Ци Киу ему, конечно, поддакивал, сказал, что работа стражи в Ваньшане и впрямь опасна и трудна, хотя про себя подумал, что охранять город, в который невозможно попасть десять месяцев в году, не так уж и сложно.

Опытный торговец шкурой чувствовал, что скоро будут какие-то перемены, но с чего бы? Ведь новых людей в городе не появилось, разве что по магической связи донесли какие-то важные новости из столицы.

Вот записки какие-то непонятные начали появляться. В Ваньшане даже школ не было, а значит и грамотных среди черни днем с огнем не сыщешь. Местные чиновники из-за редких инспекций обнаглели окончательно, забирали себе из налогов Ки и средства на содержание школ и выплаты стипендии, но при этом ни единого цяня не тратили на обучение граждан.

Если бы чиновник захотел что-то тайком сообщить Ци Киу, то просто бы послал слугу, и Ци Киу лично бы в середине ночи примчался на другой край города.

Торговец развернул записку и побледнел: там подробно были описаны все его махинации с ценами, обвесом, указано, какие законы он нарушил. Также было написано, где он прячет деньги. Но больше всего Ци Киу поразило не это. А то, что неизвестный шантажист знал о главной проблеме торговца и предложил ее решить. За отдельную плату.

И подпись — Зимняя цапля (в переводе на китайский — Дон Лу, но так как это именно прозвище, останется русский перевод).

Внизу подробно было объяснено, какую сумму и куда нужно отнести. И лавочник серьезно призадумался.

Еще в начале лета один из лавочников вместе с семьей уехал из города, оставив лавку на суд чиновников. Конечно, все торговцы в этом районе захотели забрать ее себе. Шутка ли — иметь целых две лавки? Ци Киу раз в неделю ходил в управление на поклон к нужному чиновнику, уж и уговаривал он его, и подарки дарил недешевые, но остальные лавочники делали то же самое. Вот чиновник и не торопился с решением. А зачем, если сомнения приносят столь большую выгоду?

А Зимняя Цапля написал, что может склонить чиновника на сторону Ци Киу, и просил не так уж и много. Подарков уже было отнесено на большую сумму. Если это обман, то запрошенная плата не разорит Ци Киу, а если дело и впрямь срастется, то выигрыш будет несоизмеримо крупнее.

Но потом лавочник вдруг сообразил, что Зимняя Цапля специально указал именно эту сумму, словно зная его состояние до последней монеты и учитывая его характер. После этого Ци Киу уже не сомневался, собрал монеты, уложил их в серый мешочек и отнес в условленное место.

Несколько дней лавочник с замиранием сердца ждал известий от Зимней Цапли, ходил проверять тот тайник, куда положил деньги, но там было пусто. Тогда Ци Киу понял, что его обдурили, как мальчишку.

Он уже пропустил день, когда нужно было сходить к чиновнику и отнести ему новую порцию подарков, поэтому если не задобрить его более крупным даром, то Ци Киу вылетит из гонки за лавку.

Торговец скрепя сердце собрал новые подношения, пошел в управление, но там чиновник встретил его чуть ли не с распростертыми объятиями:

— Почтенный Ци, что же вы так долго не приходили ко мне? А, понимаю, наверное, уже слышали, что новая лавка теперь принадлежит вам, вот и зазнались, на бедного Хао жалко и немного времени потратить.

— Уважаемый Хао, — лавочник не знал, куда и глаза спрятать от стыда, — как же я мог? Захворал немного, вот и лежал дома, а как только полегчало — сразу к вам. Но, кажется, я еще не вылечился до конца, и уши меня подводят. Мне послышалось, что вы сказали…

— Все верно, почтенный Ци, вот документы на лавку. Поздравляю! Теперь вы стали самым крупным торговцем в северном районе. Позвольте только спросить, почтенный Ци.

— Конечно, уважаемый Хао. Всё спрашивайте, что пожелаете. Ой, я никак не могу прийти в себя от такой радости. Приходите сегодня вечером, я угощу вас отличной едой в благодарность за ваше драгоценное внимание к столь ничтожному человеку.

— Вы не видели случайно пролетающую цаплю? Говорят, что летает тут одна, да еще и зимой.

— Врать не стану, — ответил Ци Киу, тут же посерьезнев, — слышал я про такую птицу, но лично видеть не приходилось. Если вдруг замечу ее, обязательно расскажу уважаемому Хао, где можно на нее посмотреть.

Когда Ци Киу вечером закрывал лавку, то заметил на том же самом месте еще одну записку. Зимняя Цапля просил его в благодарность за услугу принять на работу одного человека, что придет наниматься к нему утром.

Лавочник не посмел отказать и уже с утра принял на работу одного шахтерского парнишку с косыми глазами. Хотя тот едва-едва знал несколько иероглифов, но считал неплохо и готов был трудиться за небольшую плату.

Позднее Ци Киу узнал, что записки с таким же предложением получили и другие лавочники на его улице, но только он решился отдать деньги неизвестному и тут же оказался в выигрыше.

После этого он решил, что всегда будет откликаться на записки от Зимней Цапли.

Я слышал этот голос всего один раз, но до сих пор помнил давление превосходства, сквозящую в каждом слове привычку ко всеобщему повиновению, а также обиду, когда принцесса поняла, что ее не берут в Академию.

Вряд ли она запомнила мое лицо, столь незначительная персона не должна была привлечь ее внимание. Из всех нас больше выделялся Тедань: и ростом, и цветом волос, и своим ответом Кун Веймину, из-за которого принцесса тогда так резко отреагировала. Но на всякий случай я склонился еще ниже.

Как же ее звали? Она была из того же клана, что и глава Академии, но это не помешало Веймину отказать ей в поступлении.

Когда гости удалились в дом, я поднял голову и заметил край ее накидки, оббитой мехом. Ян, что стоял рядом, мрачно спросил:

— Ты узнал ее?

— Да.

— А ведь я пару раз встречал ее на торжествах, куда ее семью приглашали в качестве почетных гостей. Хорошо, что мы никогда не общались. Клан Цянь для них мелковат.

Несколько дней всё шло, как обычно, только работы прибавилось втрое. Каждый день кухарки готовили новые блюда, и их количество лишь возрастало. Служанки, прислуживающие в домах, говорили, что госпожа Кун очень строга и придирчива. Из-за её капризов не раз выбрасывались все блюда с господского стола, и кухонные работники срочно принимались всё переделывать. Зато мы, как слуги, ели вволю, ведь неудавшуюся еду отдавали нам.

А потом, когда все настольные игры были перебраны и обсуждена каждая деталь интерьера, девушки перебрались во двор.

Благодаря высоким стенам и разделению поместья на отдельные небольшие квадраты, ветер внутри сыхэюаня почти не чувствовался, можно было гулять без риска замерзнуть и заболеть. Девушки часами ходили по двору, разглядывали каменный сад под нескончаемый поток критики от госпожи Кун, но по большому счету им было скучно.

Наверное, поэтому они забрели в тренировочный зал охранников, где мы с Яном отрабатывали технику боя деревянными мечами.

Я не сразу их заметил. Но когда я вновь ошибся и пропустил боковой удар, эхом по залу прокатился надменный голосок:

— Чанчан, ваши охранники никуда не годятся. Посмотри, вот тот, слева, даже меч нормально держать не умеет.

— Ксиаокинг, а ты даже в боевых искусствах разбираешься? — восторженно заахали две другие девушки.

— Сама я, конечно, до меча даже не дотрагивалась: не женское это дело — прыгать с глупыми железками, но насмотрелась на тренировки достаточно, чтобы разбираться в том, кто умеет сражаться, а кто — нет. Позови их!

— Эй вы, подойдите сюда! — потребовала дочь хозяев.

Мы с Яном переглянулись и, опустив головы, подошли к девушкам.

— Как давно они служат у вас в охране? — спросила госпожа Кун, но Чанчан никогда не интересовалась ни делами слуг, ни охраной, поэтому тут же переспросила у нас:

— Эй вы, как давно у нас в охране?

— Эти покорные слуги просят прощения у уважаемой госпожи! Мы не служим в охране вашего дома, мы — обычные слуги. Глава охраны, Чжу Йи, разрешил тренироваться в этом зале после того, как мы закончим дела, — выпалил я на одном дыхании.