— Такого правила нет. Могу менять, когда хочу. Ты приходил четыре раза. Ты не выучил урок?

У Идущего к истоку, кажется, был необычный подход. Он брал в личные ученики не самого лучшего, а того, кто нуждался в дополнительных занятиях. А значит, у Яна были какие-то существенные недостатки, и это на фоне остальных учеников, многие из которых впервые взялись за оружие только в Академии. Ян тоже сообразил, на что намекает учитель, разозлился так, что его уши покраснели, но стерпел. Поклонился:

— Да, учитель. Благодарю за науку.

— Встань к копейщикам. А ты приходи вечером.

— У меня сегодня и завтра дополнительные уроки по начертанию.

— Приходи.

В тот момент я захотел вернуться назад на несколько минут и заткнуть себе же рот. А ведь мог бы просто обучать других!

То ли в наказание за прекословие, то ли по воле души Идущий к истоку поставил меня к мечникам и сам начал обучать эту группу. Он показал основные стойки и удары, затем взял одного из парней и сказал ему продолжать, а сам отвел меня в сторону и провел тренировочный бой. На мечах.

И, признаюсь, я был удивлен. Так как Харскуль заставлял сражаться и с мечниками, и с мастерами других видов оружия, я понимал движения учителя, понимал, куда он может ударить, и видел прорехи в его защите, но не мог ими воспользоваться. Мне не хватало длины деревянного меча, колющие удары ему не особо подходили, и все время мешалась моя левая рука, ведь для нее не было места на древке.

Идущий к истоку вел бой очень аккуратно, я бы даже сказал, деликатно. Он словно хотел что-то объяснить, рассказать, но я никак не мог его понять. Тогда учитель изменил манеру боя. Он встал в странную позу, нечто среднее между стойкой копейщика и мечника, левую руку прижал к боку, а правой стал размахивать так, как будто отгонял насекомых. Наверное, наша тренировка со стороны казалась насмешкой над искусством боя.

Шаг за шагом, удар за ударом, мы передвигались по залу. Он не пытался меня задавить, победить или унизить, а неторопливо направлял. Через какое-то время я заметил, что его стойка постепенно вернулась к прежней, удары стали более изящными, да и левая рука нашла свое место. И я тоже перестал чувствовать себя неуклюжим бревном.

А потом сообразил, что мои движения полностью повторяют движения Идущего к истоку. Он словно вел меня за собой. Сначала подстроился, потом медленно и осторожно выправлял ошибки, а я, сам того не замечая, подражал ему.

У меня было много учителей по боевым искусствам: Хион У, Шрам, Швабра, Харскуль. И каждый учил по-своему. Хион — криками и руганью, Шрам показывал один раз, а потом через бой закреплял это, за Шваброй я должен был следовать сам, полагаясь лишь на собственное восприятие, Харскуль… даже вспоминать больно.

Идущий к истоку же словно влезал в твою шкуру и показывал, как оно должно быть.

Учитель внезапно остановился:

— Когда учишь — учишься! Не приходи вечером. Тебе не нужны уроки, — после чего разрешил вернуться к копейщикам.

В конце занятия он назначил личным учеником Джиана, подручного Яна из клана Цянь.

Потом снова были ужасные часы у Мастера печатей с бесплодными попытками создать круг силой мысли. Не знаю, что выматывало сильнее: неудачи или бессмысленная трата времени. Я так и не открыл книги про катастрофы, не зашел в архив, а главное — не получил никаких новых знаний по начертанию.

Шестой день занятий я провел примерно так же.

Кун Веймин на уроке истории снова играл с нами в загадки. Он брал какой-то год, описывал то, что происходило в то время, а мы должны были догадаться, что последовало после этого.

Например, он рассказал про закон о военных поселениях. Специально для безземельных крестьян выделялись новые участки, где те могли спокойно обрабатывать землю, но при первом же зове мужчины от двадцати пяти до шестидесяти лет должны были бросить всё и отправиться на военную службу. Для таких деревень были снижены налоги, в том числе и в Ки, но не давались войска для охраны.

Сначала это дало большой прирост обрабатываемых земель, урожая, население также увеличилось, но затем поселенцы, привыкшие самостоятельно отбиваться от хищников и решать свои проблемы, начали отказываться от призыва. Да и те, кто приходили, больше думали о полях, чем о надлежащей службе. Падало качество армии, снижалась дисциплина.

Словом, военные поселения больше подходили для осваивания окраинных территорий, чем для земельной политики всей страны.

— Каждый указ, — говорил Кун Веймин, — должен рассматриваться с нескольких сторон. Мы должны четко понимать, что мы хотим получить в итоге, как это соотносится с ранее выпущенными законами, как и при помощи кого мы будем внедрять этот указ, как отслеживать выполнение, как наказывать за несоблюдение и какие последствия могут быть.

Желательно также заранее предугадать, как люди на местах могут понять указ. Я называю это проверкой дураками.

Нужно взять несколько человек с улицы, можно слуг или любых горожан, прочитать им указ и спросить, как они его поняли. Вы удивитесь, когда узнаете, насколько люди в своей массе тупы и какие нелепости они могут вынести из приказа. Поэтому указ должен быть написан как можно проще, понятнее и без двусмысленностей.

— Но ведь исполнять указ будут грамотные чиновники: наместники, исполнители, которые обучены и подготовлены для этого, — сказал кто-то из учеников.

— Знаете, как чиновники на местах принимают указы императора? Они падают на колени, прижимают свиток с указом ко лбу, клятвенно обещают исполнить его слово в слово, кладут на почетное место в шкафу. Некоторые даже прочитывают его, а потом говорят себе, что император не видит происходящего в провинции, поэтому издает бессмысленные указы. В лучшем случае они игнорируют его, именно поэтому вы должны заранее понимать, как будете контролировать исполнение, в худшем — мельком прочитывают указ и начинают применять так, как им показалось, он должен выполняться. Потом чиновники оправдывают себя тем, что у них было мало времени, много дел, кто-то их отвлек, что именно в тот день болел живот, рожала жена или умерла бабушка.

Несколько учеников рассмеялись.

— Но что если император действительно не знает о делах провинции? — робко спросил парень-простолюдин, и на него тут же зашикали. Вообще-то за такой вопрос его могут выпороть на городской площади.

Кун Веймин улыбнулся:

— Задача императора и министерств — организовать работу чиновников так, чтобы все нужные данные вовремя поступали в столицу. Это первое. А второе — указ императора может быть невыгодным какому-то конкретному городу, но должен пойти на пользу целой стране.

Это как на войне. Отряд не видит картину в целом и какой-то приказ может посчитать глупым и самоубийственным, но для целой армии выполнение этого приказа может быть жизненно важным. Поэтому и должна быть центральная власть, чьи повеления будут неоспоримыми.

Император не должен угождать какому-то отдельному региону или слою общества, а должен вести свою страну к общему благоденствию и развитию.

В конце занятия Кун Веймин напомнил про подготовку к завтрашнему турниру и чтение законов.

После строгой красной одежды главы Академии наряд наставницы по дополнительным боевым искусствам показался еще более вызывающим.

На сей раз госпожа Старшая сестра, хотя подобное имя даже мысленно было стыдно произносить, надела нежно-голубое платье, расшитое яркими разноцветными птицами, и из прически торчали перья, из-за чего казалось, что в ее затылок с размаху влетела какая-то несчастная птица, застряла среди заколок, и лишь крылья так и остались распахнутыми.

Выбеленное и нарумяненное лицо с нарисованными губами и бровями выглядело как маска, и каждый раз, когда она открывала рот, я ожидал, что маска растрескается посередине и откроет ее истинную внешность.

— Сегодня я раздам оружие, которое подготовили специально под вас. За вами наблюдали, оценивали вашу физическую форму и характер, — ее голос перешел в шипение. — Если вам вдруг покажется, что я ошиблась, готова обсудить это на индивидуальном занятии.