— Ой, е-мое, — громко воскликнул худой, всплеснув руками.

Попкорн фейерверком разлетелся по залу, обсыпая зрителей, они стали возмущаться, но худой, не обращая внимания, сорвался с места и подбежал туда, где только что сидел Краб. Он заглянул под кресло, но там никого не было. Тогда он спросил у сидящей неподалеку мамаши с ребенком — не видела ли она, куда подевался мужчина, который сидел здесь? Но женщина, гордо подняв высоко подбородок, ответила, что она уже десять лет замужем, поэтому за чужими мужчинами не наблюдает. А после этих слов настойчиво попросила его не мешать им с сыном смотреть фильм.

— Ах ты, селедка сушеная! — нервно закричал худой. — Да кто тебя замуж-то взял?

Это он сказал не от злости, а от страха, что его сейчас, когда он выйдет на улицу, напарник-тяжеловес будет бить по почкам, приговаривая, что он мог бы и раньше взять на складе DVD-диск с этим мультфильмом и посмотреть, чтобы не отвлекаться от наблюдения за объектом. И тут его осенило. А может быть, кабан сумел сесть на хвост Петруччо, когда тот вышел из кинотеатра, и уже «пасет» его по улицам? Худой вытащил из кармана телефон, набрал номер и заорал, скрепляя каждое литературное слово двумя матерными:

— Слышь, кабан, этот фуфлогон, проканал из кинотеатра, я не видел, когда он свалил. Ты его пропас, да? Гонишься за ним?

Ответ, который выдал кабан, состоял уже из одних матерных слов. Худой понял, что Петруччо обставил их, и теперь виноватым перед Веней кабан точно сделает его. В зале стали возмущаться, что какой-то хулиган нагло матерится в присутствии детей и не дает смотреть кино. Нашелся и доброволец, который решил усмирить хулигана, не дожидаясь охраны. А худому только и надо было, на ком сорвать свою злость, тем более что папаша с пацаненком вида был ботанического — обычный очкарик, дохлый, как вяленая мойва. И поэтому, когда папаша подошел к нему и сделал замечание, худой взмахнул рукой с намерением врезать ему по очкам, но, срубленный неожиданной подсечкой, как пушинка полетел по ступенькам вниз ближе к первым рядам. Все дети и взрослые отвлеклись от происходящего на экране и как зачарованные наблюдали за творящимся в зале безобразием, а когда папаша срубил подсечкой хулигана, дружно зааплодировали.

Кабан, который остался на улице в «Опеле», матерился беспрестанно и не знал, что делать. «БМВ» Петруччо стоял на площадке перед кинотеатром, сам «объект» неизвестно куда делся, исчез бесследно, да еще и напарника два охранника вынесли на руках из кинотеатра и спустили вниз с высокой лестницы. Худой шпик прикатился по ней прямо к ногам кабана.

— Обнаглели вообще эти суки, — возмущенно говорил худой, цепляясь за одежду кабана и поднимаясь на ноги, — какое право они имеют меня выкидывать из кинотеатра, если я за билет заплатил? Пусть тогда и деньги вернут, да?

Он искал поддержки у своего товарища. Но тот был хмур и неприступен, как скала.

— Я вообще на них в суд подам, — продолжал вещать провинившийся худой, — меня еще там один дзюдоист кинул вниз своим приемом! Оборзели, очкарики, да? И эти со ступенек скинули! Давай-ка вместе сходим, деньги пусть вернут!

— Давай, — согласился кабан.

Но когда вдохновленный поддержкой товарища худой повернулся к нему спиной, намереваясь идти требовать деньги за билет, кабан размахнулся и врезал своему напарнику по спине кулаком так, что тот прочно влип в ступеньки кинотеатра «Космос».

Татьяна сидела в своем «Лексусе» возле Преображенской площади в самом начале Краснобогатырской улицы, где они договорились встретиться с отцом. Машина Татьяны была закрыта, чтобы никакие гопники не могли неожиданно открыть дверцу, выбросить хозяйку на улицу и машину угнать. Сколько хочешь таких случаев бывает в Москве, особенно если женщина за рулем. Она смотрела на дорожку, которая вела по направлению к метро. Как всегда, отец появился с другой стороны и постучал в стекло. Татьяна вздрогнула от неожиданности, отец приложил руку к отсутствующему козырьку и отдал ей честь.

— Привет, ты меня напугал, — сказала Татьяна, открыв дверь машины, — я думала, бандиты напали, а это ты…

— А я теперь тоже практически бандит, — сказал отец, — одно радует, что это временно, я просто «диверсант» в стане наших злейших врагов. Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось.

Татьяна так ждала отца, чтобы выговориться, поэтому затараторила, как швейная машинка, не останавливаясь. Она рассказала про то, как они со Святогором вычислили сбежавшую Анжелику и потом заманили ее в квартиру звукооператора, чтобы узнать, кто стоит во главе «пиратов» и кому она передала материал, а та начала палить по ним из револьвера и заперла их в комнате. Рассказала и о том, как Святогор нашел визитку Владимира Исааковича Каца — директора агентства фотомоделей «Афродита», как Татьяна поехала к нему и узнала домашний адрес и телефон Анжелики.

Вот теперь она хочет вместе с отцом проникнуть к ней в квартиру, прижать ее хорошенько и выведать, кому Анжелика передала музыкальный материал, похищенный Святогором из студии. Без отца она этого сделать не может, потому что Анжелика вооружена, вдобавок может быть в квартире не одна, а со своим другом, или с двумя-тремя, и Татьяне одной со всей этой ордой не справиться. А у отца есть пистолет, она видит его рукоять, торчащую из подмышечной кобуры. Краб, которого Веня и правда снабдил новеньким «Макаровым» и разрешением на ношение оружия, хмыкнул и сказал:

— Выходит, у тебя, кроме меня, в этом городе и обратиться не к кому? Как же ты живешь-то, дочка, в этих каменных джунглях, где тебя каждая собака знает, где плакаты с твоими фотографиями висят на каждом углу? А друзей, выходит, у тебя совсем нет?

— Вот так и живу, — грустно ответила Татьяна, — в шоу-бизнесе друзей и не бывает, папа, там как в курятнике — каждый норовит повыше забраться и на того, кто ниже сидит, нагадить. О какой тут дружбе может идти речь? Да и нет у меня времени на друзей. Я думала, что Бальган мой друг, а оказалось, он просто мною торгует, как вещью. Тут недавно хотел подложить меня под олигарха Сметанина, чтобы тот начал меня спонсировать.

— Погоди, — перебил отец, — в каком смысле «подложить»? Неужели в том самом, что я боюсь даже подумать?

— Именно, — кивнула Татьяна, — в том самом, что ты боишься даже подумать. Я еще подралась с певцом Алмазом, разбила ему губы и дала пинка. И спонсор его, Аркадий Варламович Гандрабура, на меня тоже обиделся. Так что мне теперь в любом случае надо добраться до этого Магнита, а то ведь Бальган меня толкает на панель.

— Да я самого его на панель поставлю, — хмуро сказал Краб, — не хватало еще. Ты держи меня в курсе…

— Не заводись, я не маленькая, сама справлюсь, — сказала Татьяна.

— Хорошо, — кивнул отец, — давай, пока у меня есть время, сгоняем к дому твоей Анжелики, посмотрим, что там можно сделать. Только надо мне какую-то маску купить, а то, если эта Анжелика связана с Веней, Гомункулом или самим Магнитом, то мне свою физиономию «светить» ни к чему. У меня и так сегодня была «приятная» встреча со старым знакомым. Меня чуть не разоблачили.

— Я знаю, тут недалеко есть магазин карнавальных костюмов, там разные маски продают, — ожила Татьяна, — купим и тебе, и мне по маске, чтобы нас не узнали.

— Думаешь, карнавальные маски будут как раз? — с сомнением спросил Краб. — Волки, лисички там всякие?

— А то! — ответила Татьяна. — Только мы с тобой купим что-нибудь позабавнее, чем просто волк или лиса. Например, тебе маска вурдалака очень подойдет.

— Спасибо, — кивнул отец, — всю жизнь мечтал побыть вурдалаком.

— Но сначала нам надо позвонить Анжелике и узнатъ, дома ли она, — продолжила Татьяна. — Позвони ей со своего телефона, попроси Анжелику. Если она спросит кто это, скажи, что ты менеджер модельного агентства и приглашаешь ее принять участие в показе, ну, например, нижнего белья. Она откажется, и ты положишь трубку.

— А если она согласится участвовать в показе?