицетворявших природные стихии.