Я обернулась на звук. У дуба стоял Даниэль. В руках он держал букет полевых цветов. Он улыбался мне мягко и тепло, и я поняла, что он не сердится на меня за мое вчерашнее выступление.

— Я вчера поговорил с отцом по поводу наших орнаментов на запястье, и сегодня утром он уже дал мне ответ, — сказал он, улыбаясь до ушей и присаживаясь рядом со мной.

— Иии…? — заинтересованно протянула я. Даниэль сел поудобнее, прислонившись спиной к дубу и стал почти серьезен.

— Я говорил тебе, что магия эльфов очень древняя?

Я отрицательно помотала головой.

— Некоторые, особенно древние, ее законы уже сформировались так, что существуют наравне с силами природы. То есть, живут сами по себе, — начал Даниэль издалека. — Это можно принимать или не принимать, но так есть. Эльфы, как правило, женятся только на своих женщинах, потому что живут по тысяче лет и практически не женятся на людях.

Даниэль поерзал, выпрямляя длинные ноги и продолжил:

- Но, по одному древнейшему эльфийскому магическому закону, если человеческая девушка добровольно, по собственной инициативе, спасает жизнь эльфу, то она обретает эльфийскую Магию, и все эльфийские возможности, и способности. Она становится равной этому эльфу и возможной парой. И, разумеется, если древняя магия зачитывает, что угроза жизни действительно была, брак между ними становится возможен.

Даниэль пригладил пряди моих волос, в которых запутался ветерок.

- А, если магия видит взаимное влечение, симпатию, любовь, то обряд свершается практически моментально. Девушка становится невестой эльфа. То, что мы сразу понравились друг другу сыграло решающую роль.

— Это делает сама магия? — изумилась я, любуясь тем, как солнце, пробиваясь сквозь листву, золотит его волосы.

— Да, — кивнул Даниэль, с улыбкой гладя мою руку. — Но, человеческие девушки так редко спасали эльфов, а закон настолько древний, что о нем почти забыли. У жениха и невесты на запястье появляются татуировки из листьев. Как наши. В тот момент, как ты меня спасла, обряд приобрел силу. Магия случилась. — Даниэль притянул меня поближе и, вглядываясь в глаза, убрал мне за ухо растрепавшиеся пряди волос. Довольная улыбка не сходила с его лица. В глазах светилась нежность и любовь. — Значит, я тоже понравился тебе с первого взгляда?

Похоже, ответ ему был известен, потому что он поцеловал меня, не дожидаясь его.

Через какое-то время, когда от поцелуев стало просто невыносимо дышать, потому что сердце уже не умещалось в груди и нужно было срочно что-то с этим делать, в холодную воду окунуться, не меньше, Даниэль отстранился и, вытащив из кармана красивый перстень с сапфиром, спросил меня хриплым от волнения голосом:

— Аринушка, ты выйдешь за меня?

— Дядюшку надо бы спросить, — заколебалась я.

— Утром мы с отцом уже поговорили с твоим дядей. Он сказал мне: «Сватов засылай!», — рассмеялся мой эльф.

— Ах, вы, иго басурманское! За два дня весь двор разнесли! Вот родители-то ваши вернутся, все скажу! — голос бабушки Василисы доносился откуда-то из-за терема, откуда очень быстро выбежал светловолосый пятилетний Вячеслав:

— Бабушка, я не нарочно! Оно само свалилось и перевернулось!

Рыженькая трехлетняя Клава сидела рядом с когда-то белым, а теперь попросту седым волком и пыталась привязать ему на шею свою ленту, приговаривая:

— Снежок, вставай! Пойдем, Снежок, покатай меня!

На что Снежок, положив седую морду на лапы и закрыв глаза, делал вид, что говорят не с ним. И его, вообще, тут нет, собственно. Так, ветошь.

Мы с Даниэлем вернулись порталом к моей бабушке Василисе за нашими детьми. Похоже, за два дня, что мы читали лекции в другом времени, в будущем, наши отпрыски умудрились весело погостить у бабушки.

После окончания Академии Даниэль решил не возвращаться на родину и Светозар предложил нам остаться преподавать, на что мы, с радостью, согласились. Построили себе терем рядом с дядиным, и растили детей.

Митя и Полина, поженившись, построили себе терем рядом с нашим, и тоже остались преподавать в Академии. Светозар с Даниэлем разработали систему порталов, и теперь сообщение с академическим островом стало намного проще.

Нериэль и Тернирес вернулись на родину и поженились.

— Мама! Папа! — радостно взвизгнул Вячеслав, увидев нас, и бросился к отцу. — Папа, а правда, что мы — иго басурманское?

Даниэль расхохотался, подкидывая сына, и ответил шутливо-серьезно:

— Конечно, правда, сынок! Все, что бабушка говорит — чистая правда!

Прибежала Клава и, обхватив, присевшую перед ней, меня за шею, вопрошала требовательно, с капризными нотками возмущения:

— Мамочка, а почему Снежок не хочет меня катать?

— Снежок?! Катать?! — растерянно пробормотала я, помня свое уважительное восхищение этим чудесным зверем. — Наверное, он просто устал, солнышко.

Подхватив на руки дочь, я подмигнула Снежку и пошла за терем, чтобы обнять бабушку. Бабушка показалась мне навстречу сама.

— Светозар пропал, — выдала она так, словно сама его только что и порешила серпом, который сжимала смуглой, в синих венах, рукой.

— Как пропал?! — хором ахнули мы.

— Улетел, — махнула рукой бабушка. — К лешему, не иначе… Порталы строить.