Но, может быть, в конечном итоге это уже было не так мало.

Я вернулась немногим позже приезда Кадо и застала его и доставщиков заполняющими кладовую. Флегматично поприветствовав своего телохранителя, я поднялась на второй этаж и заперлась в кабинете, куда накануне определила собственный ноутбук. Пробежалась по заголовкам новостей и нашла там всего пару упоминаний о пожаре в южных кварталах. В первые дни эта история не сходила с первых полос, но журналисты с куда большим удовольствием смаковали тот факт, что раньше Дом был борделем, чем то, что после пожара из него вывезли два трупа. Среди теорий произошедшего назывались в том числе и разборки между бандами, и попытку устранить ненужных свидетелей, и даже банальный взрыв газа. Но уже на третий или четвертый день онлайн-изданиям надоело мусолить эту историю — возможно, не без некоторого влияния извне, — и они переключились на скандальную новость о какой-то замужней омеге, которая была уличена в аморальных связях с альфой вдвое старше себя из близких к правительству кругов.

Жизнь продолжалась, и в этом была ее главная безжалостная и в то же время целительная особенность. Что бы ни происходило, время ни на минуту не прерывало свой бег. Мы все дальше отдалялись от тех, кто сошел на предыдущей станции, а наш собственный поезд все несло и несло дальше по бесконечным рельсам. И каждый из нас мог только догадываться, когда придет его собственная очередь сходить на перрон.

Завибрировал мой поставленный на беззвучный режим телефон, но на этот раз я отчего-то не испытала привычного сдавливающего внутренности чувства, увидев незнакомый номер. Как будто самое страшное уже все равно случилось — или я просто догадалась, кто был на том конце линии.

— Меркурио? — негромко уточнила я, почти не сомневаясь в положительном ответе.

— Приветствую, Хана Росс, — деловито отозвался подпольщик. — Мне сказали, у тебя есть ко мне дело.

— Да. Прости, что не смогла прийти лично, тут… слишком много всего происходит в последнее время. — Я поднялась со стула и подошла к окну, отодвинув рукой занавески и устремив взгляд на озеро. Отчего-то его вид меня успокаивал и помогал привести мысли в порядок.

— Я слушаю тебя. Есть новости?

— Да. Кое-какие есть.

Я вкратце рассказала ему о том, что сама знала от Медвежонка — ему удалось выйти на специалистов, которые согласились втайне от широкой общественности провести необходимую нам генетическую экспертизу. Сложно было сказать, сколько по времени займет это исследование, но, по нашим расчетам, к Празднику Благоденствия все должно быть уже готово.

— Праздник Благоденствия, да? — помолчав, уточнил мой собеседник. — Это вы, конечно, круто замахнулись.

— А чего нам терять? — пожала плечами я. — Такой шанс выпадает раз в столетие, и раз Дани согласился нам помочь…

— Дани, значит, — хмыкнул Меркурио. — Вот о ком все это время шла речь. Признаюсь, даже у нас тут мнения на его счет разделились. Детишкам он нравится, но, по-моему, они видят в нем скорее поп-звезду, чем кардинала. А я все это время думал, что он скорее папочкина марионетка, которую тот использовал, чтобы получить большинство голосов других кардиналов. Золотой ребенок, так? От этой истории скверно пахнет, Хана Росс.

— Они с отцом не на одной стороне, — покачала головой я. — Можешь мне поверить. Помнишь ту историю, когда мы с Йоном завалились к Боро на порог, а после я оказалась в участке? Дани тогда был с нами. И это был первый раз, когда они с отцом встретились за… очень долгое время.

— Вот как. — В голосе альфы появился ненадуманный интерес. — Мне уже не терпится узнать остаток истории.

— Узнаешь, если в субботу приедешь по адресу, который я тебе отправлю, — ровным голосом отозвалась я. — Дани будет здесь. Помнишь, о чем я говорила раньше? Пришло время Церкви и Обществу наконец-то встретиться лицом к лицу.

Меркурио какое-то время молчал, и мне даже на мгновение показалось, что он отключился, но, проверив дисплей смартфона, я убедилась, что звонок все еще продолжается.

— В прошлый раз, когда мы решились на нечто подобное, все кончилось плохо, — наконец произнес он. — Я… не могу так рисковать, Хана Росс. Да, я поговорил с ребятами, и некоторые здесь поддерживают идею сотрудничества, а не противостояния. Особенно Анни, но тут, наверное, даже удивляться не приходится, да? — Он вздохнул скорее напряженно, чем с пониманием. — Слушай, было бы лучше, если бы вы пришли сюда. Я оформлю вам пропуска и все такое.

— Нет, исключено, — отрезала я. — Даже если ты нашел сочувствующих, у вас там внизу все еще полно тех, кто мечтает сжечь Церковь дотла и вырезать каждого ее представителя. Дани — наш единственный пропуск на Праздник Благоденствия и единственный шанс заставить мир услышать нас. Я не могу и не собираюсь так рисковать.

Удивительно, как легко мне было произносить эти циничные слова. Прежняя Хана — та, ноги которой не залило кровью невинной женщины и которая не чувствовала на себе ответственность и за ее жизнь, и за жизнь той, которую она оплакивала — скорее всего, начала бы говорить что-то о важности доверия, о дружбе, о высоких идеалах, ради которых нам всем стоило сражаться. Но в день пожара я необыкновенно отчетливо осознала тот простой факт, что у меня этих самых идеалов не было. Я просто хотела, чтобы мой мужчина выжил и остался со мной — и наплевать, если кто-то другой мог из-за этого пострадать.

— И что ты предлагаешь? — помолчав, уточнил Меркурио, кажется, тоже заметивший изменения в моей риторике и общему подходу к делу.

— Как уже сказала, я отправлю тебе адрес. Это дом за городом, о нем не знает ни Церковь, ни… прочие, кто может представлять для нас или для вас опасность. Дани приедет один, еще здесь будут подчиненные Йона и, возможно, моя подруга-альфа, которая приходила к тебе сегодня. Ну и, конечно, мы с ним. Поэтому я бы тоже хотела, чтобы ты приехал один.

— Один, да? — задумчиво пробормотал он. — Если это и ловушка, Хана Росс, то какая-то на редкость странная. Если вы планируете взять меня в заложники или что-то такое, то тебе лучше знать заранее, что Гвин…

— Прекрати быть гребаным параноиком, Меркурио, — поморщилась я. — Если бы мы хотели взять тебя в заложники, то сделали бы это еще в прошлый раз. И вообще… Я думала, это Гвин у вас отвечает за безумные теории заговора, а ты выступаешь в роли голоса разума.

— Легко выступать голосом разума, когда находишься в собственном укрепленном бункере под землей, — буркнул он, и я невольно улыбнулась, узнав в его голосе прежние нотки — более расслабленные и менее грозные. — Хорошо, я приеду. Но если что-то пойдет не так…

— Можешь меня убить, — устало заверила его я. Потом, подумав, добавила: — Но лучше все-таки не надо.

— Вот уж точно, не надо, — поддержал он. — Нам одной Гвин за глаза хватает, незачем… проделывать это с кем-то еще раз.

Я невольно нахмурилась, а потом тихо произнесла:

— Не представляю, как она это пережила. Просто… не представляю.

— Да, — помолчав, подтвердил мой собеседник. — Я тоже.

— Тогда до субботы?

— Увидимся, Хана Росс.

Звонок закончился, и я какое-то время стояла неподвижно, закрыв глаза и восстанавливая внезапно ускорившийся сердечный ритм. С самого начала я совсем не так себе все это представляла, но сейчас твердо знала, что не пущу Меркурио в свой дом, пока подчиненные Йона его не обыщут. Учитывая техническую оснащенность Общества, я бы ничуть не удивилась, если бы он заявился на встречу с прослушивающим устройством или чем-то подобным. Или с оружием. Но смертей, на мой вкус, уже было достаточно — как и попыток обыграть друг друга и оказаться самым сметливым, хитрым и пронырливым.

Если эта встреча пройдет на моей территории и с моей подачи, то она пройдет на моих условиях и никак иначе.

Разговор с Медвежонком получился куда менее напряженным и эмоционально выматывающим, и Дани даже пошутил, что очень жаль, что Меркурио носитель метки и связан с другой омегой — иначе эти переговоры могли бы пройти куда более гладко.